|
|
|
[ На главную ] "ВИЖ", 1965, 10 Факты и мысли о
начальном периоде
Генерал-майор в отставке
За два десятилетия, прошедших со времени окончания Великой Отечественной воины, советской военно-исторической наукой многое сделано для того, чтобы вскрыть причины тяжелых неудач, постигших нашу страну и ее Вооруженные Силы в первый период после нападения фашистской Германии. Но многое еще предстоит сделать, в частности в оценке чисто военных аспектов, определявших боеспособность Советской Армии и ее готовность к отражению вражеского нашествия. Мыслями на этот счет мне и хотелось бы поделиться с читателями журнала. * * * Многовековой исторический опыт показывает, что в области стратегического руководства самым важным и вместе с тем самым трудным делом является правильное определение характера военных действий в предстоящей войне. Непосредственно перед Великой Отечественной войной решение этой проблемы было сильно облегчено тем, что вторая мировая война уже бушевала с сентября 1939 года. Начальствующий состав Советских Вооруженных Сил получал информацию о ее ходе из периодических сводок и брошюр об операциях в Польше в 1939 году и в Западной Европе в 1940 году. В этих документах было мало обобщающих выводов, но они содержали ценный материал, позволивший с полной ясностью выявить, например, такие формы и способы ведения военных действий немецко-фашистской армии: 1. Внезапность нападения. 2. Предварительное сосредоточение для его осуществления всех сил, необходимых, по расчетам гитлеровского командования, для полного разгрома противника в короткий срок. 3. Одновременное нанесение нескольких ударов, как правило, по сходящимся направлениям с целью окружения крупных сил. 4. Ведущая роль в наступательных операциях механизированных соединений и бомбардировочной авиации. 5. Высокие темпы наступления и развитие его на глубину до 300— 400 км (например, на Варшаву и Дюнкерк) в форме клиньев, вершину которых составляли в Польше танковые корпуса, а в Западной Европе — танковые группы в составе двух-трех механизированных корпусов. Для достижения высоких темпов
наступления танковые корпуса и группы, как
правило, сами прорывали недостаточно плотную
оборону, даже если она опиралась на
долговременные или сильные полевые укрепления
(например, прорыв бельгийских приграничных
укрепленных районов и французских позиций на р.
Маас у Седана). Только при значительной
тактической плотности обороны она прорывалась
армейски- ми корпусами, а затем в прорывы вводились танковые войска (например, прорыв «линии Вейгана»). 6. Широкое использование авиации как для поддержки и обеспечения наземных войск, в первую очередь танковых корпусов и групп, так и для борьбы с авиацией противника, которую немцы главным образом стремились атаковать на ее аэродромах в целях завоевания господства в воздухе. 7. Использование парашютистов и посадочных авиадесантов для захвата в тылу важных объектов, переправ через водные преграды, удобных для обороны рубежей, и удержание их в течение двух-трех суток до подхода своих танковых войск с целью обеспечения непрерывности наступления. Все эти формы и способы были применены немецко-фашистскими войсками и при нападении на СССР. Таким образом, ничего неожиданного в этом отношении не было. Однако Генеральный штаб Советской Армии, занятый исследованием опыта только что закончившейся войны с Финляндией, по-видимому, недостаточно внимательно изучал ход военных действий в Европе в 1939 и 1940 годах. Во всяком случае, на наш взгляд, имеется достаточно оснований, чтобы говорить о недооценке нами вероятной силы первого удара врага, а также стремительности и глубины его развития. Считалось как бы само собой разумеющимся, что Советская Армия сможет отразить нападение германской военной машины на линии новой государственной границы. Такая именно задача ставилась дислоцированным вблизи нее нашим армиям планом обороны государственной границы (1). Любой план прикрытия мобилизации, стратегического сосредоточения и развертывания, когда-либо составленный ранее, имел главной и конечной целью обеспечение стратегического развертывания основных сил государства на установленном рубеже. Причем этот рубеж должен быть более или менее удален от государственной границы. Как правило, указанный план предусматривал в случае наступления крупных сил врага переход войск прикрытия к так называемым сдерживающим действиям или к подвижной обороне. Суть ее в том, чтобы, отступая, задерживать противника возможно более длительное время на каждом подходящем для обороны и заранее подготовленном рубеже, затем переходить на следующий, а между оборонительными рубежами замедлять продвижение неприятеля при помощи устройства заграждений, разрушения мостов и внезапными короткими ударами небольших отрядов из засад. В плане же обороны государственной границы на первое место было выдвинуто обеспечение незыблемости государственной границы Советского Союза путем упорной ее обороны армиями, дислоцированными в приграничной полосе. Именно так предполагалось прикрыть мобилизацию, стратегическое сосредоточение и развертывание остальных сил Советской Армии. Возможно, что некоторое влияние на
