|
|
|
ЧЬИ САМОЛЕТЫ БОМБИЛИ СОВЕТСКИЕ ГОРОДА Этот вопрос для меня возник уже дано на уровне ощущений того, что официальное объяснение первых событий ВТОРЖЕНИЯ страдает какой-то недосказанностью и отсутствием важных деталей. Однако, со временем он не только не исчез, но все больше обрастал деталями, которые уж позволяют попытаться сформировать некую картинку. И начать можно с цитаты из мемуаров маршала Г.К.Жукова, "ВОСПОМИНАНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ", 7-е издание, 1986, том 2, с. 8-9:===== Под утро 22 июня Н.Ф.Ватутин и я находились у наркома обороны С.К.Тимошенко в его служебном кабинете в Наркомате обороны. В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С.Октябрьский и сообщил: "Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов, флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний". Я спросил адмирала: Нарком приказал мне звонить И.В.Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос дежурного генерала управления охраны. – Кто говорит? ====== Долгое время на это описание лично я (да и, видимо, многие другие читатели) не обращали особого внимания, принимая его за истинное изложение того, как оно и было. Однако, в связи с вновь возникающими обстоятельствами к этим строчкам начинают возникать вопросы. Во-первых, при получении данных о массированных налетах немецкой авиации в условиях отправленной в штабы западных округов Директивы N: 1 с предупреждением о возможном их же нападении, нарком обороны почему-то совершенно забыл немедленно объявить боевую тревогу и предлагает своему заместителю доложить о воздушном нападении Сталину, вместо того, чтобы позвонить самому и доложить об уже принятых мерах (т.е. об объявлении боевой тревоги) (откуда такое нарушение субординации?). Между прочим, если немцы за 1 (один) час до наземного наступления (и за 40-50 мин до начала наземной артподготовки) в 3-30 начали бомбить советские города, то время для поднятия войск по боевой тревоге еще было. Другими словами, - враг напал, а нарком обороны как бы не знает что делать?! А инициативу почему-то проявляет его заместитель (и автор мемуаров)! И в дальнейшем (судя по этим же мемуарам), в самые драматические минуты ни Верховный Главнокомандующий (Сталин), ни нарком обороны так и не смогли сообразить, что же надо делать, и только генерал Жуков мог как-то адекватно среагировать (с.9):================ В.М.Молотов: ==================== Итак, в 4-30 военные руководители приехали к Президенту, где собрались другие руководители по срочному делу. Там же немедленно связались с немецким послом, который объяснил, что началась война. Начальник Генштаба срочно предложил решение, которое в виде директивы отправили в войска. И на все это ушло около . . . 3-х часов !?!?. . . . Как по мне, то что-то здесь не сходится. 3(три) часа идут бои, а нарком обороны и Президент не могут догадаться объявить боевую тревогу! Странно, однако! А в журнале учета посетителей кремлевского кабинета Сталина (фото списка за 22 июня 1941 см., например, на tsv-2.htm вообще отмечено, что Жуков, Тимошенко, Молотов появились в этом кабинете не в 4-30, а в 5-45, а из других присутствующих ("вызванных членов Политбюро") были только Мехлис и Берия, если их считать таковыми. И видимо, в связи именно с публикацией этого самого "Журнала посетителей кремлевского кабинета Сталина", возникли попытки уточнить последовательность действий советских высших руководителей в ночь и утром 22 июня 1941. В частности, в статье Р.А.Медведева "И.В.Сталин в первые дни войны", опубликованную в "ВОЕННО-ИСТОРИЧЕСКОМ ЖУРНАЛЕ", N: 5, 6 за 2002 г. под рубрикой "Великая Отечественная: против лжи и фальсификаций" (N: 5, с. 41):
=============== Первый день войныОФИЦИАЛЬНОЙ датой и временем начала Великой Отечественной войны в советских учебниках назывались обычно 4 ч. утра 22 июня. Однако первые бомбы упали на Севастополь в З ч. 15 мин, и две минуты спустя нарком ВМФ сообщил об этом С.К. Тимошенко. К Сталину Кузнецов не смог дозвониться: у него были номера телефонов Кремля, но не было связи с дачей. В З ч. 15 мин. на некоторых участках советско-германской границы начался и обстрел наших позиций. В З ч 30 мин артиллерийский огонь велся уже практически на всем ее протяжении, а бомбы падали почти на все крупные города Украины, Белоруссии и Прибалтики и на военные аэродромы. Донесения об этом шли в Наркомат обороны. Вот как описывал позднее события той ночи Г.К. Жуков: "Нарком приказал мне звонить И.В. Сталину. Звоню. К телефону никто не подходит. Звоню непрерывно. Наконец слышу сонный голос генерала Власика (начальника управления охраны). — Кто говорит? Заседание Политбюро началось в 5 ч 45 мин утра и продолжалось более З ч. Из членов и кандидатов в члены Политбюро здесь были с самого начала В.М. Молотов и Л.П. Берия. Позднее подошли разбуженные среди ночи А.И.Микоян, Л.М.Каганович, К.Е.Ворошилов и Г.М.Маленков. Присутствовали также начальник Главного управления политической пропаганды РККА Л.З. Мехлис и первый заместитель наркома иностранных дел СССР А.Я. Вышинский. Как пишет Г.К. Жуков, "Сталин был бледен и сидел за столом, держа в руке не набитую табаком трубку. Мы (Г.К. Жуков и С.К. Тимошенко. — P.M.) доложили обстановку. И.В. Сталин недоумевающе сказал: — Не провокация ли это немецких
