Богатыри – не вы. Часть 3

На тот момент Наполеон еще не знал, что вопрос о войне Россией уже решен и Александр еще 21-го апреля тайно выехал в Вильну для последних военных приготовлений

Одним из многих обстоятельств, впоследствии побудивших Наполеона всерьез задуматься о военной кампании против России, было его дипломатическое поражение в Швеции, где в июле 1810 года государственные штаты избрали наследным принцем наполеоновского маршала Бернадота под именем Карл XIV Юхан.

Эту кандидатуру в наследники дряхлого короля Карла XIII официально лоббировала так называемая «французская партия» при дворе, которая была очень малочисленна и мало влиятельна. Но в случае с Бернадотом она получила весьма неожиданную поддержку от очень влиятельной «русской партии», сделавшей вполне сознательную ставку на маршала, находящегося в глубокой опале у Наполеона. Последний же пришел в недоумение, узнав о выборе шведов, но, поразмыслив, сделал ошибочный вывод, что ему удастся влиять на политику своего бывшего военачальника. Ошибка Бонапарта заключалась в том, что Бернадот, носивший пороховую татуировку «Смерть королям!», уже давно был не так радикально настроен к монархам, а частые беседы с русскими посланниками во Франции склонили его к согласию принять наследный трон Вазы.

По прибытии в Стокгольм Бернадот сразу же вошел в сношения с Александром I через особого уполномоченного царя полковника Чернышева, который был также резидентом разведки в Париже, и дал «клятвенное обещание действовать только с согласия и по указаниям Александра». Насколько тесными и доверительными стали российско-шведские отношения при фактическом регенте королевства Карле XIV Юхане говорит хотя бы тот факт, что в декабре 1810 года российский император поделился с ним своими планами о вторжении в Польшу для войны с Наполеоном. На что Бернадот через Чернышева просил передать царю, что, если последнему нужно будет вывести свои войска из Финляндии для войны с Францией, он может это сделать без каких-либо опасений за действия со стороны Швеции. Чем Россия и не замедлила воспользоваться.

Кроме прочего, есть ряд исторических свидетельств о том, что впоследствии Александр I всерьез предполагал в случае победы над Наполеоном возвести Бернадота на французский престол.

Чтобы понять масштабность ошибки Наполеона в отношении Бернадота, стоит сказать, что тот, заняв место принца-регента, установил теснейшие тайные сношения с правительством Англии и фактически стал активным посредником в восстановлении русско-английских отношений, приведших позже к заключению мирного договора.

В то же самое время, когда Александр I рассылал письма европейским монархам с утверждениями о том, что «император Наполеон принял решение воевать с Россией», российские генералы герцог Александр Вюртембергский, князь Багратион и барон Беннигсен разработали и представили императору несколько планов вторжения в Польшу и наступления на Варшаву и Данциг. Сам Александр I в январе 1811 года писал князю Адаму Чарторыйскому о своем намерении начать войну с захвата Польши – Великого герцогства Варшавского. В обмен на то, чтобы Австрия не препятствовала осуществлению этого замысла, он собирался предложить австрийскому императору Молдавию и Валахию.

Тогда агрессивный план царя сорвался по не зависящим от него причинам. Князь Понятовский, командующий армией Великого герцогства Варшавского, которого Чарторыйский попытался привлечь на сторону России, сообщил о планах Александра I Наполеону. Удивительно, но французский император в своей реакции ограничился всего лишь дипломатическим демаршем, но даже после этого был далек от мысли начать подготовку к войне с Россией. Более того, 1-го апреля 1811 года адъютант Наполеона генерал Лористон, посол в России, повез в Петербург очень дружественное письмо к Александру I, в котором Бонапарт писал: «Я буду первым, кто вернется к ситуации, сложившейся год назад, если Ваше величество продемонстрирует то же доверие». Вслед за этим в Париж прибыл флигель-адъютант царя полковник Чернышев, у которого на первой же аудиенции Наполеон спросил: «Ну что, в России верят в войну или в мир?» Вместо ответа посланец вручил императору письмо царя от 25-го марта, в котором содержались масса упреков и обвинений в подготовке Франции к войне. Наполеон был взбешен обвинениями, так как все боеспособные части империи находились в Испании, а потому все упреки царя были только плодом его фантазии.

Однако, вскоре разведка Наполеона стала доносить сведения из России о том, что на границах с Пруссией и герцогством Варшавским создаются и укрупняются провиансткие склады и арсеналы, а российская армия быстрыми темпами увеличивает свою численность, также сосредотачиваясь на границе. «Находя себя в необходимости готовиться к войне, - писал об этих мероприятиях своего ведомства военный министр генерал Барклай-де-Толли, - успели мы в продолжение 1810-го и 1811 годов усилить почти вдвое армию». А вскоре Наполеон получил и подтверждение того, что Александр I не отказался от планов войны с Францией, наметив вторжение в Польшу на ноябрь 1811 года. 15-го августа того же года Наполеон в очередной раз предупредил царского посла в Париже Куракина: «Вы хотите захватить Польшу? Но я гарантировал ей целостность. Я не хочу войны. Мне не нравится воевать на севере. Но если кризис не разрешится в ноябре, я кроме прочего, поставлю под ружье 120 000 человек». После чего весьма честно предупредил, что, если все меры к миру будут исчерпаны, он не замедлит объявить войну.

