|
|
|
[ На главную ] "ВИЖ", 1993, 6, 7, 8 РЕПЕТИЦИЯ
КАТАСТРОФЫ Полковник запаса П. Н. БОБЫЛЕВ, к.и.н
23-31 декабря 1940 года в Москве состоялось совещание высшего командного состава Красной Армии, в котором приняли участие руководители Наркомата обороны и Генерального штаба, начальники главных управлений, генерал-инспекторы родов войск, командующие, члены военных советов, начальники штабов военных округов и армий, начальники военных академий, командиры некоторых корпусов и дивизий, другие должностные лица — всего более 270 человек. Это представительное совещание и последовавшие за ним оперативно-стратегические игры на картах завершали оперативную подготовку командного состава Красной Армии в 1940 году, История распорядилась так, что совещание высшего командного состава Красной Армии такого рода стало последним перед Великой Отечественной войной. Этим и объясняется повышенный интерес к нему исследователей, которые стремились узнать, о чем говорили в течение девяти дней высшие командиры и начальники Красной Армии за полгода до рокового июня и какое влияние оказали эти разговоры на подготовку страны и армии к отражению агрессии. Однако более полувека материалы совещание на которых стоял гриф "Совершенно секретно", были доступны весьма ограниченному кругу лиц. Сегодня гриф секретности с них снят. О том, что на совещании происходило, какие обсуждались вопросы, и рассказывается в предлагаемой публикации. ============= Вниманию собравшихся были предложены следующие доклады: "Итоги и задачи боевой подготовки Сухопутных войск, ВВС и оперативной подготовки высшего начсостава" (докладчик начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии К. А. Мерецков); "Характер современной наступательной операции" (докладчик командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Г. К. Жуков); "Военно-Воздушные Силы в наступательной операции и в борьбе за господство в воздухе" (докладчик начальник Главного управления ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации П. В. Рычагов); "Характер современной оборонительной операции" (докладчик командующий войсками Московского военного округа генерал армии И. В. Тюленев); "Использование механизированных соединений в современной наступательной операции и ввод механизированного корпуса в прорыв" (докладчик командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д. Г. Павлов); "Бой стрелковой дивизии в наступлении и обороне" (докладчик генерал-инспектор пехоты Красной Армии генерал-лейтенант А. К. Смирнов). Легко заметить, что в пяти из шести докладов освещались военно-теоретические вопросы. Вызвано это было тем, что в силу ряда причин возникла настоятельная необходимость их обсуждения. Как известно, в 30-х годах в СССР для успешного ведения вооруженной борьбы была
/10/ создана надежная военно-теоретическая база. Заметным достижением советского военного искусства стала теория глубокой наступательной операции, указывавшая выход из "позиционного тупика", в который зашло военное искусство воюющих сторон в первой мировой войне. В разработку ее огромный вклад внесли А. И. Егоров, К. Б. Калиновский, В. К. Триандафиллов, М. Н. Тухачевский и другие военные деятели. Вместо линейных форм борьбы, простого "выталкивания" противника с занимаемых им рубежей она предусматривала поражение последнего не только на линии непосредственного соприкосновения, но и в глубине его обороны тесно взаимодействующими между собой стрелковыми соединениями, танками, авиацией, артиллерией, воздушными десантами. Однако в 1937-1938 гг. отечественная военная мысль как бы остановилась в развитии, так как многие из тех, кто внес существенный творческий вклад в разработку новых положений советского военного искусства, были объявлены врагами народа и уничтожены, их труды поставлены под сомнение, изъяты из пользования. Открывая совещание, народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко счел необходимым ска- /11/ зать, что в последние годы в Советских Вооруженных Силах имелось "немало проходимцев, которые тенденциозно и со злым умыслом путали наши хорошие дела" (1). В действительности обстановка террора и репрессий в Красной Армии не могла не отразиться на подготовке и умонастроении кадров, занявших в те годы высокие командные должности. И не случайно весной 1940 года в акте передачи дел от К. Е. Ворошилова новому наркому обороны С. К. Тимошенко отмечалось: "Наркомат обороны отстает в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне. Твердо установленных взглядов на использование танков, авиации и авиадесантов нет" (2). В ходе совещания выявилось, что перелома в этих вопросах не произошло и к концу 1940 года. В частности, о неразработанности теории применения крупных соединений механизированных войск и авиации говорили в своих выступлениях К. А. Мерецков, командир 4-го механизированного корпуса Киевского особого военного округа (КОВО) генерал-майор М. И. Потапов, начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант Я. Н. Федоренко и многие другие (3). Не лучше обстояли дела и с изучением своего и чужого опыта. К. А. Мерецков в докладе подчеркнул, что до войны с Финляндией наша армия воспитывалась на опыте гражданской войны. "А мы знаем, — говорил он, — что условия и тактика гражданской войны были более простыми, чем при современной войне" (4). Именно поэтому опыт военных действий Красной Армии в 1918-1920 гг. на совещании почти не затрагивался. Недостаточно изученным оказался и более поздний опыт. Начальник Управления боевой подготовки Красной Армии генерал-лейтенант В. Н. Курдюмов обратил внимание участников совещания на то, что опыт войны с Финляндией "остался необобщенным и неизвестным для широких масс командного состава, не принимавшего в ней участия" (5). Почти то же самое об изучении опыта операций второй мировой войны говорил командующий войсками Приволжского военного округа генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко (6). Нетрудно было понять причину такого отношения к чужому опыту, прослушав выступление начальника Главного разведывательного управления Красной Армии генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова, советовавшего участникам совещания "избегать преувеличения и преклонения перед успехами" иностранных армий, поскольку-де "это вредно отражается на нашем воспитании" (7). Обсуждение военно-теоретических докладов столь высокого уровня должно было (и это видно из вступительного слова С. К. Тимошенко) показать высшему командному составу, какими положениями военной науки надлежит руководствоваться в новых условиях. В обсуждении докладов приняли участие 58 человек, причем 17 из них выступили по два раза (при обсуждении разных докладов). С заключительной речью на совещании выступил С. К. Тимошенко. Таким образом, участники совещания выслушали в общей сложности 82 выступления. Стенограмма совещания свидетельствует о том, что на нем шел деловой, принципиальный разговор по всем обсуждавшимся проблемам. В докладах и выступлениях затрагивались практически все стороны жизни и деятельности Вооруженных Сил СССР, отмечались и некоторые успехи, достигнутые частями и соединениями Красной Армии в 1940 году. Среди лучших назывались 1-я Краснознаменная армия генерал-майора М. М. Попова, механизированные корпуса генерал-лейтенанта А. И. Еременко и генерал-майора М. И. Потапова, ряд других соединений (8). Однако общий настрой выступлений был критическим, участники совещания предпочли не останавливаться на перечислении достижений, а сосредоточить основное внимание на недостатках. М. М. Попов так выразил этот настрой: "... наши достижения еще настолько элементарны и настолько поверхностны, что не заслуживают больших разговоров о них" (9). Необходимо отметить и еще одну важную черту совещания: ни в докладах, ни в выступлениях ни разу не прозвучала мысль о возможности в скором времени войны с Германией. Сама Германия в качестве вероятного противника не называлась; делались лишь ссылки на "иностранного соседа", "западного соседа", а некоторые необходимые для операции и боя расчеты производились путем сравнения соответствующих параметров советских и немецких соединений. Тем не менее знакомство со стенограммой совещания позволяет /12/ утверждать, что его участники видели те проблемы, нерешенность которых может дорого обойтись армии и стране в случае войны с Германией. Важно подчеркнуть, что на решение многих проблем отводилось гораздо больше шести месяцев, оставшихся (как это выяснилось потом) до начала Великой Отечественной войны. На совещании отмечалась своевременность и необходимость перестройки боевой подготовки Вооруженных Сил СССР в соответствии с приказом наркома обороны СССР N: 120 от 16 мая 1940 года "О боевой и политической подготовке войск на летний период 1940 учебного года", основные требования которого формулировались так: всегда быть в полной боевой готовности, обучение войск приблизить к условиям боевой деятельности. Однако эта перестройка шла трудно, имелись недостатки. "Вредные силы привычки и консерватизма мешали и на сегодня продолжают еще мешать в перестройке нашей работы, — подчеркивал в своем докладе К. А. Мерецков. — ...