указанный замысел оказал и тот факт, что
подвижную оборону стали считать непригодным
методом боевых действии. Действительно, те
средства и способы, которые рекомендовали
применять при ее ведении наши уставы и
наставления, были малоэффективны против
танковых соединений. Значит, надо было искать
другие, более действенные. Мы же, вместо
изыскания новых средств и способов, вообще
отказались от подвижной обороны. В проекте
Полевого устава 1939 года такого раздела уже не
было. План обороны западных государственных границ был составлен Генеральным штабом очень детально (2). В нем определялись не только участки каждой армии, но и оборонительные полосы каждой дивизии первого эшелона. За исключением самого северного 800-километрового участка границы с Финляндией, где паши войска должны были прикрывать лишь отдельные направления, на всем остальном протяжении сухопутной границы устанавливалась единая система обороны. Все стрелковые дивизии армий развертывались на приграничных позициях, как правило, в одну линию и имели задачей отразить наступление противника. Во вторые эшелоны каждой армии назначалось по одному механизированному корпусу. Они должны были уничтожать те силы, которым удастся прорваться через приграничные позиции. Передний край позиции почти точно совпадал с начертанием государственной границы со всеми ее извилинами (3) буквально по лозунгу: «Ни пяди своей земли не отдадим». Это значительно увеличивало протяжение линии обороны, а также создавало опасность охвата врагом наших войск в выступах границы на запад. Особенно велика была опасность глубокого охвата довольно крупных группировок наших войск западнее Белостока и Львова. Даже такие сильные естественные рубежи, как река Неман в среднем течении, Августовский канал и река Бобр, удаленные от границы на несколько десятков километров, не были использованы для усиления обороны ни в качестве препятствий перед передним краем, ни для оборудования тыловых позиций. Задача упорной обороны сухопутной государственной границы протяжением в 3200 км потребовала большого количества сил. Для ее выполнения было дислоцировано в приграничной полосе от Баренцева моря до Буковины включительно 12 армий, а в Молдавии — отдельные корпуса и дивизии Одесского военного округа (4). В состав этих войск входило почти 2/3 всех наших сформированных и заканчивавших формирование механизированных корпусов. И все же этих сил было слишком мало для устойчивой обороны. Даже на наиболее важном участке границы, между Балтийским морем и Карпатами, ширина полос армий прикрытия в среднем равнялась 150 км, а дивизий — колебалась в пределах от 25 до 40 км (5), в 2—3 раза превышая предельную ширину, установленную Полевым уставом. На других участках государственной границы армейские и дивизионные полосы были еще шире. Укрепленные районы и полевые позиции на новой государственной границе мало могли усилить оборону, так как их строительство летом 1941 года было еще далеко от завершения (6). Таким образом, тактическая и
оперативная плотности войск не соответствовали
принятым нормам. Кроме того, методы военных
действии, которые германская армия
продемонстрировала в 1939 году в Польше и в 1940 году
в Западной Европе, не позволяли ставить нашим
войскам задачу упорной обороны и тем более
нельзя было рассчитывать на ее выполнение. К тому
же ход стратегического сосредоточения к новой
границе показывал, что дислоцированные вдоль