генералов? ============== Причем, в примечаниях говорится, что цитаты воспоминаний Жукова берутся по 10-му изданию (АПН, 1990), дополненному по рукописи автора. А приводимый диалог Сталина и Тимошенко "во всех предыдущих изданиях мемуаров Г.К.Жукова был существенно сокращен". (Т.е. выброшен).Сравнивая эти фрагменты, можно заметить и другие различия. 1) Г.К.Жуков отмечает, что сначала ему позвонил командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С.Октябрьский, а по второй версии к Тимошенко дозвонился нарком ВМФ Кузнецов, который узнал о бомбежке Севастополя от адмирала Октябрьского. (Действительно, а чего это морской адмирал будет звонить начальнику сухопутного Генштаба? У него и свое начальство есть, зачем нарушать субординацию?) Это же в своих мемуарах подтверждает и сам Кузнецов (что ему в 3-15 звонил адмирал Октябрьский).2) Странным видится объяснения, что немецкая артподготовка началась в 3-15 утра. А по какому времени? По московскому? Или по берлинскому? Они между прочим, отличаются на 1 час в связи с тем, что Москва и Берлин находятся в разных часовых поясах и не учитывать эту разницу нельзя, а то можно запутаться. ============ Краткая справка: В настоящее время для учета времени суток во многих государствах используется так называемое "поясное время", которое может отличаться от "гражданского времени", являющегося истинным временем суток каждого конкретного пункта земной поверхности и которое зависит от высоты Солнца в этом пункте. Естественно, что "гражданское время" различно во всяких двух пунктах, долготы которых неодинаковы. Однако, такая система учета времени суток имеет неудобства, которые стали особенно остро ощущаться с развитием железнодорожных сообщений и средств телеграфной связи. В 19 в. в ряде стран стали вводить единое для данной страны время, чаще всего гражданское время столицы. Однако эта мера была непригодна для государств с большой протяжённостью территории по долготе, т. к. принятый счёт времени на далёких окраинах значительно отличался бы от гражданского. В некоторых странах единое время вводилось только для употребления на железных дорогах и телеграфе. В России для этой цели служило гражданское время Пулковской обсерватории, называвшееся петербургским временем. В 1878 канадским инженером С. Флемингом было предложено "поясное время", основанное на разделении поверхности Земли на 24 часовых пояса. Во всех пунктах в пределах одного пояса в каждый момент "поясное время" одинаково, в соседних поясах оно отличается ровно на один час. В системе поясного времени 24 меридиана, отстоящих по долготе на 15° друг от друга, приняты за средние меридианы часовых поясов. Однако, в некоторых районах Земли границы часовых поясов для большего удобства проведены по близким к этим меридианам государственным и административным границам, железным дорогам, рекам, горным хребтам и т. п. Впервые оно было введено в США в 1883. В 1884 на конференции 26 государств в Вашингтоне было принято международное соглашение о "поясном времени", однако переход на эту систему счета времени затянулся на многие годы. На территории СССР она была с 1 июля 1919. По ней за начальный был принят меридиан с долготой 0° (Гринвичский). Соответствующий часовой пояс считается нулевым; время этого пояса называется всемирным. Остальным поясам в направлении от нулевого на восток присвоены номера от 1 до 23. Разность между "поясным временем" в любом часовом поясе и всемирным временем равна номеру пояса. Время некоторых часовых поясов получило особые названия. Так, напр., время нулевого пояса называют западноевропейским, время 1-го пояса – среднеевропейским, время 2-го пояса в зарубежных странах называют восточноевропейским временем. По территории СССР проходили часовые пояса от 2-го до 12-го включительно. Для наиболее рационального использования естественного света и экономии электроэнергии во многих странах в летнее время часы переводят на один час или более вперёд (т. н. "летнее время"). В СССР 16 июня 1930 с этими целями поясное время было переведено на 1 час вперед на все время года ("декретное время"), а не только на лето.======= Итак, летом 1941 г. время в Москве отличалось от берлинского на 1 час (если немцы переходили на "летнее время", в противном случае - на 2).