У нас есть еще такие звенья, которые не приступили к перестройке и оглядываются, ждут — не будет ли изменений, послаблений со стороны .народного комиссара обороны" (10). Безусловно, такое отношение к перестройке не могло не сказаться на боевой подготовке всех родов войск Красной Армии. На совещании отмечалось, что уровень огневой подготовки остается низким: в ходе осенней инспекторской проверки во многих округах лишь отдельные дивизии, полки и подразделения получили положительную оценку. Например, в Западном особом военном округе (ЗапОВО) из 54 частей, проверенных по огневой подготовке, положительную оценку получили только три, в Ленинградском военном округе — из 30 лишь пять. Такая же картина наблюдалась и в других военных округах (11). В выступлениях генерал-инспектора артиллерии Красной Армии генерал-лейтенанта М. А. Парсегова, начальника артиллерии Киевского особого военного округа (КОВО) генерал-лейтенанта Н. Д. Яковлева, начальника артиллерии Дальневосточного фронта (ДВФ) генерал-лейтенанта Н. А. Клича отмечалась неудовлетворительная подготовка зенитной артиллерии (12). С тревогой говорилось о том, что авиация оказалась не подготовлена к ночным действиям. Ей по силам только несложные виды боя. Помощник начальника Генерального штаба по ВВС генерал-лейтенант авиации Я. В. Смушкевич привел в своем выступлении такой вопиющий факт: вся бомбардировочная авиация Ленинградского военного округа в 1940 году налетала ночью в общей сложности 141 час, что составляло годовую норму всего трех летчиков (13). Некоторые из выступавших (В. Н. Курдюмов, Я. Н. Федоренко и другие) связывали недостатки боевой подготовки с использованием личного состава на хозяйственных работах, оборонном строительстве, караульной службе и т. п. (14). Несомненно, это отрицательно сказывалось на уровне боевой подготовки. Однако главную причину недостатков боевой подготовки войск участники совещания видели в низкой квалификации подавляющего большинства командного состава Красной Армии. В докладе К. А. Мерецкова прямо говорилось о том, что опыт последних войн, учений и полевых выходов показал недостаточную оперативную подготовленность и военную культуру высшего командного состава и войсковых штабов, особенно авиационных (15). Еще хуже в этом отношении дело обстояло в войсках. Командующий 6-й армией КОВО генерал-лейтенант И. Н. Музыченко в своем выступлении подчеркнул, что командир батальона является организатором боя, однако тут же заметил, что "эта сложная ответственная командная функция сплошь и рядом находится в руках малограмотного... порой и неграмотного командира" (16). Столь же резок был в оценке командного состава и М. М. Попов, подчеркнувший "вопиющую неграмотность нашего начальствующего состава" и сделавший вывод, что "лечить эту неграмотность окриком, взысканиями нам нельзя, стыдно и бесцельно. Над начальствующим составом надо крепко работать, его надо учить" (17). Такая безрадостная ситуация с командным составом Красной Армии являлась следствием проводившейся в предшествующие годы кадровой политики. Массовые репрессии 1937-1938 гг. стали одной из причин значительных перемещений командного состава по служебной лестнице, нередко — на несколько ступеней вверх. В течение только 1938 года было перемещено почти 70 проц. командиров, а некомплект в команд- / 13/ном составе достигал 34 проц. его штатной численности. Ситуация еще более осложнилась в связи с начавшимся в 1939 году процессом ускоренного формирования новых частей и соединений. Сеть военно-учебных заведений, несмотря на ее расширение, не обеспечивала в полной мере потребности Вооруженных Сил. Командиры, призванные из запаса, зачастую не имели военного образования и потому не могли качественно решать вопросы боевой подготовки в новых условиях. К концу 1940 года численность командного состава по сравнению с 1938 годом увеличилась в 2,5 раза, однако полностью некомплект устранить не удалось. Продолжались массовые перемещения. Так, В. Н. Курдюмов отмечал на совещании, что в Приволжском военном округе 70 проц. командиров имеют стаж пребывания в должности от пяти месяцев до одного года, все командиры стрелковых полков (за исключением одного) командуют частями первый год (18). Это подтвердил и В. Ф. Герасименко, сообщивший, что в округе есть подразделения, в которых в течение года меняется от трех до шести командиров (19). Не лучше обстояло дело и в других округах. По свидетельству И. Н. Музыченко, в КОВО 87 проц. командиров рот и 82 проц. комбатов командуют подразделениями менее года (20). В. Ф. Герасименко предложил запретить перемещать командный состав более одного раза в год. Его поддержали начальник штаба ЗапОВО генерал-майор В. Е. Климовских, командующий войсками Забайкальского военного округа (ЗабВО) генерал-лейтенант И. С. Конев и другие выступавшие, высказавшиеся за стабилизацию командного состава с тем, чтобы исправить положение, когда командиры в частях и штабах служат всего по нескольку месяцев (21). Острой была полемика на совещании по вопросу воинской дисциплины. Особое беспокойство вызывали факты грубого искривления дисциплинарной практики, в частности рукоприкладства со стороны некоторых командиров и политработников по отношению к подчиненным. К. А. Мерецков, члены военных советов округов, в частности КОВО — корпусной комиссар Н. Н. Вашугин и ЗакВО — корпусной комиссар Я. А. Доронин, приводили примеры весьма вольного толкования отдельными командирами и политработниками положения нового Дисциплинарного устава, требовавшего от командира принимать все меры, вплоть до применения силы, для выполнения приказа: это положение трактовалось нередко как разрешение "бить красноармейца чем попало" (22). Естественно, и это отмечалось на совещании, с такой трактовкой устава мириться было нельзя. Говоря об этих и других недостатках в боевой и политической подготовке войск, участники совещания предлагали и меры по их устранению, намечали как ближайшие, так и более отдаленные задачи. А. К. Смирнов и В. Н. Курдюмов информировали, что подготовку взвода, расчета и слаживание батальона, дивизиона, танковой роты в оборонительном и наступательном бою предполагалось завершить к маю-июню 1941 года (23). Следовательно, слаживание полка, дивизии и корпуса намечалось на более поздние сроки. А между тем, выступая на совещании, Я. Н. Федоренко заметил: "В этом году корпуса и дивизии отрабатывали вопросы вхождения в прорыв и наступления, но это только ознакомление, никакого боевого взаимодействия и сколоченности в этих вопросах еще нет" (24). И, как видно из вышеизложенного, добиться улучшения подготовки частей и соединений к лету 1941 года не планировалось. Невыполненной оказалась и задача для старшего и среднего командного состава, не имевшего законченного военного образования, сдать экзамены за полный курс военного училища к 1 января 1942 года (25). Военной грамоте этой категории командиров пришлось учиться на войне. Пристальное внимание уделили участники совещания обсуждению вопросов наступательной и оборонительной операции, применению механизированных и авиационных соединений, воздушных десантов и многим другим проблемам военной науки, ставшим предметом острой и вместе с тем творческой дискуссии. Не вызвал каких-либо серьезных возражений доклад Г. К. Жукова, в котором на основе достижений военно-теоретической мысли и опыта последних войн излагались основы подготовки и ведения наступательных операций фронта и армии. П. В. Рычагов в своем докладе изложил концептуальные взгляды на применение авиации в наступлении, рассказал о способах завоевания и удержания господства в воздухе. На /14/ совещании высказывались неоднозначные оценки ударов немецкой авиации по аэродромам противника. Так, командующий войсками ДВФ генерал-полковник Г М. Штерн считал, что господство в воздухе достигается в основном не ударами по аэродромам, а "главным образом разгромом и подавлением противника в воздушных боях" (26). Его поддержал командующий ВВС Прибалтийского особого военного округа (ПрибОВО) генерал-лейтенант авиации Г. П. Кравченко. "Основным является воздушный бой, — заявил он. — Я не верю тем данным, которые мы имеем в печати и которые говорят о большом количестве потерь самолетов на аэродромах. Это, безусловно, неправильно" (27). Такого же мнения придерживались командующий ВВС ЗабВО генерал-майор авиации Т. Ф. Куцевалов, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-лейтенант Ф. И. Кузнецов и некоторые другие выступавшие (28), которых, как видно, чужой опыт ни в чем не убедил и даже не насторожил. П. В. Рычагов в своем заключительном слове подчеркнул, что надо "уметь одинаково хорошо бить воздушного противника и на земле, и в воздухе" (29). И. В. Тюленев в докладе, посвященном вопросам обороны, вынужден был констатировать: "...