|
|
|
[ На главную ]
ИЗ ИСТОРИИ ЭКСПЕДИЦИЙ В. КРАМЕР и В. ЛИНЕЦКИЙ
В истории десантных операций военные экспедиции на Британские острова занимают особое место. На протяжении двух тысячелетий происходили удачные и неудачные попытки вторжения на Британские острова, объединенные одним и тем же стратегическим замыслом, одним и тем же оперативным направлением и, что особенно характерно, сходными техническими средствами выполнения. Это единство замысла и выполнения не было случайным. Оно подсказывалось необходимостью выбрать кратчайший путь вторжения и осуществить его при помощи средств, наиболее соответствующих особенностям Ла-Манша: изменчивости его течений, направлению попутных ветров и коротким расстоянием между берегами канала. И Юлий Цезарь и Наполеон Бонапарт выбрали поэтому одни и те же исходные базы для своих походов на острова и совершили или намеревались совершать их при помощи однотипных транспортных средств. Экспедиции через Ла-Манш производились в различные эпохи развития военно-морского флота и соотношения сил на море. Они осуществлялись или подготовлялись в самых разнообразные условиях: и при абсолютном господстве на море державы, нападающей со стороны континента, и при относительном равновесии сил на море, и при преобладании на море флота, опирающегося на острова. И мы видим, как постепенно, на протяжения веков, судьба экспедиций через Ла-Манш менялась в зависимости от изменений в соотношении сил на море. Следует отметить, однако, что весь многовековый опыт экспедиций через Ла-Манш ограничен рамками истории парусного флота. Последняя дата в хронологии планов вторжения на Британские острова — это 1805 год; только через восемь лет, уже к концу наполеоновских войн, был построен первый бот, колеса которого приводились в движение паром, и только через 19 лет впервые паровое судно приняло участие в военной экспедиции (против Бирмы). Таким образом, в истории экспедиций через Ла-Манш нет ни одной страницы, которая отражала бы те изменения в тактике десантных операций, которые произошли после введения парового флота и соответствующего роста судовой артиллерии, после быстрого усовершенствования средств нападения и зашиты. Это не уменьшает, однако, интереса к истории экспедиций черев Ла-Манш. ПОХОДЫ ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ Юлии Цезарь совершил два похода в Британию: в 55 г. до нашей эры и в следующем 54 г. Обе экспедиции имели особенности, характерные для десантных операций в древние века: простая конструкция судов, что позволяло сооружать флот в короткий срок; неглубокая посадка судов, что давало возможность подходить к неприятельскому берегу вплотную широким фронтом и производить высадку непосредственно на берег; свободный выбор самого пункта высадки и отсутствие тяжелых грузов, что обуславливалось тогдашним состоянием во- /45/ оружения войска и расчетами найти необходимое продовольствие на месте. Все это делало операцию, задуманную римским полководцем, осуществимой, хотя и рискованной, поскольку, по собственному его признанию, он "не мог узнать ни какова величина острова, ни какие и сколь многочисленные народы его населяют, ни какой опыт в войне они имеют, ни какие у них гавани, порты удобные для большого количества более крупных судов" (1). Римляне еще ни разу не вступали на острова Британии, а галльские купцы, изредка посещавшие острова, могли рассказать им только об узкой полосе юго-восточного британского побережья. Но основным условием, определившим успех самой высадки римских легионеров на незнакомый берег, было отсутствие у противника морского флота. Будущая «владычица морей» обладала в то время только небольшими лодками, сделанными из ивовых прутьев, обтянутых кожей, которые, конечно, не смогли бы оказать сопротивления быстроходным римским судам, плоскодонным navis longa длиною до 30 м, вмещавшим свыше 100 солдат. Римский флот господствовал на море, и поэтому он спокойно и беспрепятственно в течение одной ночи пересек Ла-Манш. Исходной базой обеих экспедиций Цезаря служил порт Итаус, находившийся на месте нынешней Булони, которую отделяет от Англии наикратчайшее после Кале расстояние. Переправа через канал из Булони представляла большие удобства, чем переправа из Кале, поскольку здесь чаще дуют попутные ветры. Великий римский полководец неслучайно остановил свой выбор на Итиусе. И неслучайно после этого первого «боевого крещения» Булонь стала обычной базой вторжения в Британию. Цезарь первый открыл дверь в Ла-Манш, через которую вслед за ним проходили и легионы императорского Рима, и войска Констанция Хлора, и датчане. Базирование на близкий от Британии порт Итиус облегчало Юлию Цезарю задачу вторжения на острова. Но, с другой стороны, оно вносило новый элемент риска в его и без того опасное предприятие: Галлия, побежденная, но не покоренная, являлась плохим тылом для экспедиционных войск; кроме того, опасность увеличивалась из-за недостатка сил, которые Юлий Цезарь оставлял для охраны самого порта. Незначительные силы брал Цезарь и с собой. Всего два легиона, т. е. от 6 000 до 8 000 солдат, должны были завоевать ему новую славу, а Риму — новую провинцию. Правда, в записках Цезаря указывается более скромная цель, поставленная перед экспедицией 55 г.: «Цезарь полагал, что если оставшейся части года не хватит для ведения войны, то все-таки ему будет полезно, если он посетит остров, увидит людей, узнает местность, гавани» (2). Трудно, однако, поверить, что Цезарь, стремившийся напоминать о себе в Риме все новыми победами, стал бы предпринимать только глубокую военную разводку, которая при самом благоприятном своем исходе не сулила никаких ощутимых результатов и могла послужить лишь пищей для злословия его недоброжелателей. Так оно позже и произошло. Исход обеих экспедиции в Британию противники Цезаря в Риме встретили насмешками. Поэтому, несомненно, не эту задачу ставил перед собой римский полководец, посылавший свои победные реляции в Рим непосредственно с поля битв в Британии. «Он без сомнения считал за особую славу, – пишет Гастон Буассье, – пометить свое письмо страною, куда до него не ступала нога ни одного римлянина...» (3). Наконец, наличие на римских судах, отправившихся к берегам Британии, метательных орудий, предназначенных для осады крепостей, также свидетельствует о том, что Цезарь ставил перед собой более широкие планы, чем про- ======== 1. "О Галльской войне", кн. IV, гл. XX. /46/
/47/ стое ознакомление с географией и этнографией островов. Эти орудия, между прочим, сослужили ему другую службу. Они обеспечили успех высадке войск на берег, происходивший в тяжелых условиях. Британцы сумели организовать наблюдение над побережьем и встретить римские легионы во всеоружии. Высадка римских войск к северу от Дувра близ нынешнего Диля происходила под градом неприятельских стрел. С большим трудом, стоя по горло воде, легионеры строились в обычный боевой порядок. Неприятель направил против них конницу. Отдельные группы легионеров оборонялись на шлюпках, спущенных с военных кораблей. Но на берегу их поджидали боевые колесницы бритов. Перелом в сражении, складывавшемся неблагоприятно для десантного отряда, наступил лишь после того, как Цезарь выдвинул вперед боевые суда, а судовая «артиллерия» начала действовать против открытого фланга неприятеля. "Враги, приведенные в замешательство видом кораблей и движением весел и непривычным для них родом метательных орудий, остановились и отступили". Римляне завершили высадку. Но они были лишены возможности преследовать неприятеля — конницы в их распоряжении не было: "этого одного недоставало Цезарю в сравнении с его прежним счастьем" (4). Отсутствие конницы не могло не отразиться на судьбе похода. 