(На этом фото представлены немецкие штурмовики "Юнкерс-87Б" ("Штука"), у которых в полете не убирались шасси - советские воины их еще называли "лапотник" - и это "новейшая" немецкая техника! Да еще какой урон они нанесли советским войскам!) Так во сколько немцы начали артподготовку по своему (берлинскому) времени? Об этом можно прочитать, например, в статье "ВТОРЖЕНИЕ" (журнал "АВИАЦИЯ И ВРЕМЯ", N: 3,4,5 за 1996 г., статья Дмитрия Б.Хазанова о начале воздушной войны на советско-германском фронте). В частности, в N: 4 за 1996 говорится: ============= О том. как проходили у немцев последние часы перед вторжением можно узнать из работы германского историка Пауля Карелла (Carell P. Hitler's War on Russia. London, 1971, vol 1) (Пауль Карелл - псевдоним Пауля Шмидта - бывшего начальника отдела печати гитлеровского МИДа): "... Смеркалось. В штабе генерала Гудериана шла напряженная работа. Завтра перед рассветом - вторжение. Штаб 2-й танковой группы расположился в деревне Вольска Добринска в 15 км от Буга, по которому проходит граница. Офицеры штаба в своих палатках и автобусах склонились над картами. Никаких переговоров по радио, строжайшее радиомолчание. Телефонные разговоры - только при крайней необходимости. Они и не нужны, потому что нет ни одного нерешенного вопроса. Даже самый трудный из них - как обеспечить взаимодействие с авиацией 2-го ВФ при нанесении первого удара – получил удовлетворительное разрешение.Дело в том, что командующего 2-м флотом генерал-фельдмаршала Кессельринга, как и начальника генерального штаба люфтваффе генерал-полковника Ешоннека беспокоили большая численность советских ВВС Они поставили задачу нанести внезапный и сокрушительный удар по советским аэродромам. [Немецкий историк Греффрат приводит цитату из выступления генерала Ешоннека: "Те результаты, которых можно добиться, действуя в первые два дня войны против неприятельских сухопутных войск, не идут ни в какое сравнение с ущербом, который способна нанести вражеская авиация, если она останется полностью боеспособной"’) Не просто в немецких штабах решалась проблема: в какой момент утром 22 июня должны стартовать бомбардировщики? Время начала артиллерийской подготовки и наступления пехоты - З часа 15 мин. - мало устраивало авиацию: на центральном участке еще темно, и поднимать в воздух весь воздушный флот нецелесообразно. Но если ожидать полного рассвета, то тех 30-40 минут, которые пройдут после начала артиллерийской подготовки, окажется советскому командованию вполне достаточно, чтобы вывести из-под удара свою авиацию. Тогда прилетевшие немецкие бомбардировщики увидят лишь пустые аэродромы. Конечно, в составе 2-го воздушного флота имелись опытные в ночных полетах экипажи. Однако перелетать границу до З часов 15 мин, чтобы выйти на цель ровно в это время, означало лишить внезапности сухопутные войска. Где выход? После многочисленных обсуждений к нему пришли командир 8-го авиакорпуса ген. Рихтгофен и признанный лидер истребительной авиации командир 51-й истребительной эскадры подп-к Мельдерс. "Мы подкрадемся к аэродромам на большой высоте, как воздушные разведчики". Было решено, что каждый бомбардировщик наберет максимальную высоту над занятой германскими войсками территорией, а затем в темноте над болотистыми и лесными участками с приглушенными моторами пересечет границу. Точный расчет должен был обеспечить появление бомбардировщиков над советскими аэродромами ровно в З часа 15 мин, одновременно с первыми залпами артиллерии. ============= Заметим: здесь говорится о плане бомбежек советских аэродромов в самом первом налете, а не просто о дальних рейдах на советские города. И время указывается, как можно предположить, берлинское, а не московское. Т.е. по Москве это будет 4-15 утра, а пересекать границу первые бомбардировщики должны были где-то около 4-00. И есть свидетельское показание, подтверждающее эту гипотезу. В журнале "Военно-исторический архив", N: 6, 2002 опубликована статья "МАРШАЛА КУЛИКА ... Я ПЕРЕДАЛ КОМАНДОВАНИЮ КРАСНОЙ АРМИИ ПО АКТУ", в которой приводятся фрагменты переписки ее автора полковника Ф.Я.Якутовича с бывшим в июне 1941 г. командиром 86-ой Августовской погранзаставы (Белостокская область Белоруссии) в последствии полковником Здорным Г.