У администрации сайта zhistory есть некоторые отношения с веб-мастерами сайта Суворова, на котором публикация материалов должна пройти определенное согласование. А на сайте zhistory этот процесс гораздо проще. Поэтому с любезного разрешения Модератора входящей почты возникла идея разместить здесь одно интересное письмо, которое пришло в конце мая 2006 года (пропущены некоторые конкретные названия и имена, /номера страниц/ - в конце, кадры танков из док. фильма "Оружие России", серия "Танковый вальс" 2002 г.).

----- Original Message -----
From: .... <_ _ _ _ _@b.....ru>
To: <info@suvorov.com>
Sent: Sunday, May 28, 2006 4:41 PM
Subject: письмо от _ _ _ _ _ _ _  Д.

Уважаемый господин Суворов!

Вы уже давно пишете свои книги, а мне они только недавно попали в руки. Вокруг них довольно много шума поднято. Кто-то восторгается, кто-то проклинает. Но да это дело лично каждого. Я не собираюсь ни восторгаться, ни проклинать. Просто захотелось поделиться некоторыми своими наблюдениями. Конечно, по причине своего возраста, я не мог видеть войну, т.к. родился уже после нее. Но мне пришлось много общаться с участниками войны, и я просто не мог не вынести кое-какие впечатления из этого общения.

А началось еще с детского возраста. Родился я на окраине г. Воронежа. И эта окраина обязана своим появлением массовой демобилизации после войны. Чтобы как-то снять напряжение с жилищной проблемы (а она была очень острой, т.к. г. Воронеж был разрушен более чем на 75%) [с лета и до конца 1942 линия фронта проходила через Воронеж - zhistory] городские власти придумали нарезать участки по окраинам под жилищное строительство. Поскольку от мин была очищена только дорога, то по словам очевидцев, землеустроители обозначили только фасадные межи вдоль дороги, а далее просто объяснили на словах кому сколько полагается. Но народ наш ничем удивить нельзя и на заботу властей люди полагаются меньше всего, так что разминирование было проведено в частном порядке. Был даже выработан тариф на эти работы. По словам моего отца (а ему много пришлось участвовать в этом) очистить участок площадью 6 соток и сложить все на обочине дороги стоило 0,5 литра самогона и ужин, что в голодные послевоенные годы было неплохо. Раза два в неделю по улице проезжала бригада саперов, которые грузили сложенные на обочине неразорвавшиеся боеприпасы и отвозили их в карьер, где и уничтожала.

Поначалу участки использовались под огороды, потом строили времянки, а уж собравшись с силами и прикопив стройматериалов, строились капитально. Этот период я уже мог наблюдать лично. После работы, а уж в выходные летом обязательно, собирались несколько семей к кому-то одному и сообща работали. Вечером на улицу выносились столы и устраивался общий ужин. Засиживались допоздна, пели песни, выпивали и очень много говорили. Так как практически все мужики были участниками войны, то очень часто разговоры касались военной темы. По причине моего малолетства, на меня никто не обращал внимания и не мешали мне слушать разговоры взрослых. Поскольку таких разговоров было много, то у меня возникало очень много вопросов. Я часто обращался к отцу за разъяснениями, но он очень редко подробно отвечал мне. Он вообще не любил говорить о войне, мотивируя тем, что ничего хорошего за всю войну не видел, а стало быть и не хочет вспоминать ее. Только иногда, чтобы проиллюстрировать какую-то мысль, он приводил примеры из событий времен войны. Но мое любопытство только разгоралось, и я еще внимательней прислушивался к разговорам и присматривался к беседующим.

Постепенно я стал замечать, что из многочисленной компании резко выделяются трое. Во время разговоров о войне эта троица говорила меньше всех, и в основном отделывалась /1/ короткими замечаниями типа "да" и "нет". Поначалу я думал, что они меньше других хлебнули горя и боевого опыта у них меньше чем у других, но оказалось, что совсем наоборот. Да это было видно и по количеству и качеству наград (по праздникам мужики одевали ордена и медали). Постепенно я выделил этих троих вот по какому признаку: основная масса мужиков была призвана в армию уже в ходе войны и только эти трое встретили ее начало в кадровой армии. Это еще больше разожгло мое любопытство и я еще интенсивнее стал расспрашивать их, тем более, что я становился взрослей, а стало быть, мог уже более серьезно подходить к вопросам и ответам.