мы не имеем современной обоснованной теории обороны, которую могли бы противопоставить современной теории и практике глубокой армейской наступательной операции" (30). Он изложил основы подготовки и ведения армейской оборонительной операции, обратив внимание участников совещания на необходимость создания в оперативном звене глубокой обороны, способной отразить массированные атаки танков, противостоять ударам авиации и сохранить живую силу и огневые средства от поражения артиллерийским огнем противника. В докладе Д. Г. Павлова и в прениях по нему рассматривались различные способы и формы применения механизированных корпусов и других подвижных соединений. Анализируя операции второй мировой войны, Д. Г. Павлов заметил, что "наши взгляды в отношении применения танков оказались наиболее правильными и нашли себе подтверждение в действиях немецких танковых соединений в Польше и на Западе. Немцы ничего нового не выдумали. Они взяли то, что у нас было, немножко улучшили и применили" (31). Заинтересованно был выслушан и активно обсужден доклад А. К. Смирнова, осветившего важнейшие проблемы организации и ведения боя стрелковой дивизией в наступлении и обороне. Следует заметить, что выступавшие в прениях по всем докладам подвергли критике многие положения уставов, которыми руководствовалась Красная Армия в то время. Уже в первом докладе К. А. Мерецков заявил, что "наши уставы, дающие основные направления по вождению войск, не отвечают требованиям современной войны. В них много ошибочных утверждений, которые вводят в заблуждение командный состав" (32). Эта же мысль прозвучала затем и в выступлениях командующего войсками Сибирского военного округа генерал-лейтенанта С. А. Калинина (33), командира 132-й стрелковой дивизии Харьковского военного округа генерал-майора С. С. Бирюзова и других участников совещания (34); особенно устаревшими назвали участники совещания требования уставов к построению боевых порядков войск в наступлении и обороне. Участвовавшие в совещании заместитель народного комиссара обороны Маршал Советского Союза С. М. Буденный, командующий войсками Среднеазиатского военного округа генерал-полковник И. Р. Апанасенко, командующий войсками Одесского военного округа генерал-лейтенант Я. Т. Черевиченко и многие другие с удовлетворением отмечали, что заслушанные доклады и выступления способствовали выработке у командного состава Красной Армии единства взглядов по обсуждавшимся вопросам. "Те шесть дней, за которые мы прослушали несколько докладов и выступлений в прениях, — сказал С. А. Калинин, — являются для нас большой школой. Очень хорошо, что здесь вырабатывается единство мысли, единство военной доктрины" (35). Анализ докладов и выступлений показывает, что его участники почти не касались вопросов стратегии, в частности стратегической обороны, начального периода войны, неразработанность которых дала о себе знать в первые же дни Великой Отечественной войны. Начальник штаба ПрибОВО генерал-лейтенант /15/ П. С. Кленов, обратив внимание участников совещания на то, что в докладе Г К. Жукова наступательная операция рассматривается вне обстановки, "безотносительно от периода войны", отметил, что особое значение приобретают операции начального периода войны (36). Как известно, фашистская Германия напала на Польшу, полностью развернув свои вооруженные силы. Эта особенность не осталась незамеченной советской военной теорией. Она заняла центральное место в книге комбрига Г. С. Иссерсона "Новые формы борьбы", вышедшей в свет в 1940 году. Однако весьма показательно то, что П. С. Кленов обрушился с резкой критикой на эту книгу. "Там, — говорил он, — даются поспешные выводы, базируясь на войне немцев с Польшей, что начального периода войны не будет, что война на сегодня разрешается очень просто — вторжение готовых сил, как это было проделано немцами в Польше, развернувшими полтора миллиона людей. Я считаю подобный вывод преждевременным" (37). П. С. Кленов (как, впрочем, и Генеральный штаб Красной Армии) по-прежнему включал в начальный период войны и отмобилизование, и сосредоточение, и развертывание вооруженных сил, а также особые операции, осуществляемые армиями вторжения (прикрытия). Никто на совещании не возразил П. С. Кленову, никто, как уже отмечалось, больше не затрагивал эту тему, включая и С. К. Тимошенко, выступившего с заключительной речью. Более того, нарком обороны высказал следующее мнение: "В смысле стратегического творчества опыт войны в Европе, пожалуй, не дает ничего нового" (38). Такой вывод, безусловно, ослаблял внимание к проблемам стратегии, в том числе к начальному периоду войны. Поскольку заключительная речь С. К. Тимошенко была направлена в войска в качестве директивного документа, можно предполагать, что она в этой своей части имела негативные последствия для формирования взглядов командного состава на возможное начало войны в случае ее развязывания против СССР. В немалой степени этому способствовали и проведенные сразу после совещания оперативно-стратегические игры на картах. ========= 1. Российский
государственный военный архив (далее — РГВА), ф. 4,
оп. 18, д. 55, л. 2. Полковник запаса П. Н. БОБЫЛЕВ, (Продолжение следует) /16/
ВИЖ 1993, 7 Репетиция катастрофы (По материалам совещания высшего
командного состава В начале января 1941 года, после состоявшегося в декабре 1940 года совещания высшего командного состава Красной Армии, Генеральный штаб провел две оперативно-стратегические игры, которым суждено было стать последними играми такого крупного масштаба перед Великой Отечественной войной. На всех материалах игр проставлялся гриф "совершенно секретно", поэтому на протяжении более полувека информация о них даже в капитальных трудах сводилась к простой констатации факта их проведения. (1*) Кое-какие подробности оперативно-стратегических игр 1941 года привели в своих мемуарах некоторые из их участников.(2*) Однако легко заметить противоречия в изложении одних и тех же сведений, в том числе и по принципиальным вопросам. Так, Г.К. Жуков вспоминает, что в первой игре превосходство в дивизиях было на стороне "западных",(3*) а М.И. Казаков утверждает, что этот показатель был выше у "восточных".(4*) Значительное внимание январским играм 1941 года уделено в воспоминаниях М.В. Захарова.(5*) Автор впервые в открытой литературе привел сведения о составе участников, об обстановке и замыслах операций сторон. Однако хода игр он не касался, и, возможно, именно поэтому им были допущены существенные ошибки в оценке их итогов. В настоящее время гриф секретности с
материалов оперативно-стратегических игр 1941
года снят. Впервые появилась возможность на
основе подлинных архивных документов
проанализировать их ход, место и роль в
оперативной подготовке высшего командного
состава Красной Армии за полгода до Великой
Отечественной войны. "1. Дать практику высшему
командованию: 2. Проработать и усвоить основы
современной наступательной операции фронта и
армии, в частности: Предполагалось также изучить Прибалтийский театр военных действий и Восточную Пруссию, ознакомиться с основами оборонительной операции.(3) Как видно из процитированной части
документа, намечалось детально отработать
наступательную операцию фронта и армии, о чем
свидетельствует и тематика тезисов,
подготовленных к игре соответствующими
специалистами военного ведомства:
"Организация и метод прорыва укрепленных
районов", (4) "Форсирование водных
преград", (5) "Методы боевого /14/ Соотношение сил сторон к началу операции (1.8.1941 г.):