границы армии смогут по- лучить помощь из глубины не скоро. Взять хотя бы такой факт, что на территориях, которые вошли в состав Советского Союза в 1939 и 1940 годах, железные дороги не были перешиты на нашу колею и имели весьма ограниченный подвижный состав. Это приводило к необходимости выгружать войска у старой государственной границы и вести их далее на запад походным порядком, что удлиняло процесс выдвижения стрелковых соединений примерно недели на полторы. В 1940 году по окончании операций в Западной Европе немецко-фашистское командование перебросило в Восточную Пруссию и Польшу до 30 дивизий, а с февраля 1941 года начало постепенно увеличивать свои силы у нашей границы и к середине мая довело их до 70 дивизий (7). Командование Советской Армии также увеличивало количество войск в западной приграничной полосе. У границ с Восточной Пруссией и Польшей в мае 1941 года насчитывалось тоже почти 70 советских дивизий с той разницей, что германские войсковые соединения были отмобилизованы, а наши содержались по штатам мирного времени и имели значительный некомплект в вооружении и средствах технического оснащения. Но вот с 25 мая 1941 года фашистская Германия перевела своп железные дороги на работу по максимальному (военному) графику и начала интенсивную переброску войск в Восточную Пруссию и Польшу (8) с темпом около 100 воинских эшелонов в сутки. Вскоре началось выдвижение гитлеровских войск непосредственно к нашим границам. Это было уже не постепенное накапливание, а стратегическое сосредоточение и развертывание германских армий. Скрыть такое массовое выдвижение войск к советской границе, конечно, было невозможно, и следует считать, что 25 мая 1941 года гитлеровская клика, по существу, открыла свои намерения напасть на СССР. Но, к сожалению, командование Советской Армии слабо использовало это. В Наркомат Обороны и в штабы наших войск, дислоцированные у западных границ, из различных источников поступали многочисленные сведения о готовящемся Германией нападении на СССР. Несмотря на это, подготовка к его отражению в последние недели перед войной проводилась весьма осторожно, медленно и недостаточно целеустремленно. Примерно через неделю после начала интенсивной переброски немецко-фашистских войск к границам СССР, то есть в то время, когда об этом могли накопиться в нашем Генеральном штабе вполне определенные сведения, началось выдвижение на запад и сил Советской Армии. По-видимому, это происходило в спешном порядке. Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, бывший в то время начальником Противовоздушной обороны страны, так описывает этот процесс: "...осуществлялись большие оперативные перевозки войск из глубины нашей страны к западным границам. Шли сюда небоеспособные части, которые нуждались в людских пополнениях, оснащении вооружением. Вдогонку им двигались многочисленные транспорты с техникой и боеприпасами" (9). Выдвижение наших сил началось
примерно в мае — первой половине июня 1941 года
переброской войск из внутренних военных округов
в тыловые районы театра военных действий, на
рубеж рек Западной Двины и Днепра (от Крославы до
Кременчуга). Только после этого были двинуты
непосредственно к государственной границе,
войсковые соеди- нения из внутренних районов западных приграничных военных округов. А из глубины страны в район Шепетовки в это время перевозилась 16-я армия. В армиях же, дислоцированных вблизи государственной границы, в это время не проводилось серьезной подготовки к отражению назревавшего нападения, кроме обычных работ по укреплению границ. Здесь налицо явное стремление с нашей стороны не дать гитлеровцам какого-либо повода для провокационных действии. Даже в директиве о приведении войск в боевую готовность, отданной в ночь на 22 июня, руководство Наркомата Обороны прежде всего потребовало не поддаваться ни на какие провокации, "могущие вызвать крупные осложнения" (10). Накануне нападения Германии вблизи государственной границы от Баренцева моря до устья Дуная для ее обороны располагалось более 100 дивизий. На усиление обороны государственной границы из глубины приграничных военных округов выдвигалось около 60 дивизий. Большинство этих войск нападение фашистской Германии застало на линии старой государственной границы в 200—300 км от новой. Таким образом, количество дивизий было довольно велико. Но беда в том, что большинство из них содержалось по штатам мирного времени. Особенно слабо были укомплектованы танковые дивизии, не закончившие еще процесс формирования. В это же время на рубеже рек Западная Двина и Днепр, в 400—500 км от государственной границы, началось сосредоточение войск пяти армий, выдвигавшихся из глубины страны, которые предназначались для резервов Главного командования и при их участии рассчитывали перейти в контрнаступление. Переброска этих войск из глубины страны фактически была закончена только во второй половине июля, иначе говоря, к тому времени, когда уже шло Смоленское сражение. Таким образом, немецко-фашистская армия намного упредила Советскую Армию в завершении стратегического сосредоточения и развертывания. С нашей же стороны не было сделано все необходимое для ускорения сосредоточения и развертывания своих сил. * * * Правительство Советского Союза дало указание о