18 транспортных судов, на которые римская конница была погружена в Галлии, в 8 милях к северу от Итиуса (по всей вероятности, на месте нынешнего Амбльтёза), не смогла из-за противного ветра вовремя подойти к Итиусу, чтобы присоединиться к 80 кораблям Юлия Цезаря. Транспортные суда выступили в поход с запозданием и подошли к британскому берегу только на четвертый день после десанта легионов. На они были отогнаны бурей и повернули обратно. Из-за отсутствия конницы положение римлян во время короткой кампании на островах было особенно затруднительно. Они тщетно пытались расширить границы своей десантной базы. Им нечего было противопоставить неприятельской коннице и колесницам. Юлий Цезарь в своих «Комментариях» так описывает сражения с колесницами британцев. «Сначала. — пишет он, — они объезжают по всем частям и бросают копья и самим страхом перед лошадьми и шумом колес приводят большей частью в беспорядок ряды и, проникнув между отрядами конницы, спрыгивают с колесниц и сражаются пешими... Таким образом они в сражениях выказывают подвижность всадников, стойкость пехотинцев» (5) Что противопоставили этой необычной для них тактике римские легионы? Смогли ли они в этих условиях сохранить свой классический боевой строй, создававший большую глубину и устойчивость, или вынуждены были прибегнуть к иной тактике, подсказываемой действиями неприятеля? «Комментарии» Цезаря не дают ответа на этот вопрос. А между тем, «совершенно невероятно, – как пишет ген. Лоссау, – чтобы Цезарь не смог добиться перевеса для своих войск, заимствуя от британцев их тактику боя, что могло бы доставить римлянам действительное преимущество: приходится поэтому сожалеть, что Цезарь умалчивает о тех мерах противодействия, которые он применил против британцев" (6). Ясно, однако, что римлянам вскоре же после высадки пришлось придерживаться только оборонительного образа действий: их фуражировки оканчивались неудачей, и им приходилось прибегать уже к крайним усилиям, чтобы защитить свой лагерь на берегу и путь к отступлению. Эту вынужденную оборону римского лагеря, прижатого к морю, Цезарь стремился изобразить как победу над бритами. Он уверял, что ============= 4 "О Галльской войне", кн. IV, гл. XXVI.5 Там же, гл. XXXIII. 6 Gen von Lossau. Ideale der Kriegsfuhrung. Berlin. 1836, b. 1. Abt. II, S. 372. /48/ бриты после последнего нападения на легионы запросили мира и согласились выдать заложников, хотя ничто не мешало им отойти в крайнем случае в глубь страны, куда римляне вряд ли решились бы за ними последовать. На восемнадцатый день экспедиции Цезарь, «...выждав благоприятную погоду, немного после полуночи снялся с якоря. Все его суда невредимо достигла материка» (7). Это быстрое свертывание экспедиции больше походило на поспешное отступление, чем на триумфальное возвращение победоносного войска. В следующем году (54 г.) Цезарь постарался учесть уроки своего первого вторжения в Британию. На этот раз, если верить его запискам, в Ла-Манш вышла флотилия в составе 800 судов, на которых разместилось пять легионов (т. е. от 15000 до 20000 солдат и 2000 всадников). Более широкие меры были приняты и для охраны тыла: порт Итиус и сосредоточенные в нем продовольственные склады были вверены на этот раз уже трем легионам; кроме того, Цезарь брал с собой и галльских заложников, «так как он опасался восстания в Галлии, когда он будет отсутствовать». На этот раз был учтен и опыт прошлогоднего десанта: новые суда, выстроенные за зиму, обладали меньшей осадкой и более низкими бортами, что должно было обеспечить и быстроту погрузки на них и причаливание к берегу вплотную. В середине июля после захода солнца римский флот снялся с якоря и на следующий день после полудня прибыл к месту прошлогодней высадки. На прибрежных холмах врагов на этот раз не было видно. "Они ушли от берега и скрылись на возвышенностях, испугавшись множества кораблей, которых одновременно показалось 800 "(8). Высадка была проведена беспрепятственно. Цезарь оставил у моря часть войск для охраны кораблей и двинулся в глубь страны, совершив, переход в 20 миль. В этой кампании бриты также показали себя искусными воинами. Они «никогда не сражались сомкнутыми рядами, но рассеянно и в большом расстоянии друг от друга и имели вспомогательные отряды, так что одни беспрерывно сменяли других и бодрые и свежие заменяли уставших» (9). Римские легионеры должны были преодолеть и лесной лагерь бритов, «место, хорошо укрепленное от природы и работами, которые, казалось, они уже заранее подготовили внутри страны, ибо все ходы были заграждены частыми деревьями» (10), и укрепленный лагерь на левом берегу Темзы. Для штурма этого лагеря легионы совершили рискованный переход вброд через Темзу на виду у неприятеля. На этот раз на стороне Цезаря было явное превосходство сил. Британцы уже не решались мешать его фуражировкам и нападать на его лагерь. И после того, как ночная буря нанесла тяжелые повреждения почти всем римским судам, стоявшим на якоре, Цезарь мог без всякой помехи вытащить суда на берег и заняться их ремонтом. По-видимому, лучше была налажена и связь с материком. Цезарь в своих «Комментариях» упоминает о письме, направленном в Итиус легату Лабиену. Цезарь требовал построить новые суда и сообщал о дополнительно полученных им 60 судах. Одно за другим британские племена изъявляли свою покорность Риму. В конце лета с заложниками и большим количеством пленных Цезарь отправился в обратный путь. «Снявшись с якоря в начале II смены, при наступлении наибольшего спокойствия Цезарь с рассветом достиг суши и привел все корабли неповрежденными» (11). ========= 7. «О Гальской войне», кн. IV, гл. XXXVII. /49/ "Какие удивительные события! – писал об этом походе Цезарь своему брату Квинту. – Какая страна! Какие народы! Какие битвы и в особенности каков полководец!" (12). Более поздние комментаторы войн Цезаря дали, однако, более сдержанную оценку этим событиям. "Цезарь причинил много зла британцам, не приобретя почти никакой пользы для римлян, – писал Плутарх. – Нечего было взять у народа, влачившего тогда самое жалкое и скудное существование. Да и кончил он войну не так, как ему желалось: он возвратился в Галлию, взявши только заложников с собой и наложивши на остров дань" (13). Наполеон Бонапарт, внимательно и ревниво изучавший историю войн Цезаря, считал "несчастливыми" результаты двух римских походов в Британию. "Это видно из того, – писал Наполеон, – что Цезарь не оставил там ни войска, ни какого-нибудь поселения и что власть римлян на острове после высадки нисколько не увеличилась, а осталась в прежних границах" (14). Действительно, рискованное и опасное предприятие Цезаря не принесло ощутимых результатов и мало изменило прежнее положение. Это произошло потому, что средства достижения цели не соответствовали трудностям, с которыми пришлось встретиться римским завоевателям. И это было основной причиной, не позволившей Цезарю развить до конца первоначальный успех, обусловленный абсолютным преобладанием римского флота на море. Экспедиции Цезаря показали, какую большую роль для исхода десанта играет флот, его господство на море. С другой стороны, они подтвердили, что лучшим средством обороны побережья может служить флот обороняющейся стороны. Задача, не разрешенная до конца Юлием Цезарем, была выполнена позже – войсками императора Клавдия. Эти войска также дошли до Темзы, и им удалось закрепить за собой завоеванную территорию системой лагерей. Еще позже полководец Юлий Агрикола (в 80 г. н.э.) дошел уже до границ Каледонии (Шотландия). Все эти войска пересекли Ла-Манш по дороге, открытой Цезарем: из Булони к юго-восточному побережью Англии.