применения воздушных десантов в наступательной фронтовой операции", (6) "Воздушные десанты и их роль в наступательной операции фронта", (7) "Основы десантной операции". (8) С вопросами обороны планировалось ознакомиться лишь в том объеме, в каком они возникнут по ходу дела. На игру отводилось три дня - 17-19 ноября 1940 года. (9) Однако затем срок был перенесен и увязан с окончанием декабрьского совещания высшего командного состава Красной Армии, при этом размах действий существенно расширился. Вместо одной игры проводились две: первая, 2-6 января 1941 года - на северо-западном направлении, вторая, 8-11 января, - на юго-западном, так что ими охватывалось все пространство между Балтийским и Черным морями. Спешная разработка оперативно-стратегической игры на юго-западном направлении объясняется, видимо, тем, что осенью 1940 года произошло коренное изменение во взглядах советского стратегического руководства на то, где сосредоточивать главную группировку советских войск на случай войны с Германией. По плану стратегического развертывания, разработанному к июлю 1940 года, главные силы Красной Армии развертывались к северу от Полесья, поскольку главный удар немцев ожидался из района севернее устья р. Сан. И вполне логично, что и игра должна была охватить именно этот район. Однако к концу 1940 года советское стратегическое руководство утвердилось в ином мнении, а именно: при нападении на СССР Германия нанесет главный удар к югу от Полесья, наступление же ее войск из Восточной Пруссии считалось маловероятным и в любом случае второстепенным по отношению к наступлению в полосе от Бреста до Черного моря. (10) Не исключено, что именно поэтому потребовалась срочная разработка второй, более крупной по размаху оперативно-стратегической игры, причем первая со стороны "западных" рассматривалась уже как наступление "в интересах главной операции", проводимой на юго-западном направлении. (11) Списки руководства и участников первой игры были подготовлены 13-14 декабря и утверждены 20 декабря 1940 года. Эти же документы для второй игры подготовлены и утверждены только в день ее начала - 8 января 1941 года. Игры проводились под общим руководством наркома обороны СССР Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко. В состав руководства входили заместители наркома обороны Маршалы Советского Союза С.М. Буденный, Г.И. Кулик, Б.М. Шапошников, начальник Генерального штаба РККА генерал армии К.А. /15/ Мерецков, заместители начальника Генерального штаба генерал-лейтенанты Н.Ф. Ватутин, Ф.И. Голиков, помощник начальника Генерального штаба генерал-майор В.Д. Иванов, помощник начальника Генерального штаба по ВВС генерал-лейтенант авиации Я.В. Смушкевич, генерал-инспектор кавалерии генерал-полковник О.И. Городовиков, генерал-инспектор артиллерии генерал-лейтенант артиллерии М.А. Парсегов, генерал-инспектор танковых войск генерал-майор танковых войск Б.Г. Вершинин. К руководству первой игрой привлекались также заместитель начальника Главного артиллерийского управления генерал-полковник Н.Н. Воронов (из-за болезни в игре не участвовал), начальник Главного автобронетанкового управления генерал-лейтенант Я.Н. Федоренко, начальник Главного военно-инженерного управления генерал-майор А.Ф. Хренов (в игре не участвовал), начальник Управления химзащиты генерал-майор П.Г. Мельников, начальник Управления связи генерал-майор Н.И. Гапич (в игре не участвовал), начальник Управления снабжения горючим генерал-майор П.В. Котов, начальник Санитарного управления бригвоенврач Е.И. Смирнов. (12) В списке руководства второй игрой эти лица отсутствовали, что можно объяснить только сжатыми сроками ее подготовки, в связи с чем вопросы, входившие в компетенцию указанных лиц, во второй игре не рассматривались столь глубоко, как в первой. Непосредственно в играх ключевые должности (командующих фронтами, начальников штабов фронтов, начальников оперативных отделов штабов фронтов, командующих армиями, начальников штабов армий) занимали командующие войсками военных округов, начальники штабов военных округов, командующие армиями, начальники оперативных отделов штабов военных округов, а также другие лица из центрального аппарата НКО и Генштаба. Среди участников игр были военачальники, фамилии которых стали широко известны в ходе Великой Отечественной войны: И.Р. Апанасенко, А.Г. Головко, А.И. Еременко, М.Г. Ефремов, Г.К. Жуков, П.Ф. Жигарев, М.И. Казаков, М.П. Кирпонос, И.С. Конев, Г.П. Кравченко, В.И. Кузнецов, П.А. Курочкин, М.Ф. Лукин, И.Н. Музыченко, А.А. Новиков, Д.Г. Павлов, П.Г. Понеделин, М.М. Попов, М.А. Пуркаев, И.В. Тюленев, В.Д. Соколовский, Ф.И. Толбухин, Т.Т. Хрюкин, Я.Т. Черевиченко и многие другие. (13) Обе игры проводились в три этапа, на каждом из которых участники в соответствии с заданиями и полученными вводными принимали решения и исполняли в письменном виде директивы, боевые приказы, оперативные сводки и другие документы, и заканчивались принятием решения по обстановке к концу третьего этапа. 30 декабря 1940 года участники первой игры получили задания, из которых они уяснили следующее: "западные" в союзе с "северо-западными", "северными" и "юго-западными" выступили против "восточных" и, упредив их в развертывании, 15 июля 1941 года начали наступление. Главный удар "западные" нанесли к югу от Бреста в направлении Владимир-Волынский, Тернополь, развернув здесь до 120 дивизий, а совместно с "юго-западными" - до 140-150 дивизий. К северу от Демблин до Балтийского моря "западные" развернули до 60 дивизий, объединенных в два фронта - Восточный и Северо-Восточный, и, не ожидая полного сосредоточения своих войск, в интересах главного удара перешли в наступление с задачей разбить белостокско-волковысскую и каунасскую группировки "восточных" и к исходу 15 августа выйти на фронт Барановичи, Двинск, Рига. Наступление "западных" развивалось из Восточной Пруссии в направлении Рига и Двинск, а из районов Сувалки и Брест - в направлении Барановичи. К 23-25 июля войска Северо-Восточного фронта "западных" достигли рубежа Осовец, Скидель, Лида, Каунас, Шяуляй, с которого, встреченные контрнаступлением до 50 дивизий "восточных", начали отход на заранее подготовленный к обороне рубеж, имея задачей до прихода резервов сдержать наступление "восточных", а с подходом резервов (ориентировочно с 10 августа) перейти в наступление, в ходе которого разгромить противника и к 5 сентября 1941 года выйти на рубеж Минск, Двинск, Рига. (14) Действовавший правее Восточный фронт также переходил к обороне на рубеже Влодава, Тересполь, Острув-Мазовецка; с подходом резервов (ориентировочно с 10 августа) фронт должен был перейти в наступление, нанося главный удар в направлении Брест, Барановичи, уничтожить брестско-слонимскую группировку "восточных" и к исходу 5 сентября 1941 года выйти на рубеж Лунинец, Минск.(14) Северо-Западный фронт "восточных", отразив наступление "западных", к 1 августа вышел к линии государственной границы и получил следующую задачу: разгромить "западных" в Восточной Пруссии и к 3 сентября 1941 года выйти на р. Висла от Влоцлавек до устья. Справа от него Северный фронт 5 /16/ августа должен был перейти в наступление с целью разгрома "северо-западных", безуспешно наступавших на Ленинград. Слева Западный фронт, обеспечивая операцию Северо-Западного фронта наступлением на Варшаву, с рубежа Дзядковице, Брест, Влодава к исходу 20 августа должен был выйти на р. Висла. (16) По заданиям превосходство в силах и средствах к началу операций имелось на стороне "восточных" (см. таблицу), "западные" превосходили "восточных" лишь в количестве противотанковых орудий. В заданиях и для "западных", и для "восточных" излагалась также обстановка на Балтийском море. К заданиям прилагались подробные справочные сведения: таблицы боевого состава, ведомости обеспеченности войск накануне операций, планы и таблицы перегруппировок войск, сведения о пропускной способности железнодорожных участков и т.п. Принятые по этим данным решения сторон предопределили ход игры. Командующий Северо-Восточным фронтом "западных" (его обязанности в игре исполнял командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Г.К. Жуков) решил: прочно опираясь на укрепленные районы и рубежи Восточной Пруссии, не допустить вторжения противника на территорию "западных", продолжать сосредоточение подходящих резервов, одновременно наносить короткие удары с целью истощения противника, с тем чтобы с 10 августа 1941 года перейти в общее наступление. (17) Наличие мощных укреплений, а также большого количества дорог, позволявших быстро маневрировать силами и средствами, давало "западным" возможность удержать занимаемые рубежи (в частности, важный в оперативном отношении сувалкский выступ) до подхода резервов. Таким образом, до 10 августа Северо-Восточный фронт (10, 9 и 8-я армии) планировал проведение оборонительной операции; затем предполагалось наступление на глубину 120-130 км до линии Белосток, Волковыск, Ораны, Шавли продолжительностью 12-13 суток. В ходе следующего этапа наступления намечалось выполнить поставленную ставкой "западных" задачу - выйти к 5 сентября на фронт Минск, Двинск, Рига. (18) Командующий Северо-Западным фронтом "восточных" (в этой роли выступал командующий войсками Западного особого военного округа генерал-полковник танковых войск Д.