К. (в последние годы жизни проживавшем в Киеве). Он подробно вспоминает первые дни войны (ну и предшествовавшее время). Он пишет, что в ночь на 22 июня 1941 около 4-00 (как я понимаю, по Москве) он встретился с генералами Соколовым и Богдановым (первый - начальник погранвойск СССР, второй - начальник погранвойск округа. Соколов по приказу Сталина приехал лично ознакомиться с ситуацией на границе - причем, отмечается, что об этой его поездке никто никогда не вспоминал). Так вот, они встретились у границы с немцами на левом стыке шоссе Ломжа-Брест во время около 3-50. И в этот момент они услышали нарастающий гул большой группы самолетов, которые летели со стороны Восточной Пруссии. А на земле погранзаставы вступили в бой после 4-10 утра (опять же, как следует понимать, по Москве).И в статье "ВТОРЖЕНИЕ", в N: 5, 1996 в фрагменте "На Юго-Западном фронте" еще раз повторяется это же время: "С 4 до 5 часов утра около 400 самолетов 5-го авиакорпуса генерала фон Грейма, входившего в 4-ый ВФ генерала А.Лера, атаковали 24 аэродрома, в основном в Западной Украине." И даже если бы часть немецких бомбардировщиков, пересекавших границу в 3-50 утра, летела бы на дальние города Белоруссии и Украины, то к ним они бы долетели к 4-30 – 5-00 утра (по Москве), не раньше. Возвращаясь к статье Роя Медведева, можно заметить, что он пропустил воспоминание Жукова о том, что они с Тимошенко приехали к Сталину в 4-30. Вместо этого Р.Медведев указывает другое время: " Заседание Политбюро началось в 5 ч. 45 мин утра", что сходится с "журналом посетителей". И интересно он решает проблему "всех членов Политбюро":"Из членов и кандидатов в члены Политбюро здесь были с самого начала В.М. Молотов и Л.П. Берия. Позднее подошли разбуженные среди ночи А.И.Микоян, Л.М.Каганович, К.Е.Ворошилов и Г.М.Маленков." Так вот "позднее" – это чуть ли не через 2 часа – в 7-30 (Маленков), затем в 8-00 (Микоян, Ворошилов и Каганович) (Тимошенко и Жуков ушли в 8-30).Итак, получается, что в разных источниках используется разное время – то по Берлину, то по Москве да и состав участников и последовательность встреч, бесед и принятия решений как-то меняется. Конечно, можно заметить, что маршал Жуков по прошествии стольких лет мог что-то запамятовать, попутать. И мне один посетитель сайта (Егор) даже прислал фрагмент из учебника по психологии, объясняющей процесс работы памяти и процесс забывания (с возрастом). Однако, есть и другое мнение самого маршала Жукова о том, что то время он помнил хорошо. Изложено оно в журнале "ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ", N: 1, 2000, с. 41-64, в статье к.и.н., доцента, ведущего сотрудника военной истории Министерства обороны РФ П.Н.Бобылев "ТОЧКУ В ДИСКУССИИ СТАВИТЬ РАНО" ("К вопросу о планировании в Генеральном Штабе РККА возможной войны с Германией в 1940-1941 годах")
(с. 43-45): В 1960-1970-е гг. увидели свет мемуары военоначальников, приложивших в 1940-1941 гг. руку к оперативно-стратегическому планированию и принимавших в то время в соответствии со своими полномочиями решения по вопросам подготовки страны и армии к возможной войне. Имеются в виду К.А.Мерецков – начальники Генштаба РККА с августа 1940 г. по февраль 1941 г., сменивший его на этом посту Г.К.Жуков, пребывавший в указанной должности до конца июля 1941 г., и А.М.Василевский, бывший в те годы заместителем начальника Оперативного управления Генерального штаба РККА. В своих мемуарах они высказались как по вопросам предвоенного планирования, так и по поводу причин, приведших страну и армию к катастрофе 22 июня 1941 г. В частности, Жуков и Василевский рассказали о некоторых просчетах в планировании подготовки к войне, но вину за них они, как и многие другие авторы, возлагали в основном на И. Сталина. И наивно было бы ожидать, что военные, не без участия которых страну и армию постигла страшная трагедия, достаточно откровенно расскажут о своих собственных просчетах и ошибках.Да и память по прошествии многих лет после 1940—1941 гг. нередко подводила мемуаристов. Так, в своих воспоминаниях о беседах с маршалом Жуковым писательница Е. Ржевская приводит такие его слова: "У меня память хорошая, исключительная. Это сейчас что-нибудь могу забыть. А то, что было, я все помню. Потом по документам сличишь — точно. Мы тогда разыгрывали войну с Германией, — сказал он (это была стратегическая, командно-штабная игра). — Незадолго до~ войны. Я был командующим немецкими армиями. Я нанес три удара. Точно, как потом по "Барбаросса". Но уже отмечалось, что, как свидетельствуют документы, эта версия Жукова совершенно несостоятельна: в игре, о которой вспоминал маршал в беседах с К. Симоновым, В.А. Анфиловым, Е. Ржевской, не было ни упомянутых "трех ударов" Жукова, ни “разгрома" им Д.