приведении Вооруженных Сил в боевую готовность и о развертывании войск на приграничных позициях всего лишь за несколько часов до нападения фашистских войск. Командование Советской Армии не смогло за этот короткий срок довести его до всех исполнителей. Из-за громоздкой многоступенчатой системы оповещения многие наши войсковые соединения вовсе не получили приказа о приведении в боевую готовность или получили его слишком поздно. Эти войска подверглись нападению немецко-фашистской авиации и артиллерийскому обстрелу в своих казармах и лагерях, в походных колоннах при выдвижении на назначенные им позиции. Многие авиационные части были атакованы вражескими самолетами на постоянных аэродромах, хорошо известных противнику, причем в Западном особом военном округе значительная часть летного состава в этот момент находилась в кратковременном отпуске (на выходной день) вне аэродромов. Все это привело к излишним потерям, к
поспешному, порой неорганизованному вступлению
наших войск в бой, в общем — к ряду неудач
тактического порядка. Наиболее тяжелым, пожалуй,
было то, что большие потери нашей авиации, в
первую очередь Западного особого военного округа, способствовали захвату господства в воздухе германской авиацией. Но главная беда заключалась в том, что силы Советской Армии в момент нападения на нее фашистских войск оказались в очень невыгодной группировке. В то время как немецко-фашистская армия, завершив стратегическое развертывание, начала наступление в определенных оперативных построениях, нанося основные удары сосредоточенными группировками по заранее разработанному плану, силы Советской Армии, которые уже находились на театре военных действий (в общем-то силы немалые), были разбросаны по огромному фронту и на большой глубине. Утром 22 нюня 1941 года гитлеровцы начали наступление между Балтийским морем и Карпатами 140 полностью отмобилизованными, укомплектованными и вооруженными дивизиями. Большую часть своих сил — 93 дивизии враг развернул севернее реки Припять, где в составе наших армий насчитывалось всего около 40 дивизий, имевших значительный некомплект как в личном составе, так и в материальной части. Таким образом, противник имел здесь не менее чем 2,5-кратное общее численное превосходство. На операционных направлениях, где наносились основные удары, его численное превосходство было многократным, а на участках прорыва нашей обороны — буквально подавляющим. Из района Тильзита наша 125-я стрелковая дивизия, оборонявшаяся на фронте около 40 км, была атакована всей 4-й танковой группой немцев, имевшей в первом эшелоне три танковые и две пехотные дивизии и во втором эшелоне — три моторизованные дивизии. В оперативной глубине нашей 8-й армии против 4-й танковой группы и наступавших вместе с ней войск ударных крыльев 18-й и 16-й армий (в общей сложности 16 — 18 дивизий) в первые дни могли вступить в борьбу один механизированный корпус 8-й армии и одна танковая дивизия, находившаяся за правым флангом 11-й армии (всего 4 дивизии). Из Сувалкского выступа против наших 126-й и 128-й стрелковых дивизий, оборонявшихся на левом фланге 11-й армии, наступала 3-я танковая группа с двумя армейскими корпусами 9-й армии. Только в первом эшелоне враг имел десять дивизий, в том числе три танковые (11). Здесь в оперативной глубине на направлении развития вражеского удара находилась всего лишь одна наша танковая дивизия. В районе Бреста, на участке, где должны были обороняться две дивизии 28-го стрелкового корпуса (за ними в оперативной глубине нашей 4-й армии располагался 14-й механизированный корпус) (12) противник вел наступление 2-й танковой группой, состоявшей из трех корпусов, и не менее как двумя армейскими корпусами 4-й армии. Совершенно очевидно, что при таком соотношении сил дислоцированные на границе армии Прибалтийского и Западного особых военных округов были не в состоянии выполнить задачи, поставленные им планом обороны государственной границы 1941 года. Войсковые соединения, выдвигавшиеся
на усиление обороны государственной границы
севернее Полесья и состоявшие исключительно из
стрелковых дивизий, не могли быть своевременно
подтянуты в районы решающих боев. В Прибалтике
основная их масса 22 июня подходила к району
Каунаса и вскоре присоединилась к 11-й армии. Но
это произошло уже в то время, когда оба ее фланга
были глубоко охвачены ударными группировками