Г. Павлов), принимая решение, исходил из того, что фронт к 1 августа имел общее превосходство над противником, и поэтому необходимо было разгромить "западных" до подхода их резервов, что, по предположениям командования Северо-Западного фронта, могло произойти 10-12 августа (тогда бы противник смог перейти в наступление). Ожидалось, что, опираясь на Сувалкский УР, главные силы "западных" нанесут удары в направлениях на Двинск и Ригу и одновременно из районов Сувалки и Брест - на Барановичи. Наиболее опасным считался удар из района Сувалки на Гродно, Волковыск с выходом на тылы левофланговых армий Северо-Западного фронта. Поэтому было признано целесообразным начать наступление не позже 5 августа, чтобы разбить силы "западных" на первом оборонительном рубеже до подхода и ввода в бой их резервов. (19) Операция Северо-Западного фронта его штабу представлялась в следующем виде: - первый этап (1-5 августа) - подготовка к прорыву первой оборонительной полосы; задача - частными операциями 1 А уничтожить противника на восточном берегу р. Неман и подготовиться к ее форсированию, а 14 А и 19 А в районе Сувалки подойти к первой оборонительной полосе и подготовиться к ее прорыву; - второй этап (6-11 августа) - форсирование р. Нельман и прорыв первой оборонительной полосы на всем остальном фронте с уничтожением противника восточное Мазурских озер; глубина прорыва - 40-45 км; - третий этап (12-15 августа) - перегруппировка и подготовка к прорыву второй оборонительной полосы; - четвертый этап (16 - 22 августа) - прорыв второй оборонительной полосы; глубина прорыва - 40-50 км; - пятый этап (23 августа - 3 сентября) - развитие наступления, разгром подходящих резервов и выход на р. Висла; глубина продвижения - 180-200 км. Общая глубина фронтовой операции составляла по плану 250-300 км. (20) Эти соображения и легли в основу директив штаба Северо-Западного фронта от 1 августа 1941 года, согласно которым армии фронта получили следующие задачи: 1-я армия должна была к 4 августа уничтожить мемельско-тильзитскую группировку противника, выйти на фронт Паланга, Мемель, Шилуте, Шилленен и вместе с 14-й армией наступать в общем направлении на Кенигсберг. (21) 14-й армии предписывалось совместно с /17/ 9-й и 19-й армиями ударом на Филипув уничтожить сувалкскую группировку противника, к исходу 3 августа выйти на рубеж Шиткемен, Бакаларжево, после чего наступать в общем направлении на Инстербург, Гердауэн, Бишофштайн и 11 августа выйти на фронт Инстербург, Даркемен, а к 16 августа - на фронт Велау, Растенбург. (22) 9-я армия получила задачу ударом в направлении Августов, Рачки совместно с 14-й армией уничтожить сувалкскую группировку, выйти на рубеж (иск.) Бакаларжево, Лыкк, Иоханисбург, где перейти к обороне и не допустить контрнаступления противника из восточно-прусских укреплений. С развитием наступления 19-й армии обеспечить ее от контратак с южного фаса тех же укреплений, а в случае отхода противника - наступать, сообразуя свои действия с соседними 14-й и 19-й армиями. (23) 19-я армия должна была содействовать 9-й в уничтожении сувалкской группировки ударом в направлении Щучин, вост. Лыкк, Сувалки; одновременно левый фланг армии наносил удар в направлении Малкиня-Гурна, содействуя 21-й армии Западного фронта в выходе на р. Зап. Буг. В дальнейшем, с 6 августа, 19-я армия, нанося главный удар в направлении Найденбург, Дойтш-Айлау, к исходу 13 августа выходила на фронт Гутфельд, Млава, а к исходу 17 августа - на фронт Остероде, Нове-Място. (24) 27-я армия, включенная в состав фронта накануне операции, завершив сосредоточение, с 6 августа наносила главный удар в направлении Цеханув, Бродница и к исходу 11 августа должна была выйти на фронт (иск.) Млава, Насельск: в дальнейшем, обеспечивая операцию со стороны Варшавы, наступать в направлении Бродница и к исходу 17 августа выйти на фронт (иск.) Нове-Място, Липно. (25) Таким образом, Северо-Западный фронт с 6 августа наносил главный удар своим левым крылом (19-я и 27-я армии) в общем направлении Остроленка, Млава, Дойтш-Айлау, Мариенбург с задачей отрезать войска противника в Восточной Пруссии и, прижав их к морю, уничтожить. (26) На этом же направлении намечалось использовать и фронтовой эшелон развития прорыва (ЭРП) в составе двух механизированных и одного кавалерийского корпуса. ЭРП предполагалось ввести в прорыв на стыке 19-й и 27-й армий. Действуя в направлении на Цеханув, Бродница, Мариенбург, он должен был уничтожить противника на восточном берегу р. Висла, а занятием района Мариенбург, Яблоново, Дойтш-Айлау перекрыть пути отхода восточно-прусской группировке противника и совместно с подходящими армиями Северо-Западного фронта уничтожить ее. В распоряжении командующего фронтом имелся 10-й механизированный корпус в готовности к действиям против варшавской группировки или для развития успеха 27-й армии. (27) В течение 1-7 августа Северо-Западный фронт "восточных" в основном выполнил поставленные задачи. В ходе частных операций 1-я армия вышла на указанный ей рубеж и сверх того форсировала р. Неман, захватив плацдарм на ее левом берегу юго-восточнее Тильзит и продвинувшись на 25 - 30 км по направлению к Инстербург. 14-я армия вышла на государственную границу, а севернее Шталлупенен продвинулась до 15-20 км по направлению к Инстербург. Совместными действиями 14, 9 и 19-й армий был очищен сувалкский выступ, в котором оказалась в окружении группировка 9-й армии "западных"; часть ее была уничтожена, однако основные силы к исходу 7 августа вышли из окружения и закрепились на рубеже Бяла, Тройбург, Шиткемен. (28) На левом крыле фронта войска 27-й армии к исходу 7 августа вышли на р. Нарев южнее Остроленка. По-иному развивались события в период с 8 по 13 августа. На правом крыле Северо-Западного фронта "восточных" 1-я армия, форсировав р. Неман, в ночь на 9 августа приступила к преследованию отходящего противника, и к исходу 11 августа ее передовые части достигли первой оборонительной полосы, где встретили организованное сопротивление "западных", закрепившихся на заблаговременно подготовленных позициях. Попытки преодолеть их с ходу успеха не имели. Неоднократные атаки частей 1-й армии 12 и 13 августа встречали сильный и организованный огонь обороны, что вынуждало их каждый раз возвращаться в исходное положение, неся большие потери. (29) Части 14-й армии в течение 9-11 августа также преследовали отходящего противника и к исходу 11 августа вышли к первой оборонительной полосе, но, встреченные организованным огнем "западных", прорвать их оборону не смогли. Не удалось им этого сделать и в последующие два дня. (30) 8-9 августа 9-я армия продолжала ликвидацию остатков сувалкской группировки противника, находившейся в окружении. До 11 августа в полосе армии шли бои разведывательного характера, велся огонь на разрушение долговременных оборонительных сору- /18/ жений противника.(31) На направлении главного удара фронта 19-я армия 8-13 августа своим левым флангом развивала наступление в направлении Еднорожец, Дзялдово. В ее полосе 11 августа на участке южнее Ястжомбка в прорыв была введена конно-механизированная армия (КМА), которая к 14.00 13 августа вышла в район Любава, Мрочно, Гильгенбург, где встретила на фронте Дойтш-Айлау, Бродница организованную противотанковую оборону противника. Здесь же КМА пришлось вести бои с отошедшей в этот район подвижной группой (тд, тбр, лпд) противника. (32) 27-я армия с утра 10 августа перешла в наступление на всем фронте, нанося главный удар центром в направлении Цеханув, и к 14.00 13 августа вышла на рубеж Грудуск, Пултуск, Сероцк. (33) Однако успешное в целом наступление левого крыла Северо-Западного фронта оказалось под угрозой срыва из-за событий, происшедших на стыке 9-й и 19-й армий "восточных". Дело в том, что по решению командующего Северо-Восточным фронтом "западных" на правом фланге обороняющейся 9-й армии "западных" в районе Арис, Лыкк, Мазурен, Летцен была сосредоточена крупная группировка войск (четыре армейских и один механизированный корпус, две танковые дивизии и четыре танковые бригады), (34) созданная в основном за счет прибывших в состав фронта резервов. С утра 12 августа эта мощная группировка перешла в наступление с фронта Лыкк, Арис в направлении Грабово, Стависки, Ломжа. Фронт "восточных" был прорван, и устремившиеся в прорыв танковые соединения "западных" к 14.00 13 августа достигли рубежа Иоханисбург, Бяла, Щучин, Граево, Лыкк. (35) Одновременно соединения левого крыла Восточного фронта "западных" (4-я армия) предприняли удар по 21-й армии Западного фронта "восточных" на стыке фронтов, нанесли поражение переправившимся через р. Зап. Буг силам "восточных" и 13 августа вышли на рубеж Семятыче, Дрогичин, Соколув, Нур, Чижев, Вышкув, Сероцк, Пултуск. (36) По создавшейся обстановке стороны 13 августа приняли следующие решения: Командующий Северо-Восточным фронтом "западных" Г.