ПОБЕДА ПОД ГАСТИНГСОМ Уже в иной исторической обстановке водный барьер Ла-Манша снова был преодолен большой армией. Это была армия нормандского герцога Вильгельма Завоевателя, высадившегося осенью 1066 г. на берегах Англии. Целое тысячелетие отделяет вторжение норманнов от высадки легионов Цезаря в Британии. Для аборигенов Британских островов – варварских кельтских племен – это тысячелетие прошло в упорной и кровопролитной борьбе с различными завоевателями. Римское владычество на островах было сломлено в результате нашествия англов и саксов, начавшегося в IV столетии. Пришельцы еще не успели прочно утвердиться на острове, когда начались завоевательные походы датчан. Англия в то время была объектом частых вторжений. Мы, однако, остановимся здесь лишь на экспедиции Вильгельма Завоевателя. Ибо и по своим крупным для той эпохи масштабам, и по продуманности организации переправы через Ла-Манш, и, наконец, по своим последствиям эта экспедиция, открывшая новую страницу в истории Британии, представляет особый интерес. В подготовке вторжения в Англию нормандский герцог проявил искусство политического деятеля и обширные военно-организаторские ============= 12 Ad Quintus, II, 16. /50/ способности. Английский историк Дж. Р. Грин, характеризуя Вильгельма Завоевателя, указывает, что в его отчаянной храбрости, в беспощадности его мщения, казалось, воплотился дух его предков — морских разбойников. Однако тот же Грин вынужден отметить, что у Вильгельма "дикие стремления норманна удивительным образом сочетались с холодной расчетливостью государственного деятеля" (15). Права, предъявленные Вильгельмом на английский престол, покоились на весьма зыбкой юридической основе. Он был родственником короля англо-саксов — Эдуарда Исповедника, не оставившего после своей смерти совершеннолетнего наследника и якобы обещавшего Вильгельму свою корону. Он обвинил английского графа Гарольда, избранного королем после смерти Эдуарда, в клятвопреступлении, поскольку тот будто бы нарушил слово, данное над «святыми мощами» в присутствия всей нормандской знати, — не добиваться английского престола и, наоборот, содействовать Вильгельму в его захватнических планах. И тем не менее, основываясь на этих шатких претензиях, нормандский герцог сумел ловко использовать создавшуюся обстановку, чтобы свое в сущности разбойничье предприятие превратить в «богоугодное» дело, чуть ли не в крестовый поход против клятвопреступника. Немалые дипломатические усилия потратил Вильгельм для того, чтобы обеспечить свой тыл, предохранить свои нормандские владения от покушений соседей в период предстоящего похода к берегам Англии. Пока шли поспешные приготовления к экспедиции, он направился в Сен-Жермен к королю Франции Филиппу I и на созванном там совете просил у него помощи. Французские бароны высказались против помощи Вильгельму. Капетинги вовсе не были заинтересованы в дальнейшем усилении своего слишком могущественного вассала. Кроме того, как ни заманчивы были перспективы грабежа в Англии, экспедиция не внушала большого доверия, а испортить отношения с островным королевством они не хотели. Однако раздоры в лагере феодальной знати Франции, а также то обстоятельство, что король Филипп был малолетним, благоприятствовали планам Вильгельма. Он мог быть спокоен за свой тыл с этой стороны. Получив отказ от Франции, нормандский герцог обратился с просьбой о поддержке к своему шурину графу Фландрии. Но и здесь он встретил отказ. В то же время угрожающую позицию заняло графство Бретанъ. Вильгельм понимал всю затруднительность своего положения. Силы одной Нормандии были явно недостаточны для вторжения в Англию, причем он вынужден был считаться и с угрозой со стороны своих соседей. Но нормандский герцог нашел выход из всех этих затруднений. Он бросил клич о предстоящем походе и призвал под свои знамена всех желавших пограбить Англию. В надежде на добычу к Вильгельму в Нормандию стянулись шайки рыцарей из Франции, Фландрии, Бретани, Норвегии, Бургундии и Сицилии. Таким образом, нормандский герцог достиг одновременно двух целей: с одной стороны, он приобрел живую силу для похода в Англию, а с другой — лишил этой силы своих соседей. Во время подготовки похода к Вильгельму прибыл Тости — родной брат нового короля англо-саксов Гарольда. Тости был изгнан из Англии своим братом. Он горел жаждой мести и предложил Вильгельму свои услуги. Нормандский герцог предоставил в его распоряжение несколько кораблей, и Тости отплыл в Балтику искать новых союзников. Позже он оказал огромную услугу норманнам. Весной и летом 1066 г. во всех гаванях Нормандии кипела лихорадочная работа. Внешний вид кораблей, отправлявшихся в экспедицию, =============== 15. Дж. Р. Грин. История английского народа. М, 1891 г., т. I, стр. 98—99. /51/ и картина их погрузки запечатлены на знаменитом Байекском ковре (16). Корабли, изображенные на этом ковре, имеют характерные для нормандских судов закругленные носы и кормы. Типичным для северных боевых кораблей того времени являлись также поднятый нос с платформой дли стрелков. Мачта была съемная. Она ставилась во время плавания, а в порту снималась. Корабли были однопарусные, и водоизмещение их не превышало 30 – 50 т. Сборный пункт экспедиции находился в устье р. Див, впадающей в океан между Сеной и Орн. Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы понять всю невыгодность исходной позиции Вильгельма по сравнению с "портами вторжения" Юлия Цезаря. Но эти порты находились за пределами Нормандии и поэтому не могли служить базами для нормандского герцога и его сборной армии. От Булони до Дила – места высадки римских легионеров – по прямой линии 60 км, а от Дива до Певенсейской бухты, где высадился Вильгельм, – 180 км. Разница в расстоянии между этими двумя маршрутами станет еще более ощутительной, если учесть, что за тысячелетие, разделявшее обе экспедиции, искусство кораблевождения развивалось медленно. Мореплавателям времен норманнов были известны направления ветров, их сила и стремительность в определенное время года и в определенных местах; они знали и направления течений, время и высоту приливов, они умели определял путь по звездам. Перед моряками нормандского герцога стояла далеко не легкая задача, которая к тому же осложнилась плохими метеорологический условиями. В течение целого месяца противный ветер удерживал флот в гавани. Когда же, наконец, подул попутный южный ветер и экспедиция двинулась вдоль побережья Нормандии, на море началась буря. Пришлось искать убежища в устье Соммы на якорной стоянке монастыря св. Валерия (здесь ныне находится город Сен-Валери-сюр-Сомм). Флот стал на якорь, а войско расположилось лагерем на берегу. Вопрос о месте этой стоянки долгое время считался спорным. Некоторые историки считали, что флот Вильгельма вынужден был искать убежим не в Сен-Валери-сюр-Сомм (который находился тогда вне границ нормандского государства), а в Сен-Валери-ан-Ко. Латинская рукопись той эпохи, найденная в брюссельской библиотеке, точно указывает место стоянки "Somana nomenaquae" (река называлась Соммой). Некоторые корабли были разбиты во время бури и погибли вместе с экипажем. Это обстоятельство отнюдь не способствовало улучшению настроения в войске, утомленном затянувшейся лагерной стоянкой. Начались также и продовольственные затруднения. Наступал сентябрь – период осенних дождей, считавшийся неподходящим для перехода через Ла-Манш. Погода прояснилась лишь 27 сентября. "Солнце, до сих пор омраченное тучами, показалось во всем своем блеске, – пишет О.