Среди тех, кто был призван в ходе войны, очень много разговоров было об отсутствии организованности и неготовности к войне. А вот за двадцать лет моих расспросов у троих человек, которые встретили начало войны в кадровой армии, наоборот, вырисовывалась картина очень серьезной подготовки к войне, заметной даже младшему комсоставу, только как Вы выразились в одной из своих книг: "... не к Великой и не к Отечественной..."

Есть еще один интересный момент в их рассказах. Все они охотно шли в армию, которая у них была связана с мечтой – досыта поесть. Один из них попал на флот осенью 1939 года по закону о всеобщей воинской обязанности. Он очень много рассказывал о предвоенной подготовке подводников и делился со мной своими выводами и соображениями даже стратегического характера, но об этом надо рассказывать отдельно.

А вот еще двое: Лохин Василий Федорович и мой отец попали в армию еще до принятия закона. И причины у обоих, по которым они рвались в армию, были одни и те же.

Начну с Лохина В.Ф. Из многолетних моих расспросов постепенно вырисовывалась такая картина. По его словам, он постоянно был полуголодный и при первой возможности поступил в военное училище, прельстясь регулярным пайком и казенной одеждой. После окончания, прослужив всего ничего командиром взвода, в апреле 1941 года он получил под команду роту, набранную из зэков (сержантский состав был из кадровых военнослужащих). Всю войну он провел, по его словам: "... в хозяйстве Рокоссовского..." Закончил войну командиром штрафного батальона. Рассказывать про войну он не любил и всячески уклонялся от разговоров на военную тему. Только однажды, под впечатлением рассказов отца о настроении в его части в первые дни войны, я долго приставал к Василию Федоровичу с расспросами на ту же тему, и влив него приличную дозу самогона, услышал: "... Настроение таково было, что немцы, не будь они такими дураками, за месяц до Владивостока дошли бы, даже если бы не захотели туда идти..." Больше я из него ничего не вытянул.

В книге "САМОУБИЙСТВО" Вы достаточно убедительно с чисто военной точки зрения, доказываете, что у Гитлера не было ни малейшего шанса завоевать СССР. Но если взять это высказывание, да прибавить к нему кое что из рассказов моего отца о первых днях войны (об этом ниже), да еще от разных людей доводилось кое что слышать, то можно предположить, что все-таки шансы были, другое дело, что Гитлер и компания /2/ не сумели ими воспользоваться.

Больше всего мне удалось узнать от отца. Хотя и не любил он ничего рассказывать, но за много лет по обрывкам мне удалось составить общую картину.

В 1933 году, в возрасте 15 лет он поступил на Воронежский механический завод, как он называется сейчас или завод N: 16 как он назывался тогда. К 1938 году он прошел стандартный путь молодого рабочего того времени: и нормы ГТО и значок парашютиста на латаном пиджаке уже были, и даже награда одна была – его прилюдно прокатили на У-2 три круга над городом за хорошую работу (по его словам, он предпочел бы награду деньгами или продуктами). В то время завод осваивал авиадвигатель "испано-сюиза". У нас он назывался ВК-105. Вы как-то в книге "ЗАПИСКИ ОСВОБОДИТЕЛЯ" прошлись по копированию иностранных образцов. Но это было не просто копирование. Двигатель ВК-105 при абсолютно тех же габаритах и узлах крепления был на 20-30% мощнее базового "испано-сюиза". И подобных примеров я мог бы привести много еще, но мы сейчас о другом говорим.