К. Жуков, учитывая стабильное положение в полосе 8-й армии и на большей части фронта 9-й, решил развивать успех в направлении Ломжа и во взаимодействии с Восточным фронтом окружить и уничтожить остроленка-праснышскую группировку "восточных". (37) Ударная группа 9-й армии получила задачу продолжать наступление в общем направлении на Ломжа навстречу наступающей на Замбрув группировке Восточного фронта. Одновременно 10-я армия из района зап. Иоханисбург наносила удар на Остроленка. К исходу 16 августа 9-я и 10-я армии выходили на фронт Дилево, Остроленка, Милево, Замбрув. В районе Остроленка 15 августа планировалось высадить десант с задачей захватить этот населенный пункт и во взаимодействии с механизированным корпусом и частями Восточного фронта отрезать противнику пути отхода. Реализация этого плана могла привести к окружению до 20 стрелковых дивизий и до четырех танковых бригад "восточных". (38) Более сложную задачу пришлось решать в этой ситуации командующему Северо-Западным фронтом "восточных". Д.Г. Павлов решил продолжать наступление армий правого крыла фронта (1-й, 14-й), чтобы прорвать укрепления севернее Мазурских озер, соединиться с наступающими с юго-запада частями КМА и совместно с ней разгромить противостоящую группировку противника. А на левом крыле фронта наступление пришлось приостановить: оставив в 19-й и 27-й армиях на достигнутых ими рубежах по два стрелковых корпуса, остальные соединения этих армий, все танковые бригады и большую часть артиллерии РГК Д.Г. Павлов вынужден был срочно сосредоточить к местам прорыва соединений противника с целью их разгрома и ликвидации опасности катастрофы для своих войск на левом крыле фронта. (39) Ход событий по этим решениям не разыгрывался, однако шансов на успех в сложившейся обстановке было явно больше у Северо-Восточного фронта "западных". К этому времени Северо-Западный фронт "восточных" утратил превосходство в силах и средствах, имевшееся к началу операции, и едва ли был способен выполнить даже те ограниченные задачи, которые вытекали из принятого решения. Так, 1-я армия, наступавшая на Кенигсберг, уступала противнику в силах и средствах в два раза даже в полосе главного удара, к тому же она не имела танков. (40) 14-я армия сохранила двойное превосходство в дивизиях и орудиях и шестикратное в танках, (41) но и до этого, имея большее превосходство, она не смогла прорвать укреплений противника. Теперь же ей ставилась задача к 20 августа выйти на рубеж, который она должна была преодолеть по первоначальному плану до 16 /19/ августа, причем направление дальнейшего наступления смещалось к югу, на Бишофсбург (а не на Морунген, как планировалось в начале операции, с целью глубокого обхода противника). 9-я армия на направлении главного удара уступала противнику по дивизиям и орудиям в два раза, а по танкам в пять раз (42) и поэтому не могла своими силами ликвидировать прорыв противника на Ломжа. (Отсюда видно, что Г.К. Жуков правильно оценил положение на левом крыле и в центре своего фронта как стабильное и не вызывающее опасений). КМА "восточных" оказалась в изоляции, ее продвижение в направлении Мариенбург стало невозможным в связи с противодействием противника. Поэтому она вынуждена была наступать с боями в северо-восточном направлении с неясными перспективами соединения с войсками 14-й армии. Что же касается 19-й и 27-й армий, то в соответствии с решением Д.Г. Павлова они прекращали наступление, так и не достигнув к 13 августа указанного им рубежа Гутфельд, Млава, Насельск, и перебрасывали все танки, артиллерию РГК и значительные силы пехоты для противодействия прорывавшемуся на Ломжа и Замбрув противнику. Однако им вряд ли удалось бы это сделать, поскольку "западные" упреждали их в действиях на данных направлениях. Таким образом, "восточным" не удалось окружить и разгромить восточно-прусскую группировку "западных", более того, под угрозой окружения и разгрома оказалось значительное количество их собственных сил. Подобный исход игры вызвал, по воспоминаниям участников разбора игр 13 января 1941 года в Кремле, резко негативную реакцию И.В. Сталина. Однако здесь уместно заметить, что воспоминания участников (как и утверждения некоторых писателей и историков) не во всем соответствуют действительному ходу событий. Так, например, М.В. Захаров считает, что "западным" "удалось создать крупную группировку на своем левом фланге для нанесения удара в направлении Рига -Двинск, удачно решить эту задачу и выиграть операцию". (43) В.А. Анфилов утверждает, что по замыслу игры "восточные" должны были "упорной обороной в укрепленных районах отразить наступление "западных" севернее Припяти и создать условия для перехода в решительное наступление. Однако, вопреки замыслу, "западные", нанеся три мощных удара по сходящимся направлениям, прорвали укрепленные районы, "разгромили" гродненскую и белостокскую группировки "восточных" и вышли в район Лиды". (44) Такая точка зрения приводится и в книге о Г.К. Жукове из серии "Жизнь замечательных людей". (45) Как видно даже из краткого описания первой игры, цитируемые утверждения по всем позициям не соответствуют истине. Неточную версию первой игры изложил В.В. Карпов в своей книге о Г.К. Жукове. (46) По В.В. Карпову, игра разворачивалась так: "Западные"... наносили удар силами до 140-150 дивизий. Жуков, командуя "западными", расположил свои главные силы в Восточной Пруссии и решил наступать в направлении Рига, Двинск вдоль побережья Балтийского моря (? - П. Б.). Он ввел сначала шестьдесят дивизий, а затем, когда "восточные" нанесли ему контрудар и стали теснить назад, Жуков, как он это и предусмотрел, отвел свои войска, участвовавшие в первоначальном ударе, на мощные приграничные позиции, усилил их здесь своими главными частями, которые держал в резерве, и затем перешел в стремительное наступление... Позднее стало ясно, что действия, которые предпринял Жуков в первой игре, сложились очень похожими на те, которые возникли 22 июня 1941 года". (47) И наконец, одна из последних публикаций на данную тему в "Новой и новейшей истории". Ее авторы так говорят о первой игре: "Павлов тогда проиграл. С улыбкой, играючи, за что получил замечание от Сталина. Но главное не в этом". Далее авторы статьи приводят слова Г.К. Жукова. "Так получилось, - писал в воспоминаниях Жуков, - что я, командуя "синими", развил операции как раз на тех направлениях, где через полгода развернутся реальные боевые действия. Конфигурация наших границ, местность, обстановка - все это подсказывало мне именно такие решения, которые приняли потом фашисты. Посредники в игре искусственно замедляли темп продвижения "синих". И тем не менее на восьмые сутки они продвинулись до района Барановичей". (48) Считая именно это главным в первой игре и столь пространно цитируя Г.К. Жукова в подтверждение правильности своих мыслей, авторы статьи ссылаются на первый том его воспоминаний, изданный в 1990 году. Но у Г.К. Жукова на указанной в статье странице нет приписываемых ему слов. (49) Возможно, авторы ошиблись с указанием источника. Однако в любом случае содержание рассматриваемой цитаты не отражает реальных событий первой игры, к тому же следует вспомнить, что немцы провели свою военную игру 29 ноября - 7 декабря 1940 года, т.е. на месяц /20/ раньше, чем это сделали советские военачальники. Причем в отличие от последних они проверяли реальность уже сложившихся наметок по плану войны с СССР. Военная игра, состоявшаяся в генеральном штабе ОКХ под руководством первого оберквартирмейстера (начальника оперативного управления) генштаба сухопутных войск генерал-майора Ф. Паулюса, тоже проводилась в три этапа. На первом из них - 29 ноября - разыгрывалось вторжение германских войск в приграничную полосу СССР и сражение в ней, проводилось "обсуждение оперативных возможностей после достижения первой оперативной цели". (50) 3 декабря в ходе второго этапа отрабатывались действия германских войск при их наступлении до рубежа Минск, Киев. На третьем этапе - 7 декабря - разыгрывались возможные варианты действий за этим рубежом. (51) По итогам каждого этапа уточнялись группировка германских войск, распределение сил по направлениям, оперативные задачи объединений, вопросы материально технического обеспечения наступающих войск и т.п. Таким образом, цепи военной игры у руководства вермахта были сугубо практическими, ее результаты обсуждены 13 декабря 1940 года с командующими группами армий и армиями и учтены в окончательном варианте плана "Барбаросса", утвержденном 18 декабря 1940 года. Следовательно, содержащийся в статье из "Новой и новейшей истории" намек на то, что немцы при планировании нападения на СССР воспользовались-де идеями Г.К. Жукова, что они "лучше наших даже достаточно опытных, прошедших две войны - в Испании и с Финляндией - военачальников учли уроки той командно-штабной игры и последующего развития событий", (52) - не более чем эффектная и красивая легенда, которую вот уже много лет связывают с именем нашего выдающегося полководца, когда заходит речь об оперативно-стратегических играх на картах в январе 1941 года.