Тьери. – "Тотчас снялся лагерь, все приготовления к посадке на суда выполнялись с большим воодушевлением и с неменьшей поспешностью, и за несколько часов до заката солнца весь флот снялся с якоря. 700 кораблей с большими парусами и более 1000 транспортных судов двину- ======== 16. Так называемый Байекский ковер (хранится в соборной церкви в Байе) является исключительно интересным историческим документом об экспедиции Вильгельма Завоевателя. Это высокохудожественная вышивка длиной не меньше 70 м и шириной в 0,5 м, на которой изображены 57 отдельных сцен экспедиции, поясненных надписями на латинском языке. Рисунки вышиты разноцветными нитками на белом холсте. Эта работа приписывается Матильде, жене Вильгельма Завоевателя и ее приближенным девушкам. Г.Дельбрюк утверждает, что Байекский ковер является произведением современников Гастингской битвы, которая также изображена на нем. /52/ лись, чтобы выйти в открытое море при звуке труб и громких криках радости, испускаемых 60 000 уст». Последняя цифра, названная Тьерри, вызывает большие сомнения, хотя она, как, впрочем, и другие события, описываемые в его трехтомном труде, посвященном экспедиции Вильгельма Завоевателя, подкреплена документальными показаниями современников этой экспедиции. В настоящее время военные историки не без основания относятся скептически к этим свидетельским показаниям, считая, что Вильгельм перебросил через Ла-Манш не белее чем 30-тысячную армию. Ганс Дельбрюк утверждает, например, что нормандское войско лишь немногим превышало 7000 человек (17). Однако в подтверждение этой, видимо, чрезмерно преуменьшенной цифры он не приводит никаких убедительных аргументов. Переход через Ла-Манш был совершен ночью. Это было вызвано стремлением Вильгельма обеспечить внезапность десантной операции и желанием избежать встречи с англо-саксонским флотом. В этом ночном переходе крылась, однако, немалая опасность: корабли могли потерять связь друг с другом. Но переход был совершен благополучно. Высадка десанта произошла в Певенсенской бухте, близ Гастингса, 28 сентября. Принцип внезапности был достигнут полностью. Англо-саксы не оказали никакого сопротивления, и эта ответственная операция десанта была проведена в стратегически благоприятной обстановке. Чем объясняется отсутствие сопротивления десанту со стороны англо-саксов? Для короля Гарольда вторжение норманнов не было, конечно, неожиданностью. Шумные приготовления на противоположном берегу Ла-Манша не могли остаться неизвестными в Англии даже в те времена. Англо-саксонские хроники повествуют об оборонительных мерах, некоторые были приняты британцами, об установлении ими наблюдения за безопасностью южного побережья Англии и о том, что английские корабли долго крейсировали в ожидании неприятеля у берегов Суссекса. Хотя английский флот, после того как король Эдуард распустил своих датских наемников, уступал нормандскому и в качественном и количественном отношениях, есть основания предполагать, что Гарольд намеревался атаковать Вильгельма уже в море. Он провел все лето настороже около мест, удобных для высадки и близких к Нормандии. Но четырехмесячное ожидание демобилизовало англо-саксов. А с наступлением осени они решили, что Вильгельм отложил свое предприятие до зимы, более благоприятной для перехода через Ла-Манш. Английский флот, крейсировавший в Ла-Манше, вернулся в свои порты для пополнения запасов провианта, а значительная часть собранного войска, утомленного бездействием, разбрелась. Удачной высадке норманнов способствовало также и то обстоятельство, что Гарольд со своей дружиной вынужден был в самый канун высадки норманнов покинуть южное побережье Англии. На севере страны – в районе Иорка — неожиданно высадился его брат Тости, приведший с собой войско норвежского принца Гаральда Жестокого. Король англо-саксов вынужден был ринуться на север, и это решило участь Англии. 25 сентября в битве под Бэттльбриджем Гарольд нанес врагу решительное поражение. Тости и его норвежский союзник пали на поле сражения. Почти в то же самое время Вильгельм и совершил беспрепятственно высадку близ Гастингса. Первыми сошли на английский берег лучники и арбалетчики. Затем были высажены всадники в кольчугах и шлемах, вооруженные длинными и прямыми обоюдоострыми мечами Вслед за ними выса- ============= 17. Дельбрюк. История военного искусства в рамках политической истории, т. III, стр. 109. /53/ дились сопровождавшие армию землекопы, плотники и кузнецы. На берег были доставлены три деревянные башни, приготовленные заранее в Нормандии. Когда войско продвинулось к Гастингсу, две башни были установлены в его окрестностях и послужили складом для провианта. Действия Вильгельма с момента высадки на берег вызывают недоумение у военных историков. Нормандский герцог вел себя крайне нерешительно и фактически ничего не предпринимал для того, чтобы расширить свою базу на английском побережье. Он допустил, казалось бы, серьезнейшие промахи и добился окончательной победы не столько, пожалуй, благодаря своему искусству полководца, сколько вследствие непростительных ошибок, совершенных его противником. 28 сентября, в день, когда нормандская армия высадилась у Гастингса, Гарольд с войском был в Иорке. Он был ранен в бою под Бэттльбриджем и залечивал свои раны. В свою столицу он вернулся лишь на десятый день после высадки норманнов (7 или 8 октября). Таким образом, в течение десяти дней Лондон оставался совершенно беззащитным. Лишь 90 км по прямой линии отделяли Вильгельма от английской столицы, но нормандский герцог оставался в районе Гастингса, поджидая там неприятеля. Когда же Гарольд двинулся со своим войском к Гастингсу, Вильгельм, осведомленный шпионами о том, что англо-саксонская армия значительно уступает нормандской и что Гарольд ожидает подкреплений, вместо того, чтобы немедленно ударить по слабому противнику, начал с ним переговоры. Пытаясь объяснить образ действий Вильгельма, Дельбрюк высказывает предположение, что движение на Лондон не было предпринято Завоевателем из боязни, что его непокорное войско, оказавшись перед соблазнами большого города, выйдет из повиновения. С этим предложением можно, пожалуй, согласиться. Но сомнение вызывают объяснения Дельбрюка по поводу нерешительности, проявленной