Г. Павлова, ни выхода "синих" на 8-й день к Лиде и Барановичам, ни многого другого. Тем не менее Анфилов в последних работах вновь повторяет версию, излагавшуюся им еще в 1974 г.: о трех мощных ударах “синих" по сходящимся направлениям, прорыве ими укрепленных районов, разгроме сувалкской и белостокской группировок “красных” и выходе ‘синих” к Лиде. Защищая эту версию, Анфилов ссылается на Жукова: “Изобразив эти удары на рукописи моей будущей книги "Бессмертный подвиг", маршал Г.К. Жуков сказал, что “эта игра явилась генеральной репетицией начала Великой Отечественной войны. К сожалению, из уроков ее не сделали должных выводов ни Павлов, ни мы с Тимошенко, ни Сталин". Но приведенный факт свидетельствует лишь об одном: автором ошибочной версии оперативно-стратегических игр был сам Жуков. Между тем эта версия во многих трудах записана и продолжает записываться в актив Жукову как свидетельство предвидения им за полгода до войны сценария ее начала, и в пассив Павлову, неудачи которого в начале войны напрямую связали с тем, что он-де не сделал выводов из факта “разгрома” его Жуковым в ходе игры. Этот пример показывает: ссылка на мемуары как на истину в последней инстанции во многих случаях не может служить надежным аргументом в научной дискуссии по вопросам предвоенного оперативно-стратегического планирования. Заметим при этом, что в мемуарах Жукова и Василевского не было даже намека на рассмотрение в мае 1941 г. идеи упреждающего удара по гитлеровскому вермахту, хотя сейчас имеются свидетельства, что майский план Генштаба родился при их непосредственном участии. На наш взгляд, в данном случае “забывчивость” мемуаристов можно объяснить только одним: в те годы, когда издавались их воспоминания, любой разговор о планах упреждающего удара с советской стороны по политическим соображениям был запрещенной темой. Видимо, по этой же причине Анфилов, знавший, по его словам, о майском плане Генштаба с 1958 г. и получивший по нему разъяснения в 1965 г. непосредственно от Жукова, даже не обмолвился об этом в своих вскоре опубликованных обстоятельных исследованиях начального периода Великой Отечественной войны, а вспомнил о плане только в последние годы в связи с завязавшейся дискуссией по этому вопросу. То же самое можно сказать и о другом собеседнике Жукова — Н.А. Светлишине, который сведения об упреждающем ударе получил от Жукова еще в 1965 г., но опубликовал их только в 1992 г.Обращает на себя внимание тот факт, что Жуков, изложив в мемуарах свои соображения о военной стороне причин неудач вооруженной борьбы с Германией в начале войны, предложил историкам “тщательно разобраться в этих вопросах, чтобы правдиво объяснить истинные причины , вследствие которых советский народ и страна понесли столь тяжелые жертвы”. Приходится думать, что сам маршал в воспоминаниях назвал не все причины наших неудач; видимо, "истинные причины" остались “за кадром”. Историки оказались теперь в трудном положении: им уже не дано узнать из первых уст действительное содержание многих предвоенных встреч высшего военного руководства со Сталиным, в результате которых решались важнейшие вопросы подготовки страны и армии к возможной войне с Германией.Тем больший вес приобретают публикации документов, относящихся к рассматриваемому периоду. Нельзя в этой связи не отметить Ю.А. Горькова, впервые опубликовавшего полный текст майского плана Генштаба. Не будет преувеличением сказать, что Горьков внес весомый вклад в документальную базу истории Великой Отечественной войны. Его публикация обозначила рубеж, после которого говорить о подготовке СССР к войне с Германией в 1941 г. без учета содержания этого документа стало невозможным. Заметным явлением в ряду документальных публикаций стал выход в свет в 1998 г. двухтомного сборника документов “1941 год", в котором впервые полностью публикуются упомянутые соображения по планам стратегического развертывания советских войск. Исключение составляет лишь “Уточненный план...” от 11 марта 1941 г., представленный в еще более урезанном виде, чем в “Военно-историческом журнале”: опущено все, что касается основ нашего стратегического развертывания на Западе. И все же документы сборника в их совокупности, а также другие документальные публикации последнего времени позволяют составить более определенное представление об оперативно-стратегических планах Генерального штаба РККА на случай войны с Германией... =========== Таким образом, в 2000 году замечается, что " ссылка на мемуары как на истину в последней инстанции во многих случаях не может служить надежным аргументом в научной дискуссии по вопросам предвоенного оперативно-стратегического планирования", но через 2 года Рой Медведев широко использует воспоминания маршала Жукова, только слегка согласовывая (подгоняя) их под "Журнал посетителей кремлевского кабинета Сталина". И при этом добавляет мысль Сталина о неких немецких провокациях (которая в 9 (девяти) предыдущих изданиях безжалостно изымалась):И.