немцев. В Западном особом военном округе эти соединения в момент нападения Германии выгружались или сосредоточивались после выгрузки в районах Молодечно, Барановичей и Минска (13). Большинство из них в этих районах через несколько дней и было атаковано ударными группировками гитлеровцев, наступавшими от Сувалки и Бреста на Минск. На Украине численное превосходство противника было меньше. Там 22 июня немцы начали наступление 47 дивизиями, а в дислоцированных вдоль границы армиях Киевского особого военного округа насчитывалось 28 дивизий. Таким образом, соотношение сил по количеству дивизий здесь выражалось как 1,7 : 1, а с поправкой на некомплект наших частей примерно как 2 : 1 (14). Не большее численное превосходство враг имел и на направлении основного удара, который он наносил главными силами 6-й армии и 1-й танковой группой трехкорпусного состава из района Замостье на Дубно, Житомир, в стыке 5-й и 6-й армий. Здесь в оперативной глубине наших армии находилось тоже три механизированных корпуса. В таких условиях 5-я и 6-я армии, хотя и не смогли выполнить задач, поставленных им планом обороны государственной границы, сильно замедлили развитие наступления противника, а это позволило командованию Юго-Западного фронта подтянуть на направление основного удара врага силы с соседних участков фронта и два механизированных корпуса из глубины (15). Через неделю после начала войны к полю сражения на рубеж Луцк, Дубно, Кременец, Злочев подошли стрелковые дивизии, выдвигавшиеся из внутренних районов Киевского особого военного округа (16). Это еще более замедлило наступление гитлеровцев и облегчило отход нашей львовской группировки, а также перегруппировку войск с левого крыла Юго-Западного фронта на киевское направление. Возможно, что при заблаговременном приведении в боевую готовность и развертывании на своих позициях наши войска на Украине добились бы больших результатов и даже остановили бы наступление ударной группировки врага в небольшом удалении от границы. Но это немногим бы улучшило стратегическое положение Советской Армии, так как севернее Полесья, как мы видели, на подобные результаты не было никаких шансов, а там противник наносил главный удар. Как и следовало ожидать, немецко-фашистское командование стремилось развить удары в охват и глубокий тыл крупных группировок наших войск, выдвинутых далеко на запад в районах Белостока и Львова. Наше Главное командование не сразу
оценило силу ударов врага и угрозу, нависшую над
белостокской и львовской группировками
советских войск. В первые дни войны Генеральный
штаб и Нарком обороны пытались осуществить своп
замыслы отражения нападения на линии
государственной границы и немедленного
уничтожения тех сил, которым удастся прорваться
на нашу территорию. Вечером 22 июня Главное
командование Советской Армии приняло решение
силами армий и авиации Северно-Западного,
Западного и Юго-Западного фронтов "перейти на
главных направлениях к наступательным действиям
с целью разгрома ударных группировок врага и перенесения
боевых действий на его территорию" (разрядка
авт.). Было приказано: нанести при поддержке
авиации дальнего действия концентрические удары
на Сувалки из района Каунаса и Гродно (двумя
механизированными корпусами из каждого района) и
на Люблин (силами не менее пя- ти механизированных корпусов). Цель этих ударов— окружить и уничтожить наступающие здесь группировки и к исходу 24 июня овладеть районами Сувалки и Люблин. На остальных участках фронтов ставилась задача "прикрывать государственную границу... и не допустить вторжения вражеских войск на нашу территорию" (17). Для выполнения указанных контрударов на Сувалки и Люблин предусматривалось использование механизированных корпусов всех армий Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов. Некоторым из них до районов боевых действий надо было пройти вдоль фронта по 200 и более километров. Механизированные же корпуса армий Северо-Западного фронта и 4-й армии Западного фронта просто невозможно было сиять с участков своих армий, так как они оказались уже связанными боями. Сейчас нетрудно заметить, что решение Главного командования Советской Армии, принятое вечером первого дня войны, не соответствовало реально сложившейся обстановке. Кроме того, оно совершенно не предоставляло исполнителям времени на сосредоточение сил и на организацию весьма сложных операций. Поэтому его выполнение вылилось в разновременные, поспешно организованные контрудары отдельных корпусов. На Украине эти удары, наносившиеся преимущественно против моторизованных сил врага, сыграли главную роль в замедлении развития его наступления. Севернее же Полесья они даже ухудшили положение наших войск. Здесь механизированный корпус 3-й армии еще 22 июня начал атаки против пехотных дивизий врага, наступавших на Гродно. 