Вильгельмом после приближения Гарольда к Гастингсу. По словам Дсльбрюка, нормандский герцог был настолько уверен в своем превосходстве над военными силами англо-саксов, что ему было «не важно, потратит ли Гарольд несколько больше или меньше времени на свое снаряжение». Наоборот, можно предположить, что осторожный Вильгельм предвидел, какую огромную угрозу представит для него дальнейшее затягивание войны. Отрезанный морем от своей основной базы, он, несмотря на превосходство в силах, имел все основания опасаться изнурительной партизанской войны, на которую мог решиться его противник. В интересах Вильгельма было поэтому быстрейшее развязывание генерального сражения. Отсюда кажется более вероятным, что нерешительность, проявленная нормандским герцогом, носила лишь кажущийся характер, что переговоры с Гарольдом он затеял только для того, чтобы обмануть противника, внушить ему самоуверенность и спровоцировать на решительную битву. Если действительно таков был замысел нормандского герцога, то ему удалось блестяще его осуществить. Король англо-саксов, ослепленный только что одержанной победой под Бэттльбриджем, вместо того, чтобы затянуть начатые Вильгельмом переговоры, упустил случай выиграть столь нужное ему время. Гарольд решительно отверг все предложения нормандского герцога и 13 октября с18-тысячным войском двинулся к Гастингсу и занял выгодную позицию на склоне Сэнлакского холма. Англо-саксы, почти не имея конницы, не решались сражаться с норманнами на ровном месте, где тяжелая рыцарская кавалерия могла быстро рассеять их и смять. Впрочем, кавалерия явилась не единственным преимуществом армии вторгшихся завоевателей. На их стороне было численное превосходство и более высокая профессиональная выучка войск и, в частности, подавляющее превосходство в лучниках и арбалетчиках. /54/ Историческая битва произошла 14 октября 1066 г. Под Гастингсом столкнулись не только дна народа, но две военные тактики: старинная – германская, представленная пешим войском Гарольда, и новая – рыцарская, которую принесли с собой на остров норманны. Англо-саксы, руководимые Гарольдом и его двумя братьями, Гуртом и Леофиком, выстроились глубокой плотной фалангой на склоне холма, укрывшись за искусственными препятствиями в виде легких полевых укреплений — валов, палисадов и ивовых плетней. Непроницаемый лес копий и секир готов был встретить арата. Впереди фронта имелось несколько камнеметных машин. Норманны построились в три линии. В первой и второй линиях находились легкие войска — пехота, вперемежку с кавалерией, скомплектованная из феодальной челяди и вооруженная копьями, мечами и луками. Третью линию занимала отборная часть армии – рыцарская кавалерия, которой руководил сам Вильгельм. На флангах и вдоль фронта находились арбалетчики и лучники. Перед началом боя Вильгельм обратился с краткой речью к своему войску. «Знайте наверняка, — сказал он, — что если вы будете побеждены, то вы безвозвратно погибли, так как у вас нет пути к отступлению. Вы найдете перед собой, с одной стороны, оружие и неизвестную страну, а с другой — оружие и море. Кто побежит — будет убит, кто будет биться — тот спасется» (14). Несколько атак, предпринятых норманнами, были отражены армией Гарольда. Сказывалось преимущество занятой ею позиции. Тяжелая кавалерия норманнов с трудом взбиралась на холм, саксонские лучники посылали сверху свои смертоносные стрелы, а стрелы норманнов застревали в палисадах. Тогда герцог выдвинул вперед всех своих стрелков и приказал им пускать стрелы вверх, чтобы они падали через искусственные укрепления неприятеля. Количество жертв в лагере англо-саксов стало увеличиваться. Нормандская стрела выколола глаз у Гарольда, но он продолжал сражаться и руководить боем. Но неудачные атаки обескуражили нормандское войско. Часть его на левом фланге попала в крутой овраг, прикрытый кустами и высокой травой. В момент этого смятения распространился слух, что герцог убит, и началось паническое бегство, которое с трудом было остановлено Вильгельмом. Исторические хроники того времени рассказывают, что норманнам удалось одержать победу только благодаря военной хитрости. Герцог якобы велел 1000 всадникам атаковать англо-саксонскую фалангу и удариться затем в мнимое бегство, чтобы выманить врага из его укрепленной позиции. Эта хитрость удалась. Англо-саксы бросились преследовать неприятеля и были смяты внезапно повернувшейся конницей. Судьба сражения была решена, хотя битва еще продолжалась до самой ночи. Гарольд и оба его брата пали в сражении. Войско англо-саксов было уничтожено. Однако победа была куплена дорогой ценой: 15000 норманнов остались на поле битвы. Современная военная историческая наука подвергает сомнению многие моменты из этого описания битвы под Гастингсом. Так, например, некоторые историки отрицают возможность создания англо-саксами искусственных укреплений, поскольку их войско только накануне вечером заняло позицию на Сэнлакском холме и не имело времени, чтобы справиться с такой огромной работой. Оспаривается и хитроумный маневр Вильгельма с притворным бегством. "Как можно отдавать приказы нескольким тысячам солдат в самый разгар сражения? – пишет Г.Дельбрюк. – Как можно при невероятном шуме добиться того, чтобы все воины не только слышали и понимали, но также равномерно и одно- =========== 14. Тьерри. Завоевание Англии норманнами, стр. 56–57. /55/ временно действовали? Как обеспечить себя от того, чтобы большая часть солдат не приняла "притворное бегство" всерьез и не обратилась бы в настоящее бегство?" (19). Интересные замечания по поводу гастингской битвы мы находим у А. Пузыревского. «Боевая важность пехоты, значение резерва и пр. мало или вовсе не понималось рыцарями, – пишет он. – Атака велась норманнами исключительно фронтальная и неизвестно почему Вильгельм, несомненно разведавший о силе позиции с этой стороны, не предпринял с самого начала маневра на фланг и тыл неприятеля. Это, повидимому, тем безопаснее можно было сделать, что противник изготовился к пассивной обороте, расположился густой неповоротливой фалангой и не имел вовсе кавалерии» (20) Битва под Гастингом имела крупнейшее историческое значение. В результате ее в Англии было утверждено нормандское владычество. Однако Вильгельм после своей победы двинулся не на Лондон, а вдоль побережья. Дело в том, что накануне гастингского сражения к берегу Англии подошло несколько нормандских кораблей, пересекших Ла-Манш. Эти корабли по ошибке причалили не в Певенсейской бухте, где стоял на якоре нормандский флот, а несколько севернее – в Ромни. Здесь их ждала негостеприимная встреча со стороны англо-саксов. Сражение закончилось не в пользу норманнов. Это поражение встревожило нормандского герцога, ожидавшего подкрепления с родины. Поэтому он и двинулся вдоль побережья, чтобы упрочить за собой обладание юго-восточным берегом Англии. Затем Вильгельм вернулся обратно в Гастингс и только через несколько дней после того, как прибыли свежие подкрепления из Нормандии, пошел на Лондон. Он шел по берегу моря, взял Дуврскую крепость, где задержался на 8 дней, а затем направила к своей будущей столице. 