В. Сталин недоумевающе сказал: Какие случаи немецкого "самострела" имел в виду товарищ Сталин? Официальная историография в своей массе такие примеры как будто не знает. Однако, похоже, один случай был. Например, по данным сайта: http://andrew.mathis.net/freiburg.html 10 мая 1940 немцы летели бомбить французский город Дижон, но по ошибке бомбанули немецкий университетский городок Фрайбург - всего в километров 20 от французской границы по Рейну. Видимость была плохая. Немцы сперва обвинили французов, потом британцев. Только в 1956 г. немецкий журналист обнаружил правду - что не мешает некоторым ревизионистом продолжать обвинять Британию. Кусочек из австралийского сайта http://members.ozemail.com.au/~fiveds/kg51.html : Tragic events resulted, as an area of bad weather caused the breakup of the formation, and several aircraft became separated from the group. Using their own initiative, the aircraft crews were left to their own devices to find the target. The crew of one Heinkel mistook Freiburg for the intended target, and dropped their bomb load on that city. This incident, occurring at the beginning of the French campaign caused disarray and consternation. Перевод: "Трагические события произошли в результате того, что участок плохой погоды привел к разрыву группы, и несколько самолетов оказались оторванными от нее. По собственной инициативе экипажи самолетов вынуждены были выкручиваться, как могли в поисках цели. Экипаж одного Хейенкеля ошибочно принял Фрайбург за свою предполагаемую цель и скинул бомбы на этот город. Этот инцидент, произошедший в начале французской кампании, вызвал сильное смятение... И еще из http://www.blancmange.net/tmh/articles/peacenow.html On the other side it now appears that the bombing of the German town of Freiburg by three pianes on May 10, 1940, killing fifty-seven, of which thirty-five were women and children, was done by German bombers as a result of a navigational error. ( Irving, Destruction of Dresden, pp. 19-20; Hans Rumpf, The Bombing of Germany [New York: Holt, Rmehart and Winston, l963], p. 24. Перевод: С другой стороны, как было позже установлено, во время бомбардировки немецкого города Фрайбурга тремя самолетами 10 мая 1940 было убито 57 человек, из которых 35 женщин и детей. Это было выполнено немецкими бомбардировщиками в результате навигационной ошибки. ===================== Лично у меня возникло несколько своих "удивлений": 1) Действительно, немецкий город Фрайбург находится примерно в 20 км от границы с Францией. Но это не просто граница – это граница, проходящая по речке Рейн, текущей в тех местах с юга на север. И насколько я знаю, экипажи самолетов любят использовать в качестве ориентиров хорошо видимые линии железных и шоссейных дорог, реки и береговую линию. Т.е. любой немецкий летчик должен был понимать, что до Рейна – немецкая земля, за ним – Франция. Но в описаниях говорится, что была плохая погода (т.е., надо понимать, самолеты летели по приборам). Но французский город Дижон находится в 200 км от границы (или в 220 км от Фрайбурга) – т.е. примерно в 30 мин. полета от Фрайбурга. А это столько времени, что трудно поверить в ошибку штурмана. 2) Смущает дата – 10 мая 1940 г. Для
Франции она аналогична "22 июня 1941 г." для
СССР. Кстати, насчет этой директивы. Как оказывается, долгое время после войны ее упоминали или публиковали фрагменты. В полном виде, как считается, она была опубликована именно в мемуарах маршала Жукова. Но опубликованный текст достаточно короткий. А в других мемуарах приводятся странные сведения о ее длинном содержании, которое передавалось долго. Например, в мемуарах маршала И.Х.