24 июня к нему присоединились части механизированного корпуса 10-й армии. Эти атаки, продолжавшиеся до 25 июня включительно (18), имели небольшой успех. Но ожидание результатов контрударов двух механизированных корпусов задержало начало отхода белостокской группировки на несколько дней. А за это время ударные группировки врага, развивавшие наступление от Сувалки и Бреста на Минск, глубоко охватили ее фланги. На Западном фронте создалась настолько угрожающая обстановка, что уже через неделю после начала войны, в разгар передвижения войск на театр военных действий из глубины страны Ставка Главного командования была вынуждена начать крупные оперативные перевозки войск вдоль фронта. Она направила сосредоточенную на Днепре под Киевом 19-ю армию в район Витебска и выгружавшуюся в районе Шепетовки 16-ю армию — в район Смоленска. Кроме того, сосредоточивавшаяся у Чернигова 21-я армия была передвинута на север и развернута на Днепре у Гомеля и севернее (19). В то же время три корпуса из глубины страны были направлены на рубеж реки Великой для прикрытия направления на Ленинград (20). В распоряжениях Главного командования
в эти дни усматривается уже новый замысел:
сосредоточить подавляющее большинство
свободных сил на московском стратегическом
направлении и развернуть их на рубеже Западной
Двины и Днепра для обороны, имея в виду в будущем
перейти здесь в контрнаступление. Основная идея
этого замысла, как известно, была осуществлена
только в декабре 1941 года. * * * Итак, нападение фашистской Германии на СССР было внезапным в обычном смысле этого слова только для наших войск, дислоцированных вблизи границы, для авиации западных приграничных военных округов, а также для гарнизонов и населения городов, которые утром 22 июня подверглись бомбардировке фашистской авиации. Что касается высшего советского командования, то ему стало известно об интенсивном сосредоточении немецко-фашистских войск к нашим границам примерно за три недели до начала нападения. Уже в этот момент простейшие расчеты могли показать, что фашистская Германия будет готова к крупным наступательным операциям значительно раньше, чем Советская Армия завершит сосредоточение всех своих сил, предназначенных к выдвижению в случае войны на Западный театр, В течение трех недель можно было многое сделать для подготовки к боевым действиям тех наших войск, которым предстояло вступить в борьбу с врагом в первую очередь. Однако в этом отношении по существу ничего не было сделано. Войска даже не были предупреждены. Наш основной стратегический замысел, заключавшийся в том, чтобы под прикрытием незыблемой обороны государственной границы провести мобилизацию, стратегическое сосредоточение и развертывание сил Советской Армии для решительных операций, оказался невыполненным. При составлении своих планов Генеральный штаб, безусловно, учитывал, что немецко-фашистская армия может значительно упредить Советскую Армию в стратегическом развертывании, а следовательно, и в начале решительных операций. Об этом свидетельствуют как дислоцирование в мирное время вблизи границы довольно больших сил, предназначенных для ее обороны, так и план выдвижения войск из глубины страны, схематически изложенный выше. И все же советское командование считало, что дислоцированные в приграничной полосе армии, по существу растянутые «кордоном», смогут сначала одни, а потом усиленные примерно в полтора раза удержать противника на линии государственной границы, притом в течение длительного времени. В этом и заключался крупнейший просчет. Положение усугублялось тем, что мы не придали должного значения тем формам и способам ведения военных действий, которые германская армия применяла в 1939 году против Польши и в операциях 1940 года в Западной Европе. Поэтому и не был правильно определен вероятный характер операций в надвигавшейся войне, результатом чего явилось стратегическое планирование, не соответствующее обстановке. Один из выводов, на наш взгляд, заключается в том, чтобы при анализе причин неудач начального периода Великой Отечественной войны не ограничиваться перечислением просчетов, допущенных в оценке военно-политической обстановки перед нападением фашистской Германии на Советский Союз. Не менее важно настойчиво и всесторонне изучать все проблемы, связанные с руководством Вооруженными Силами и их подготовкой к отражению ударов сильного и опытного противника. Это послужит поучительным уроком для воспитания наших командных кадров в духе постоянной и высокой бдительности, будет способствовать дальнейшему повышению боевой готовности Советской Армии. /34/ Кратко об авторе: внизу страницы сайта: vm0241hb.htm (12/03//2016) [ На главную ] |