25 декабря он короновался в Вестминстерском аббатстве. Англия получила нового короля. В ее истории открылась новая страница. БУЛОНСКИЙ ЛАГЕРЬ НАПОЛЕОНА Поход Вильгельма Завоевателя завершал собой десантные операции у Британских островов, производимые в докомпасный период развития флота. Изобретение магнитного компаса изменило характер плавания. Корабли получили возможность отрываться от берегов уже на далекие расстояния, размеры кораблей быстро увеличивались, а это внесло существенные изменения в характер десантных операций. Булонь со своей гаванью, непригодной для глубоко сидящих судов, перестала играть роль базы вторжения на острова. Эти базы переместились к югу – в Руан, Гавр, Брест. Десантный флот вооружался в Булони и Рошфоре. Но Ла-Манш сохранил за собой значение театра военных действий, в котором с неизменной последовательностью наступала развязка событий. В Ла-Манше решилась судьба и Великой Армады, задержанной безветрием на высоте Дюнкерка, и голландского флота, оспаривавшего у Англии господство на море, и экспедиций Людовик XIV. Здесь, в Ла-Манше, определилась судьба и одного из величайших предприятий Наполеона, возвратившего Булони ее прежнюю роль плацдарма для вторжения в Англию. Осуществление наполеоновского плана высадки на Британских островах должно было разрубить одним решительным ударом сложный узел, завязанный продолжительной англо-французской войной. Оно должно было разрешить вопрос о соревновании двух держав, одна из ко- ======== 19. Дельбрюк. История военного
искусства в рамках политической истории, т. III, стр. 116-117. /56/ торых владела лучшей в Европе армией и держала в своих руках все европейское побережье — от Копенгагена до Венеции, а другая обладала лучшим в Европе флотом, позволившим ей сохранять господство на море и блокировать порты европейского материка. «Наполеон видел, – пишет адмирал А. Т. Мэхэн,— что если он не рискнет быть уничтоженным со своей армией при переправе через Ла-Манш, то Великобритания в конце концов одолеет его при посредстве морской силы» (21). Переправа через Ла-Манш явилась бы поэтому в известной степени вынужденным действием Наполеона, но она сулила столь обширные выгоды, которые, несомненно, оправдывали связанный с нею риск. Экспедиция через Ла-Манш была задумана Наполеоном еще в 1798 г. План ее не имел с самого начала столь грандиозных масштабов. Наполеон просто следовал военным традициям, выработанным еще до него многочисленными англо-французскими войнами. Идея нанесения Англии удара «на флангах» — в Голландии или в Египте — отвлекла его тогда в сторону. Но Наполеон вернулся к своему плану тотчас же, как только «фланговая» операция против Египта потерпела неудачу. И план его за короткий срок обещал превратиться в грандиозное предприятие, до сих пор поражающее военных стратегов своим размахом и оригинальностью замысла. Действительно, французский полководец намеревался перебросить через Ла-Манш почти 120-тысячную армию с кавалерией, артиллерией, обозом, большим запасом снарядов и продовольствия, со всем тем, что должно было сделать десантную армию независимой от сообщений с материком. Э. Дебриер, автор трехтомной монографии о проектах и попытках высадки на Британские острова, приводит полный описок материальной части французской экспедиционной армии, подписанный Наполеоном в сентябре 1803 г. Через Ла-Манш должны были быть перевезены: 432 полевых орудия, 86 400 пушечных зарядов, 32 837 запасных ружей, 13 900 000 патронов, 7 094 лошади, 88 повозок пехотного патронного парка, 88 фургонов, 176 обозных повозок, 10 560 седел, 30 375 различных инструментов. Десантный флот должен был взять с собой продовольствие в количестве 1 434 800 порций сухарей и 4 924 живых баранов и корм для лошадей — 140 740 гарнцев отрубей и овса (22). Столь громоздкая материальная часть ложилась тяжелой обузой на армию вторжения, что противоречило, казалось бы, главному условию, обеспечивающему успех десанта; но это явилось вынужденным мероприятием, поскольку Наполеон не мог рассчитывать на то, что пути сообщения с материком останутся в его руках. Транспортные средства, избранные Наполеоном для переправы через Ла-Манш, увеличивали сложность предприятия. Наполеон с самого начала отверг мысль о судах большой вместимости, для которых не были доступны близкие к берегам Англии мелководные порты. Он остановил свой выбор на небольших плоскодонных судах, которые могли бы передвигаться и на парусах и на веслах и совмещали бы в себе все выгоды транспортных и военных судов. Это было своеобразным возвратом британского похода Юлия Цезаря. «Император Наполеон нашел даже полезным подражать римским галерам», — замечает по этому поводу Наполеон III (23). Это позволяло Бонапарту избрать кратчайшее направление для вторжения в Англию, однако, грозило, как мы увидим, ============== 21. А. Т. Мэхэм. Влияние морской силы на
французскую революцию и империю, т. II. стр. 129. /57/ дополнительными опасностями, проистекавшими из-за самой конструкции судов. В основном Булонская флотилия состояла из судов четырех различных видов. Все эти суда были плоскодонными, с глубиной осадки, не превышавшей 8–9 футов; они отличались друг от друга размерами и вооружением. Это были крупные плоскодонные суда (prames), канонерские шлюпки (chaloupes canonnieres)>, канонерские лодки (bateaux canonnieres) и узкие сторожевые суда-челноки (peniches). "Прамы" имели по две мачты, управлялись 24 матросами и несли на борту по четыре орудия крупного калибра. Канонерские шлюпки были вооружены несколько слабее: они имели на носу 24-фунтовое орудие, а на корме – полевую пушку, стоявшую на лафете, и с артиллерийским ящиком, наполненным снарядами. В трюме находилась конюшня для двух артиллерийских лошадей. Таким образом, шлюпки могли выставить орудие в полной боевой готовности в самый момент высадки. Подобно "прамам" канонерские шлюпки были оснащены тремя большими парусами без марса и брамстеньги. Экипаж их состоял из шести матросов. Канонерские лодки отличались от канонерских шлюпок меньшим водоизмещением и более слабым вооружением. "Пениши" представляли собой узкие быстроходные челноки длиною до 60 футов, с 60 веслами и с легкими парусами. Они были вооружены маленькой гаубицей и 4-фунтовой пушкой. В состав флотилии входили также разнообразные каботажные и рыболовные суде, которые должны были перевезти кавалерийский лошадей, артиллерийские упряжки, осадный парк, обоз и запас снарядов, достаточный для целой кампании. Количество всех судов для экспедиции было определено Наполеоном в 2 000 единиц, из них около 600 приходилось на долю судов каботажных и рыболовных. Еще в сентябре 