Баграмяна говорится, что она принималась в штабе Юго-Западного фронта около двух часов ("ТАК НАЧИНАЛАСЬ ВОЙНА", Киев, 1984, с. 89):"В 0 часов 25 минут 22 июня окружной узел связи в Тарнополе начал прием телеграммы из Москвы. Она адресовалась командующим войсками всех западных округов. . . . . Только в половине третьего ночи закончился прием этой очень важной, но, к сожалению, весьма пространной директивы. До начала фашистского нападения оставалось менее полутора часов". Какая "пространность", если ее опубликованный вариант занимает полстранички и содержит около 1325 символов? Как можно такую телеграмму передавать 2 часа? По 10 букв в минуту? Что это за телетайпы такие? (И кстати, этим воспоминанием Баграмян подтверждает, что немцы начали свою атаку где-то в 4-00 утра). И потом, какие еще могли быть сомнения, если о немецком нападении предупреждали не только советские разведчики, но и сам немецкий посол в Москве граф фон дер Шуленбург (причем, два раза). Первый раз он это сделал 5 мая 1941 советскому послу в Берлине и заместителю наркома иностранных дел Деканозову. (Об этом факте говорится, в частности, в предисловии Л.Безыменского к книге И.Фляйшхауэр "ПАКТ"). А второй раз за неделю до нападения – 16 июня. И второе его предупреждение даже опубликовано в книге "1941 год", N: 593 (правда, без упоминания его фамилии и с пропуском фамилий других лиц, но по смыслу текста получается, что такое заявить мог только сам немецкий посол): ================ ЗАПИСКА ЗАМ. НАРКОМА ГОСБЕЗОПАСНОСТИ СССР
Б.З.КОБУЛОВА С СООБЩЕНИЕМ АГЕНТУРНЫХ ДАННЫХ ================= Однако, если учесть странную историю с листовкой об объявлении мобилизации в СССР с 23 июня (которая, получается, была запланирована заранее), а нарком Тимошенко уже 21 июня знал, что 22 июня может начаться война, о чем он сам сказал генералу Мерецкову перед его отъездом в Ленинград – "Возможно, завтра начнется война! Вам надо быть в качестве представителя Главного командования в Ленинградском военном округе" (с. 209 книги Мерецкова "НА СЛУЖБЕ НАРОДУ", Москва, 1968), то действительно 22 июня ЧТО-ТО должно было начаться. И по советским планам тоже. И если немцы эти планы сорвали, то действительно, могли возникнуть и сомнения, и неуверенность, и неверные (экспромтом) приказы и действия. А также все это вполне логично объясняет необходимость сохранения в тайне многих предвоенных документов.И возникают разные вопросы. Так бомбил кто-то советские города в 3-30 22 июня 1941? Или это попутано время авторами мемуаров? Или не попутано, но и бомбежек не было, а были некие доклады? Или были какие-то бомбежки? Так как на самом деле провели утро 22 июня высшие руководители СССР ? Будет ли это когда-нибудь известно? Или так и продолжать анализы по косвенным данным?Но тогда какие вопросы и претензии к авторам "альтернативных" вариантов? ПРИЛОЖЕНИЯ: Выступление по радио Заместителя председателя Совета народных комиссаров СССР и народного комиссара иностранных дел В.И. Молотова 22 июня 1941 года. (Фрагмент) Граждане и гражданки Советского Союза! Советское правительство и его глава тов. Сталин поручили мне сделать следующее заявление. Сегодня в 4 часа утра без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы, во многих местах и подвергли бомбардировке со своих самолетов наши города: Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причем убито и ранено более 200 человек. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории. Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством. Нападение на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено не смотря на то, что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора. Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на фашистских правителей. Уже после совершившегося нападения германский посол в Москве Шулленбург в 5 часов 30 минут утра сделал мне, как Народному Комиссару иностранных дел заявление от имени своего правительства, о том, что германское правительство решило выступить с войной против СССР в связи с сосредоточением частей Красной Армии у Восточной германской границы. В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству, что Германия совершила нападение на СССР несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной. По поручению правительства Советского союза я должен также заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанные сегодня утром заявления румынского радио о том, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией. Такой же ложью и провокацией является вся сегодняшняя декларация Гитлера, пытающегося задним числом состряпать обвинительный материал насчет несоблюдения Советским союзом Советско-Германского пакта. Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан нашим войскам приказ отбить разбойничье нападение и изгнать германские войска с территории нашей страны....