На следующий день, 16-го августа 1811 года, министр иностранных дел Франции герцог Бассано представил на рассмотрение Бонапарта докладную записку по так называемому «досье России». Вывод доклада был однозначным: война с Россией неизбежна, но Франция не сможет ее начать ранее весны 1812 года. И только после этого Наполеон дал распоряжение начать готовиться к войне.

Но чего не знал французский император, так это того, насколько он отстал от развития дипломатических событий в Европе и в темпах военных приготовлений. Несмотря на проведенную огромную подготовительную работу, новые части Наполеон сумел начать создавать лишь в январе 1812 года, а потому ему уже было просто нереально подготовить достаточные запасы амуниции, вооружений, провианта и транспортных средств.

А пока Наполеон только планировал, где и как брать пополнение для своей армии, в октябре 1811 года российские канцлер Румянцев и военный министр Барклай-де-Толли подписали с начальником прусского Генштаба генералом фон Шарнхорстом конвенцию, согласно которой 200-тысячная русская и 80-тысячная прусская армии должны были вторгнуться в Польшу и «дойти до Вислы раньше, чем неприятель утвердится на ней». Командиры пяти русских корпусов, расположенных на западной границе, получили царские приказы о подготовке к походу. Однако король Пруссии Фридрих-Вильгельм III в последний момент под давлением Наполеона, не решился на участие в войне. По требованию французского императора прусский монарх уволил генерала фон Шарнхорста в отставку, а Пруссия 24-го февраля 1812 года заключила союз с Францией, обязавшись выставить 20 тысяч своих солдат для войны Наполеона с любой страной.

14 марта того же года Наполеон принудил своего тестя – австрийского императора подписать точно такой же союзный договор и предоставить 30 тысяч солдат для любой войны.

Существование этих договоров через Талейрана очень быстро стало известно в Петербурге, где Александр I лично устроил выволочку сначала австрийскому, а потом и прусскому послам. В результате чего монархи обеих стран заверили царя, что в случае войны России и Франции их войска примут лишь формальное участие на стороне Наполеона, чтобы потом совместными усилиями на него и обрушиться. О чем 2-го июня 1812 года даже был подписан секретный договор между Австрией и Россисей. Не установлено, но вполне возможно, что такой же договор был подписан и между Россией и Пруссией.

Наполеон же со своей стороны, готовясь к войне, лишался одного союзника за другим. Узнав в самом начале 1812 года о том, что Швеция начала вести переговоры с Россией о военном и политическом союзе и выступает посредником в аналогичных переговорах между Россией и Англией, он не нашел иного выхода, как 8-го февраля 1812 года оккупировать Северную Померанию, являвшуюся шведской провинцией на южном берегу Балтийского моря. Это ускорило шведско-российские переговоры, которые привели к заключению того самого «Петербургского союзного договора», которым предусматривалась совместная высадка морского десанта в 50 тысяч солдат на подконтрольную Наполеону территорию в Северной Германии.

Зная о готовящемся подписании этого договора, а также о том, что близятся к завершению и аналогичные англо-русские переговоры, Наполеон все же предпринял последнюю попытку восстановить отношения с Россией и уладить противоречия миром. 24-го февраля он встретился с особым уполномоченным посланником царя полковником Чернышевым, о чем посол в Париже Куракин доносил канцлеру Румянцеву. По мнению посла, Наполеон «не совсем расположен» доводить дело до войны, а потому советовал начать переговоры. Чернышев же со своей стороны доложил, что переговоры начинать не стоит, ибо в них нет никакого смысла.

Но все же 27-го апреля князь Куракин от имени царя вручил Наполеону ноту, в которой в качестве предварительных условий якобы для начала переговоров выдвигалось требование вывести французские войска из Пруссии и шведской Померании. Наполеон, зная о том, что Россия уже сосредоточила три свои армии на границе, естественно отклонил эти предложения. На что Куракин заявил, что Россия вторгнется в Польшу, если французы перейдут Одер.

На тот момент Наполеон еще не знал, что вопрос о войне Россией уже решен окончательно, а Александр I еще 21-го апреля тайно выехал в Вильну (Вильнюс) – главную квартиру 1-й Западной армии для последних военных приготовлений. Об этом факте Бонапарт узнал только 9-го мая и в тот же день принял решение и срочно выехал в свои войска.

(Часть 4)
(Часть 2)