Так вот, к осени 1938 года отец понял, что еще одну зиму в плохо отапливаемой мансарде, за которую, к тому же приходилось платить половину заработной платы, он не переживет. Да и одежда стала приходить в полную негодность, а новую купить было не на что. Нашлись добрые люди, подсказали как поступить, по их совету он и сделал. Собрал какие смог документы и сел в воинский эшелон, затесавшись среди новобранцев. Хватились, что он лишний аж в Чите. Естественно, сразу же сняли с поезда и отправили в ближайшую комендатуру. Но мир не без добрых людей. В комендатуре им заинтересовался один офицер, как отец сказал – "из бывших". Поговорил с ним с глазу на глаз и расспросил, зачем он так рвется в армию. Отец, почувствовав к тому доверие, честно рассказал, что в армию хочет пойти служить, чтобы досыта поесть и получить теплую одежду. Тогда этот офицер продиктовал ему письмо на имя Ворошилова, в котором отец излагал свое непреодолимое желание служить в родной РККА. После этого он месяц ошивался при комендатуре, выполняя всякую черную работу. А через месяц пришел официальный ответ, в котором его просьба была удовлетворена, и он был направлен в учебку. Интересно то, что учебка располагалась на территории Тувы, хотя официально Тува вошла в состав СССР в 1944 году. После учебки отец был направлен в Забайкальский Военный Округ в 29-й погранотряд. Дальше была служба на границе, которую отец часто и с удовольствием вспоминал. После он попал под действие какого-то очередного указа, по которому младший комсостав (а он к тому времени, был сержантом) должен был служить еще один год. Но в погранвойсках его же оставили. Про следующий период отец ничего не рассказывал, только некоторые обрывки. В красноармейской книжке (которую заставили сдать в 1977 году) я запомнил запись: "... –й парашютно-десантный полк ОН НКВД". Отец никогда не называл его полком, а просто "часть". По видимому там были какие-то переформирования, но мне про них ничего не известно. По словам отца, таких парашютно-десантных частей, набранных из /3/ пограничников, было десять. По одной на каждый формируемый воздушно-десантный корпус. К отцу иногда приезжали бывшие однополчане – .....-ко Павел ... (Герой Советского Союза), ...-ов Александр (участник Парада Победы). Они выпивали и тихонько разговаривали, но мне иногда удавалось что-то из них вытянуть, особенно когда их уже здорово развозило от выпитого. По их словам, их части должны были служить, во-первых, в роли диверсантов при воздушно-десантных корпусах, а во-вторых, своего рода воздушно-десантными заградотрядами.

Они рассказывали об очень интенсивной боевой подготовке перед войной. По их словам, тренировки составляли более 12 часов в день. И когда на рассвете 22 июня 1941 года была тревога (они в то время стояли на румынской границе) без малейшей задержки, по графику, рассчитанному по минутам, их посадили в самолеты и выбросили на какой-то румынский город. Они захватили ключевые позиции, после этого был десант на катерах через Дунай. И только потом пришел приказ все бросить и возвращаться назад. Обратно через Дунай они переправлялись кому как придется (на подручных средствах). Тем временем их отрезали от тылов.

Про последующий период я не всегда верил, поначалу. По их словам, первый вопрос, который они поставили перед собой: сдаваться сразу или подождать. Решили подождать и поглядеть, что будет дальше. Тем более, что, по их словам, они уже успели показать себя на территории Румынии не с самой лучшей стороны. В том смысле, что на них уже было за что обижаться противнику. Если верить их рассказам, в первые дни войны были случаи массовой и организованной сдачи в плен. И сдавались полнокровные части и зачастую более слабому противнику. Это уже потом разобрались, "...что немцы ничем не лучше большевиков, да еще и гутарят не по нашему...", и сдаваться совсем передумали.

Если они не говорили правду, а я не вижу смысла им врать, то, что же получается? Если подобные настроения были в элитной части НКВД, то что же можно предположить про другие? Повторюсь, но если это так все и было, то у Гитлера все же были шансы. Когда он без серьезной подготовки напал на СССР.

До осени 1942 года отец служил в этой части. Основное занятие – вовлечение населения на оккупированной территории в партизанскую войну. Как они это делали, он вкратце уже перед самой смертью рассказывал. Но сейчас не об этом.