Полковник запаса П.Н.Бобылев, 1. Российский государственный военный архив
(далее - РГВА), ф. 37977. оп. 5. д. 564. лл. 1.2 (Окончание следует) /21/ ВИЖ 1993, 8 Репетиция катастрофы (По материалам совещания высшего
командного состава Вторая оперативно-стратегическая игра на картах проводилась 8-11 января 1941 года. Цели ее заключались в следующем: "1. Изучить и освоить основы современной наступательной операции фронта и армии. 2. Усвоить и отработать основы ведения оборонительных операций в условиях горного театра и при обороне крупных речных преград. 3. Изучить Юго-Западный театр военных действий. 4. Дать практику высшему командному составу в оценке обстановки и принятии решения в сложных условиях, в организации, планировании и материально-техническом обеспечении фронтовых и армейских операций, а также в области вождения крупных оперативных и прежде всего подвижных соединений во взаимодействии с авиацией. 5. Добиться понимания и единства взглядов на ведение современной наступательной операции при массовом использовании артиллерии, танковых соединений и ВВС". (1) Исходная обстановка в этой игре выглядела так: "западные" в союзе с "юго-западными" и "южными" начали войну против "восточных", перейдя в наступление двумя фронтами — Юго-Восточным и Южным, но в разное время, Юго-Восточный фронт начал боевые действия 1 августа 1941 года против львовско-тернопольской группировки "восточных", однако на рубеже Львов, Ковель был встречен сильным контрударом противника и, потеряв до 20 пехотных дивизий, к исходу 8 августа отошел на заранее подготовленный рубеж Старина, Грыбув, Тарнув, р. Дунаец, р. Висла. (2) Южный фронт перешел в наступление 2 августа в проскуровском направлении. Его соединения прорвали оборону "восточных" и, развивая успех, к исходу 8 августа вышли на р. Днестр, форсировав ее на участках Калюс, Комаровка и Мельница-Подольская. (3) Общей задачей двух фронтов являлось окружение и уничтожение противника в районе Каменец-Подольский, Ковель, Люблин, Жешув и выход к 10 сентября на фронт Одесса, Винница, Шепетовка, Сарны. (4) Таким образом, со стороны "западных" и их союзников предусматривалась наступательная операция группы фронтов. Юго-Западный фронт "восточных", разгромив в ходе контрнаступления группировку противника в районе Люблин, Жешув, Грубешув, к исходу 8 августа вышел на р. Висла от Казимеж до Опатовец и далее на рубеж Тарнув, Грыбув, Старина, ст. Ужок. Попытки форсировать Вислу и Дунаец успеха не имели: на участке фронта от Казимеж до ст. Ужок противник перешел к обороне. Армии левого крыла Юго-Западного фронта вели упорные оборонительные бои с противником, ведущим наступление на проскуровском и стрыйском направлениях. (5) Справа Западный фронт, наступавший на варшавском направлении, добился частного успеха на своем левом крыле: 11 августа он должен был перейти в наступление для разгрома варшавской группировки "западных". Слева Черноморский флот, блокируя порты "южных", обеспечивал господство на Черном море и не допускал проникновения ==== /28/ в него морских сил "западных" через Босфор. (6) Задача Юго-Западного фронта "восточных" состояла в том, чтобы, прикрываясь с запада по р. Висла, главными силами уничтожить "юго-западных" и "южных" на их территории и к 16 сентября выйти на фронт Краков, Будапешт, Тимишоара, Крайова. (7) По заданиям "восточные" уступали "западным" в количестве стрелковых дивизий, механизированных бригад и кроме орудий, по всем остальным показателям превосходство было на их стороне (см. таблицу). (8) Оценив обстановку, командующие фронтами 8 августа 1941 года приняли решения и поставили задачи подчиненным войскам. Командующий Южным фронтом (его роль в игре исполнял командующий войсками Прибалтийского особого военного округа генерал-лейтенант Ф.И. Кузнецов) решил продолжать успешно начатое наступление, нанося с 10 августа главный удар на Проскуров, Шепетовку, затем совместно с войсками Юго-Восточного фронта разгромить "восточных" в районе Проскуров, Львов и к 10 сентября выйти на фронт Одесса, Винница, Шепетовка. (9) Армии Южного фронта получили следующие задачи: 2-я армия должна была обороняться по Дунаю и Пруту, обеспечивать побережье от высадок морских десантов, а в ночь на 11 августа форсировать Прут на участке Леово, Немцени и наступать на Кишинев. Ближайшая задача армии — к 17 августа выйти на Днестр на участке Тирасполь, Коржево, захватить переправы, в дальнейшем быть готовой наступать на Балту. 4-й армии предписывалось, имея основную группировку на левом фланге, наступать в направлении Винницы и разгромить противостоящего противника; ближайшая задача — к 16 августа выйти на рубеж Шпиков, Жмеринка, в дальнейшем наступать на Винницу. 6-я армия получила задачу развить удар в направлении Проскуров и во взаимодействии с 5-й и 3-й армиями (Юго-Восточный фронт) уничтожить проскуровскую группировку "восточных". Ближайшая задача — к 16 августа выйти на фронт Деражня, Ермолинцы, в дальнейшем быть готовой развить удар на Кременец. 5-я армия, развернув главные силы на фронте Хотин, Черновицы, продолжала наступление в направлении Волочиска, и совместными действиями с 6-й и 3-й армиями (Юго-Восточный фронт) уничтожала станиславскую группировку противника. Ближайшая задача — выйти 15 августа на фронт Городок, Чортков, в даль- Соотношение сил сторон к началу операции (8.8.1941 г.)
/29/ нейшем, сохраняя главную группировку на своем правом фланге, быть готовой к наступлению на Кремемец. (10) Как видно из вышеизложенного, главная роль в наступлении Южного фронта отводилась 6-й армии; 4-я и 5-я усиливали ее удар и обеспечивали фланги ударной группировки. Решение командующего Южным фронтом вполне отвечало обстановке и директиве Ставки. В нем была учтена необходимость массирования сил и средств на направлении главного удара, создания сильных резервов; взаимодействие с 3-й армией Юго-Восточного фронта обеспечивало окружение значительной группировки "восточных". Слабым местом решения была изолированная от всего фронта операция на Кишинев: она не вызывалась обстановкой и даже успех на этом направлении без поддержки остальных армий фронта мог завести наступающую группу в мешок и облегчить противнику ее разгром. Командующий Юго-Восточным фронтом (его обязанности исполнял командующий Западным особым военным округом генерал-полковник танковых войск Д.Г. Павлов) решил с утра 13 августа перейти в наступление, нанося главные удары на своих флангах, в направлениях Стрый, Золочев и Люблин, Ковель, в ходе выполнения ближайшей задачи разгромить львовскую и люблинскую группировки "восточных" и к 19 августа выйти на рубеж рек Днестр и Вепш. В дальнейшем планировалось к 10 сентября выйти на фронт Шепетовка, Сарны, Столин. (11) Для выполнения указанной задачи создавались две ударные группировки: 3-я армия для наступления с 13 августа в направлении Стрый, Золочев с ближайшей задачей выйти к 19 августа на Днестр; 24-я армия (переданная с Восточного фронта накануне операции) для удара с 13 августа в направлении Хелм, Ковель с ближайшей задачей к 19 августа выйти на рубеж Хелм, Домачево. (12) Остальные армии фронта предназначались для содействия и обеспечения наступления ударных групп: 14-я и 16-я армии — обороной на занимаемых рубежах с последующим переходом в наступление при развитии успеха ударных группировок; 18-я армия — наступлением с 13 августа на Люблин, Красныстав с ближайшей задачей выйти 19 августа на р. Вепш, в дальнейшем наступать в общем направлении на Владимир-Волынский, Луцк. (13) Решение командующего Юго-Восточным фронтом было рассчитано на разгром во взаимодействии с Южным фронтом главных сил "восточных" — до пяти армий западнее Львова, Однако достаточных сил для выполнения этой задачи, особенно в полосе 24-й армии, собрать не удалось; отсутствие же крупных фронтовых резервов на направлениях главного удара ставило успех операции под сомнение. Командующий Юго-Западным фронтом "восточных" (в этой роли выступал командующий войсками Киевского особого военного округа генерал армии Г.К. Жуков) в соответствии с директивой Ставки поставил войскам фронта задачу: прочно обеспечивая удержание рубежа р. Висла, уничтожить группировку противника, наступающую в направлении на Проскуров, а также овладеть районом Краков, Мысленице; одновременно приступить к созданию главной группировки для нанесения удара на Будапешт. (14) С этой целью создавались три ударные группировки: — 9-я армия — для удара с утра 12 августа на Краков, его захвата к исходу 18 августа и удержания; — 13-я армия — для удара с утра 13 августа из района Кутты, Залещики в направлении Ботошани, Липканы под основание ударной группировки "южных" для ее разгрома во взаимодействии с 15-й армией; — 15-я армия — для удара с утра 13 августа с фронта Бельцы, Яссы в направлении Костешти, Ботошани с целью разгрома во взаимодействии с 13-й армией ударной группировки "южных", прорывающейся на проскуровском направлении. (15) Остальные армии фронта предназначались для обеспечения этих операций и содействия им: 25-я и 7-я прочно оборонялись на Висле; 11-я удерживала рубеж Грыбув, Снина, обеспечивая наступление 9-й армии; 3-я после ликвидации противника, наступающего на Стрый, должна была продолжать удерживать государственную границу в своей полосе. В резерве фронта находились конно-механизированная армия (КМА), /30/ механизированный и два стрелковых корпуса и танковая дивизия, которые сосредоточивались на направлениях их возможных действий. (16) Решение