1803 г. Наполеон утвердил пространное расписание флотилии, в котором точно обозначалось число солдат и количество материалов, погружаемых на каждое судно. Расписание это было составлено с таким расчетом, чтобы на каждом "праме" или на каждой шлюпке находилась определенная воинская часть во главе со своими командирами и с необходимым запасом снаряжения и продовольствия. На каждом "праме" должны были находиться 3 офицера, 25 пехотинцев, 50 кавалеристов и 2 солдата нестроевого состава — всего 80 человек; "прамы" соединялись в дивизии, состоявшие из 27 судов. На канонерских шлюпках размещались: 1 офицер генерального штаба, 2 офицера штаба батальона, 3 офицера рот, 87 солдат, 3 артиллериста, 8 лиц медицинского персонала и 3 возчика – всего 117 человек. На борту канонерских лодок должны были находиться 3 штабных офицера, 3 строевых офицера, 87 унтер-офицеров и солдат, 20 кавалеристов, 5 артиллеристов, 8 лиц медицинского персонала и 5 возчиков – всего 137 человек. Каждые девять канонерских шлюпок и канонерских лодок образовывали секцию или батальон и каждые три батальона – дивизию (24). Все эти транспортные средства экспедиции Наполеона, предпринимавшейся в годы наибольшего расцвета крупного парусного флота, являли собой возврат к мелким судам, применявшимся чуть ли не на заре развития флота. Наполеон прибегал к средствам, которые не соответствовали существовавшим в его эпоху представлениям о технике десантных операций. Но расчет, положенный в основу его смелого плана, не был лишен трезвости. Мелкий плоскодонный флот, снабженный веслами, давал Наполеону несомненное преимущество. Такой флот позволял организовать базы вторжения на наиболее близком от Англии расстоянии, ставил экспедицию вне зависимости от внезапных изменений направления ветра в канале и позволял произвести высадку широ- ========= 24. Таблицы этого расписания, подписанные Наполеоном 10 сентября 1803 г. приводятся целиком в уже упомянутой книге E.Desbriere, v. III, p. 98 – 101. /58/ ким фронтом непосредственно с судов на берег Это были те же преимущества, что отличали и флот Юлия Цезаря, пресловутое "счастье" которого становилось как бы знаменем Булонского лагеря. "Во флотилии об опасностях не хотят и знать, – писал из Булони морской министр Декаре первому консулу, – все видят только Цезаря и его фортуну" (25). Но очевидны были и недостатки плоскодонной флотилии. Плоскодонные суда, поднимавшие большие мачты, могли легко стать игрушкой налетевшего на них шквала. Течения в Ла-Манше, особенно сильные во время отлива и прилива, могли создать опасный беспорядок по пути следования флотилии, рассеять суда, помешать одновременному подходу их к намеченным пунктам высадки. «Легко ли двигать флот в 1200—1300 судов, особенно если они в первый раз в сборе и имеют различные качества? — пишет историк английского флота Джемс — Сами французы жаловались на дурные качества прамов» (26). Э. Дебриер приводит в своей монографии следующее мнение «одного ученого инженера по морскому судостроению» о судах Булонской флотилии: «Прамы слишком узки по сравнению со своей длиной. Они имели слишком большие паруса, плохо шли по ветру и не могли итти на веслах. Корпуса канонерских шлюпок были недостаточно мощны для той тяжелой артиллерии, которая находилась на них... Недостатком канонерских лодок была незначительная высота надводного борта, что затрудняло их плавание в открытом море и делало опасной их стоянку на якоре во время волнения. Между тем, артиллерия, находившаяся на них, была слишком тяжела. Быстроходные "пениши" представляли собою обыкновенные простые беспалубные шлюпки, которые могли хорошо идти на веслах в тихую погоду, но были неспособны оказать сопротивление незначительному шквалу» (27). Командование булонской армии относилось, однако, к своей флотилии не столь скептически. В Булони верили или, правильнее, хотели верить в непобедимость новой «Великой Армады», и даже дискутировали вопрос о возможности ее столкновения в Ла-Манше с английским линейным флотом. 12 января 1804 г. Наполеон писал адмиралу Гантому в Тулон: «Я сейчас возвратился из Булони, где развернулась усиленная работа. Напишите мне Ваше мнение об этой флотилии. Надеетесь ли Вы, что она перевезет нас на берег Альбиона? Только 8 часов ночного времени, благоприятные нам, и судьба мира будет решена» (28). Но ни адмирал Гантом, ни адмирал Вильнев, ни командующий Булонской флотилией адмирал Брюи не верили в благополучный для канонерских лодок исход их столкновения в Ла-Манше с английским военным флотом. Как бы ни были утешительны сопоставления количества орудий в Булонской флотилии с судовой артиллерией у англичан, как бы ни были соблазнительны расчеты на то, что мелкие суда представляют собою трудно уязвимую цель, легко вообразить, чем закончилось бы столкновение между мощными английскими линейными кораблями и мелкими судами, управление которыми в бою представляло непреодолимые затруднения. Морской министр Декре полагал, что в случае столкновения с английским флотом «возможно придется пожертвовать сотню судов, на которые устремится неприятель». Но и этот расчет был не в меру оптимистичен. Наполеон скептически относился к предложениям о возможности успешного сражения канонерских шлюпок и лодок с флотом лорда Мельвиля. Для него было ясно, что успешная экспедиция в Англию возможна только под прикрытием французского военного флота. =========== 25. А.Тьер. История консульства и
империи во Франции, т. IV, стр. 352. /59/ Основная стратегическая задача Наполеона и состояла в том, чтобы стянуть французский военный флот к Ла-Маншу в момент, когда эскадры Нельсона и Корнуэлса будут находиться далеко от берегов Англии. Пока же этот момент не наступит, неприятель должен быть уверен в том, что Наполеон намеревается произвести высадку без помощи военного флота и что именно поэтому он и вооружает свои военные суда. Уже после того, как планы вторжения в Англию потерпели крушение, Наполеон следующим образом объяснял свои намерения. В приказе по армии 1 сентября 1805 г. он писал: "Если бы я построил одни транспортные невооруженные суда, то неприятель легко понял бы, что высадка будет произведена только после прибытия военного флота. Но вооружив флотилию артиллерией, я обманул неприятеля, который решил, что я намериваюсь пробиться к его берегам только с помощью этой флотилии" (29). Наполеону, как мы увидим, обмануть неприятеля не удалось. "Это шлюпочное дело, – говорил Нельсон, – может быть лишь частью великого плана вторжения, но никогда оно не может быть самостоятельным" (30). Сооружение Булонской флотилии и сосредоточение ее заняло с небольшими перерывами около трех лет. Исходными пунктами экспедиции были выбраны Булонь и прилегающие к ней небольшие порты: Этапль – с юга и Амбльтёз и Вимре – с севера. Но флотилия сооружалась не только в этих четырех портах, но и вдоль Жиронды, Луары, Сены, Соммы, Уазы, Шельды, Рейна