Правда от 23 июня 1941 года. [Комментарий: если Молотов беседовал с Шуленбургом в 5-30, а совещание в кабинете у Сталина началось в 5-45, то все диалоги в мемуарах Жукова до фразы Сталина "Надо срочно позвонить в германское посольство" – выдумка] Сводка Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года. С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Со второй половины дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Корыстопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец, первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы. Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но всюду встречала решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов противника. Правда от 23 июня 1941 года. Из воспоминаний В.П. Пронина, бывшего председателя исполкома Московского Совета депутатов трудящихся, члена военного совета Московского Военного округа и военного совета московской зоны ПВО."Город-Воин". 21 июня 1941 года, около 9 часов вечера нас вызвали с секретарем МК и МГК партии А.С. Шербаковым в Кремль. [Лирическое отступление о том, какая веселой и спокойной была Москва] Когда мы вошли в кабинет И.В.Сталина, там находились несколько членов ЦК партии. Суровые и нахмуренные лица. Мы почувствовали, что нас вызвали по необычным вопросам. И действительно, едва мы присели как Сталин, обращаясь к нам сказал: "По данным перебежчиков, немецкие войска намереваются сегодня ночью напасть на наши границы. Все ли у вас готово к противовоздушной обороне? Войскам ПВО уже даны необходимые распоряжения." Помолчав, он добавил: "Сегодня суббота, руководящие работники разъедутся по дачам, задержите кого можно в городе." Затем нас попросили доложить [{НАПИСАНО РУЧКОЙ СВЕРХУ} о том, что сделано и что надо сделать, для защиты города от вражеской авиации]. Сообщение о готовящемся нападении немецко-фашистских войск на наши границы для нас не было неожиданностью, так как за последнее время мы неоднократно слышали о концентрации немецких войск около наших границ. Еще в августе 1939 года, при подписании договора с Германией о ненападении, после небольшого приема, не успел еще Риббентроп закрыть за собой двери Екатерининского зала Кремлевского дворца, как Сталин, выругавшись в адрес Риббентропа сказал: "И все-таки с Гитлером воевать придется."Материалы московского Музея обороны Москвы [Комментарий: 1) По данным "Журнала посетителей кремлевского кабинета Сталина", вечером 21 июня 1941 Щербаков и Пронин его не посещали. Странно... 2) Получается, что 21 июня Сталин знал, что утром 22 июня немцы нападут, но утром 22 июня он сомневался, что это напали немцы. Странно...] БАГОДАРНОСТИ: Misha SHAULI и Илье ЧИБРИКИНУ за помощь при подготовке этой странички. 16/05/2004 P.S. В статье П.Н.Бобылева "ТОЧКУ В ДИСКУССИИ СТАВИТЬ РАНО" подвергается сомнению и версия маршала Жукова о том, как его сняли с должности начальника Генштаба в конце июля 1941. Сам Жуков объясняет это тем, что он предложил Сталину такие варианты действий, на которые тот не мог согласиться по политическим причинам ("Как вы додумались сдать Киев?!. . . "). Т.е. получается, что и здесь маршал, мягко говоря, насочинял. В результате получается: – Предвоенный период в своих мемуарах Жуков изложил очень схематично и с "ошибками" в описании конкретных встреч и бесед со Сталиным. – События вечера 21 июня и 22 июня им тоже во многом изложены не так, как было. – При описании некоторых важных событий (игра декабря 1940, посещение штаба Юго-Западного фронта в июне 1941, эпизод с его снятием с должности начальника Генштаба и т.д.) маршал Жуков, мягко говоря, любил приписывать себе инициативность, стратегическую прозорливость (какой реально в тот момент не было) или идеи других генералов (мысль Кирпоноса о контрударах), в то же время с попыткой снять с себя принятие неправильных (как потом оказалось) решений и переложить часть вины на других (например, на Ватутина, Тимошенко, Сталина и т.д.). И такие мемуары печатаются многократно (не менее 10 раз) многотысячными тиражами! И многократно используются другими авторами в серьезных публикациях! А как начинаешь задавать вопросы, так тут же возникает море ответов – "маршал Жуков мог ошибиться", "маршала Жукова могла подвести память", "мемуары никогда не относились к историческим первоисточникам" и т.д. и т.п. Извините! Что написал маршал Жуков? Роман "по мотивам Великой Отечественной"? Тогда на его обложке так и следует написать: "ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН". А мемуары, вообще-то, предполагают некоторое соблюдение дат, последовательности событий, соответствие с документами. В противном случае ЛОЖЬ не может долго обосновывать РЕАЛЬНОСТЬ. 17.05.2004 |