Осенью 1942 года их пополнили пограничниками из Забайкалья и часть стала называться: 106-я Забайкальская стрелковая дивизия. После форсирования Днепра добавилось название Днепровско-Забайкальская. Структура была типичной для дивизии НКВД – три стрелковых полка и один артполк вооруженный 122-мм гаубицами. Каждый полк имел свое название: Аргунский, Шилкинский, Нерчинский. И по словам отца, до самого конца войны их пополняли только пограничниками из Забайкалья. Вот, что мне так и не удалось выяснить – не та ли это 106-я /4/ дивизия, которая в Зимнюю войну должна была изображать восставшую финскую армию?

Только все это я пишу с чужих слов. Единственно, что хотел добавить от себя – это некоторые мысли по поводу низкого уровня жизни советского населения перед войной. Может быть И.В.Сталин опустил его не только по экономическим причинам, но и по чисто психологическим в свете подготовки к "освободительным походам".

Я немного отвлекусь и постараюсь провести некоторую параллель из своего опыта. Большую часть своей трудовой деятельности я проработал вольнонаемным _ _ _ _ _ _ в Советской Армии. Примеров подобных нижеописанному могу привести множество, но хватит и одного.

Как-то еще в 1977 году, приехав на очередной объект за _ _ _ _ _ , не успев освоиться с расписанием столовой, и придя вечером с работы, обнаружили, что все уже закрыто и поесть удастся только на следующий день. Некоторые говорят, что аппетит приходит во время еды. Может быть и так, но если целый день пролазить по пояс в снегу на сорокаградусном морозе с ветром, то это очень способствует развитию аппетита. Так вот, настроение у нас было самое революционное и агрессивное. Мы ругали всех, кто приходил на ум и все были виноваты, начиная с местного начальника штаба и кончая Л.И.Брежневым и тогдашним президентом США. Мы громко высказывали все, что о них думаем и о их ближайших родственниках (в основном, по материнской линии) и готовы были штурмовать Кремль или Белый дом. На наши вопли пришли соседи по бараку (там еще жили вольнонаемные шофера, бульдозеристы, крановщики и т.п.) и узнав про нашу беду, натащили харчей даже больше чем надо. Мы поели и наше настроение как по волшебству сразу же изменилось и разговор потек тихий, спокойный и в основном, о женщинах.

По многочисленным свидетельствам, перед войной люди довольно охотно шли в армию т.к. там регулярно и хорошо (относительно) кормили. А голодный человек более агрессивен, его легче чем сытого натравить на врага, действительного или придуманного. Но это все мои собственные предположения, а они могут быть и неверными.

(Панорама боя, сделанная из отдельных кадров. Справа - советский Т-34, левее его лежит убитый, еще левее виден немецкий танк, задняя часть которого в дыму. Еще левее виднеется передняя часть немецкого полугусеничного вездехода, который стоит за еще одним немецким танком.)

Но некоторые вещи вызывают у меня вполне обоснованные сомнения. В книге "ЗАПИСКИ ОСВОБОДИТЕЛЯ" Вы пишете, что во время "Большого балета" т.е. показательных учений, на водительские места в танках сажали офицеров переодетых солдатами. Мне неоднократно приходилось присутствовать на учениях и на показательных в том числе. Дело в том, что на время учений у нас забирали солдат и работа останавливалась, что для сдельщиков – нож острый. Чтобы убить время и как-то развлечься мы выбирали подходящее место и любовались учениями, а посты оцепления обойти никогда не составляло труда, пользуясь нашим знанием местности. Так вот, что мне удалось наблюдать. Из общей массы, всегда 2-3 машины на самом виду у высокого начальства, выделывают всякие сложные и эффектные фокусы. К водительскому месту на этих машинах, не то, что /5/ солдат, но и офицеров близко не подпускали. Для этого всегда командировали несколько профессиональных водителей с танковых и танкоремонтных заводов. Действительно, их одевали в солдатскую форму на время показухи. Жили они всегда вместе с нами. При любом гарнизончике всегда есть или гостиница или какое-то помещение, исполняющее эту роль. Бывает, что часть казармы отводят для поселения командированных. Так как мы всегда и были такими командировочными, то нас всех селили в одном месте и мы по вечерам могли свободно общаться с этими водителями....

Т-80 выполняет развороты на одном месте во дворе завода

20/08/2006