и других рек, берега которых покрылись импровизированными гаванями. Отсюда канонерские шлюпки стекались в полном вооружении к океану и под охраной береговых батарей перегонялись партиями в 30—60 парусов с севера и с юга по этапам к пунктам сосредоточения. Наполеон уделял особое внимание организации береговой обороны; которая должна была отражать попытки англичан помешать сосредоточению флотилии вторжения. «Я с крайним неудовольствием узнал, – писал он 30 октября 1803 г. генералу Даву, — что англичане успели ограбить судно, севшее на мель между Гравелином и Кале. При настоявшей охране берегов подобного случая не могло бы быть. Кавалерийские отряды и конная артиллерия могли подоспеть и не допустить англичан грабить судно... Прикажите расставить кавалерийские пикеты так, чтобы они могли беспрепятственно встречаться на разъездах. Прикажите содержать орудия в упряжи так, чтобы по первому сигналу они могли немедленно поспевать на места, где суда сядут на мель. Наконец, прикажите надзирающим генералам быть всегда на лошади, делать маневры сухопутным войскам, проверять канониров, стерегущих берег... Известите меня поименно о всех постах, какие поставите, и о местах, где расположите конную артиллерию" (31). Широко разветвленная оборона французского берега заставила вскоре англичан отказаться от нападений на канонерские суда: английская судовая артиллерия не была в состоянии соперничать с береговыми батареями. Британский флот вынужден был прекратить свои визиты и к самим базам вторжения. Последняя его попытка напасть на булонский рейд датирована 3 октября 1804 г., когда эскадра адмирала Кейта, состоявшая из 25 кораблей, 25 мелких судов и брандеров, атаковала ночью канонерки адмирала Брюи. К этому времени Булонь и прилегающие к ней порты были уже солидно укреплены. Маршал Ней рассказывает в своих мемуарах о двухъярусных фортах с прочными казематами, выросших перед Булонью на подводных камнях, о батареях, выдвинутых в море на специальных сваях, о многочисленных орудиях, защищавших ========== 29 "Precis de Evenements", v.
XII, p. 316. /60/ рейд и якорную стоянку в Этапле. Специальные меры были приняты и для охраны военных лагерей и портов со стороны суши. «Чтобы помешать проникновению шпионов, — пишет маршал Ней, — часовым было приказано стрелять по каждому, кто проскользнет сквозь цепь заграждения. От шпионов, пытавшихся проникнуть повсюду и выработавших свою сигнализацию и связь, специально охранялись ветряные мельницы. Были запрещены выходы из портов в море рыбачьих лодок. Ведь дело шло об экспедиции, от которой зависело будущее Франции» (32). Огромные работы, производившиеся в Булонском лагере, не могли, конечно, не привлекать внимания агентов Питта. Гавани Булонского лагеря расширялись и углублялись, к быстро выраставшим набережным причаливали все новые суда, по внутренним водным путям из Франции и из Голландии сюда свозили в большом количестве пушки, снаряды, ружья, муку, сухари, солонину, рис, овес. Войска обучались быстрой посадке на суда, умению управлять ими и в короткий срок высаживаться на берег. В результате вся погрузка занимала у них не больше 1,5 часов, хотя многие корпуса находились на расстоянии 2 миль от гаваней; не более 3—4 часов уходило на погрузку транспортной флотилии. Англия, пренебрегавшая укреплением своих портов и береговой линии, должна была спешно наверстывать упущенное время. «Наши адмиралы конца XVIII и начала XIX века никогда не думали о том, что базы действия их флотов должны быть защищены укреплениями, — говорил контр-адмирал Коломб. — Они были вполне убеждены, что защита флота заключается в самом флоте. Никто из них не сомневался в бесполезности поддержки флота с берега» (32). Английскому адмиралтейству пришлось пересмотреть эту устаревшую доктрину. И вскоре не только места стоянки английского флота, но и все пункты возможной высадки неприятеля на юго-восточном побережье Англии обросли береговыми батареями и фортами. Старые суда, превращенные в плавучие батареи, широко разветвленная служба береговой милиции, линия фрегатов, преградившая путь в Темзу, флот береговой обороны, состоявший из фрегатов, бригов, корветов и канонерских лодок и курсировавший вдоль линии берега от Темзы до Портсмута, — таковы были многочисленные препятствия, которые предстояло преодолеть булонской армии даже в том случае, если бы ей удалось благополучно прорваться через Ла-Манш. Регулярная армия, выросшая за годы войны, многочисленные отряды милиции и волонтерские ополчения были сосредоточены между линией берега и Лондоном и вдоль берега — от острова Уайта до устья Темзы. На дорогах, ведущих к Лондону, и вокруг самого Лондона выросли полевые укрепления. Это не была Англия начала XI века, растерявшаяся перед натиском нормандских завоевателей... Но главная сила обороны Англии заключалась в военно-морском флоте. Во время заключения Амьенского мира Англия располагала 130 хорошими линейными кораблями, а Франция, перенесшая незадолго до этого Абукирский удар, — только 47. «Да и те, — добавляет Шабо-Арно, — были в жалком виде» (34). К 1805 г., даже после присоединения к Франции испанского флота, это соотношение сил не изменилось в пользу Франции. В течение 1804 г. с английских верфей было спущено на воду 87 новых хорошо оснащенных судов. Число матросов и морских солдат, служивших в английском флоте, достигало 120 000, а командного состава — 3 650 человек. В этом флоте уже уделяли особое внимание артиллерийским учениям и дисциплине, предоставляли широкий простор для личной инициативы командиров кораблей. =========== 32 "Memoires du marechal Ney, publies
par sa famille"; v. II, p. 215. /61/ Между тем французский флот продолжал оставаться в стороне от всяких новшеств и усовершенствований. Новые французские суда были плохо вооружены и обшиты плохим лесом и железом. "У нас дрянные мачты, скверные паруса, плохая артиллерия, плохие офицеры, плохие матросы" (35), – жаловался адмирал Вильнев морскому министру. Именно ошибки Вильнева и его нерешительность сорвали по мнению Наполеона, экспедицию на Британские острова. В сентябре 1805 г. в письме морскому министру Наполеон писал: «Какая была моя цель при создании Булонской флотилии? Я хотел соединить 40 или 50 военных судов в Мартинике при помощи комбинированных операций эскадр Тулона, Кадикса, Фероля, Бреста, затем одновременно перевести их к Булони; получить господство на море на 15 дней; тотчас по прибытии моей эскадры высадиться в Англию и завладеть Лондоном. Но этот проект не осуществился. Если бы адмирал Вильнев, вместо того, чтобы войти в Фероль, соединился бы с испанской эскадрой и поплыл для соединения с адмиралом Гантоном, моя армия была бы высажена в Англии». Таковы итоги, которые подводил Наполеон своей неудавшейся экспедиции через Ла-Манш. ======== 35. Р. Ланфре. История Наполеона, т. III, стр. 246. /62/ (04/03/2011) [ На главную ] |