командующего Юго-Западным фронтом уничтожить прежде всего группировку "южных", наступающую на Проскуров, оценивалось как правильное, поскольку оно диктовалось стремлением разбить противника по частям, не дав ему соединить свои ударные группировки. Нанесение фланговых ударов под основание наступающей группировки "южных" могло привести к окружению до 33-35 пехотных дивизий (2/3 всех сил) Южного фронта. Но для уничтожения окруженного противника сил фронта на этом направлении было недостаточно и в ходе операции требовалось наращивать их за счет резервов. Демонстративный удар на Краков (за три дня до наступления на главном направлении) был задуман удачно и мог ввести "западных" в заблуждение относительно направления главного удара. Правильным был признан и переход к обороне против варшавской группировки в условиях ограниченного количества сил фронта. Таким образом, на юго-западном направлении разворачивалась операция, по своему размаху превосходившая операции первой игры и не уступавшая операциям второй мировой войны (а по некоторым параметрам и превосходившая их). В результате решений, принятых командующими фронтами, на проскуровском, стрыйском, краковском и люблинском направлениях развернулись напряженные боевые действия. С утра 10 августа началось наступление "южных" на фронте Черновицы, Могилев-Подольский, а в ночь на 11 августа — и в направлении Кишинева. Под ударами их восьми армейских корпусов и двух танковых дивизий войска 13-й и 15-й армий "восточных" медленно отходили на волочисском, проскуровском, жмеринском и кишиневском направлениях. Однако с утра 12 августа их ударные группировки нанесли, как и планировалось, фланговые удары под основание ударной группировки "южных", наступавшей с днестровского плацдарма, угрожая перерезать ее коммуникации. (17) 13 августа перешли в наступление 3-я и 24-я армии Юго-Восточного фронта "западных" — соответственно на стрыйском и люблинском направлениях. 3-я армия встретила упорное сопротивление "восточных" и к исходу 14 августа смогла продвинуться до рубежа Хожув, Сколе. Введенная на этом направлении подвижная группа "западных" (танковая дивизия и четыре танковые бригады) вышла к Болехову, где вступила в бой с подошедшим механизированным корпусом "восточных". (18) На люблинском направлении 24-я армия 13 августа прорвала фронт 14-й армии Западного фронта "восточных", а 14 августа овладела Любартув, угрожая тылу 25-й армии "восточных", сдерживавшей "западных" по Висле и Вепшу. (19) 12 августа на краковском направлении 9-я армия "восточных" нанесла главный удар в стык 14-й и 16-й армий "западных". К исходу 14 августа "восточные", введя в прорыв механизированный корпус, отбросили "западных" на рубеж Опатовец, Бохня, Старый Сонч; механизированный корпус вышел в район южнее и юго-западнее Кракова. (20) В связи со сложившейся обстановкой на втором этапе операции (14-20 августа) сторонам пришлось вносить в первоначальные планы существенные коррективы. Особенно сложные задачи встали перед командованием Южного фронта. Наряду с продолжением наступления против тернопольской и станиславской группировок противника ему надо было принимать меры, чтобы сорвать попытки "восточных" окружить значительные силы фронта. Учитывая медленные темпы наступления 3-й армии Юго-Восточного фронта на Стрый, командующий Южным фронтом решил установить с ней оперативно-тактическое взаимодействие, повернув главные силы 6-й армии на Тернополь (а не на Проскуров); 5-я армия нацеливалась на Станислав (а не на Волочиск). Что же касается концентрических ударов "восточных" на Ботошани, то Ф.И. Кузнецов недооценил их значение и выделил для ликвидации прорыва ударных группировок "восточных" лишь две пехотные дивизии и два танковых полка, что было явно недостаточно против семи стрелковых и двух кавалерийских дивизий и тан- /31/ ковой бригады. Это привело в последующем к провалу операции Южного фронта на данном направлении. (21) Командующий Юго-Восточным фронтом 14 августа издал директиву, согласно которой фронт, развивая наступление ударной группировки 3-й армии в направлении Ходоров, Львов и левым крылом фронта в направлении Красныстав, Львов, ликвидирует прорыв в краковском направлении и уничтожает львовскую и люблинскую группировки "восточных". (22) Таким образом, не меняя форму операции, но стремясь сократить ее по времени и в пространстве, Д.Г. Павлов уменьшил глубину маневра ударных группировок фронта, сведя их главные удары в районе Львова. В то же время он, по существу, отверг идею глубокого удара войсками 24-й армии на Ковель: после занятия Любартув она получила задачу наступать на запад, чтобы уничтожить два корпуса "восточных". Фактический отказ от ранее принятого решения на окружение во взаимодействии с Южным фронтом крупной группировки "восточных" привел к нарушению взаимодействия ударных группировок фронта, изоляции 3-й армии и развязал руки "восточным" для разгрома противника по частям. Командующий Юго-Западным фронтом "восточных" оказался более последовательным в реализации своего замысла. 14 августа Г.К. Жуков поставил задачу: продолжая наступление ударными группами 13-й и 15-й армий против действующего в направлениях Проскуров, Тернополь противника и прочно обеспечивая 25-й и 7-й армиями правое крыло фронта в районе Любартув, Люблин, с утра 15 августа перейти в наступление, разгромить "юго-западных" и "южных" и выйти на фронт Краков, Попрад, Ньиредьхаза, Матесалка, Хуст, Ботошани. (24) В соответствии с этой задачей 9-я армия овладевала краковским районом, 13-я и 15-я окружали группировку "южных", а главный удар наносился на будапештском направлении: 11-я армия наступала на Кошице, КМА (два кавалерийских и один механизированный корпус) развивала ее прорыв на Будапешт, три авиадесантные бригады высаживались в районе Ньиредьхаза, Матесалка, Чоп и поступали в подчинение КМА при выходе ее в этот район, а 3-я армия наступала на Стрый и выходила в дальнейшем на рубеж Ужгород, Мукачево, Хуст. (25) Таким образом, не ожидая окончания частной операции на проскуровском направлении, Г.К. Жуков начал крупную и основную операцию на будапештском направлении с глубиной до 300 км. В период с 15 по 20 августа "восточные" перехватили инициативу у "западных" и настойчиво стремились выполнить намеченные задачи. Попытки частей 24-й армии "западных" развернуть наступление на стыке 14-й и 25-й армий "восточных" успеха не имели. Более того, во встречном сражении 24-я армия потерпела поражение и была отброшена за р. Вепш. (26) На краковском направлении 9-я армия "восточных" продолжала наступление, ее подвижные соединения 18 августа овладели Катовице, а стрелковые соединения и части обложили Краковскую крепость, встретив упорное сопротивление ее гарнизона. Ожесточенные бои развернулись на львовско-будапештском направлении, где 11-я и 3-я армии "восточных" пробивались через Карпаты. 16 августа фронт противника был прорван, а 17 августа в прорыв в полосе 11-й армии была введена КМА. Выход ее в тыл войскам Юго-Восточного фронта "западных" в районе Мукачево, Ньиредьхаза, Чоп и действия высадившихся в этом районе 17 августа трех авиадесантных бригад (свыше 7 тыс. парашютистов с танкетками и легкими орудиями) предопределили исход сражения на этом направлении. (27) Под ударами с фронта и тыла 3-я и 14-я армии противника начали отходить в венгерскую долину, где создали второй фронт, обращенный к югу. Одновременно в боях 17 и 18 августа 13-я и 15-я армии "восточных" соединились на р. Прут и отрезали основную группировку "южных", наступавшую севернее Днестра, от резервов и тылов. Попытки "южных" разорвать кольцо окружения успеха не имели, оставалось надеяться только на выход в направлении на Станислав. (28) Окончательный исход игры зависел от решений, принятых сторонами 20 августа. Командующий Юж- /32/ ным фронтом поставил войскам задачу ликвидировать ворвавшиеся в боевые порядки армий части противника и во взаимдействии с войсками Юго-Восточного фронта продолжать задачу по уничтожению его львовской группы. (29) Наступление намечалось на 12.00 21 августа. Очевидно, что Ф.И. Кузнецов так и не смог оценить всей тяжести положения своих 4, 5 и 6-й армий, а также ситуации на соседнем фронте, в частности в 14-й и 3-й армиях. Перед войсками Южного фронта ставилась невыполнимая задача. Юго-Восточный фронт в связи с сложившейся ситуацией вынужден был прекратить наступление на своих крыльях 3-й и 24-й армиями. Д.Г. Павлов решил произвести перегруппировку, чтобы сосредоточить ударные группировки фронта в районах Мукачево, Севлюш и Ченстохова, Кельце, Пиотркув для ликвидации прорыва противника в сату-маревском и сосновицком направлениях. (30) Наилучшие перспективы открывались перед Юго-Западным фронтом "восточных". Г.К. Жуков в своей директиве от 20 августа исходил из того, что противник перед фронтом оказался разъединенным ударами армий "восточных" на отдельные оперативные группы: одна группа (три армейских корпуса и танковая дивизия) была окружена силами 3-й армии и КМА в районе Перечин, Хуст, Долина, Турка; другая (22-23 пехотные и две танковые дивизии) — в районе Чортков, Хотин, Ст. Ушица, Деражня. К тому же "западным" не удалось развить удар в стык Западного и Юго-Западного фронтов "восточных". Поэтому войска Юго-Западного фронта в соответствии с решением Г.К. Жукова должны были завершить разгром "южных" и "юго-западных", уничтожая их окруженные группы, овладеть районом Будапешт, Кечкемет, Сольнок, подготовить плацдарм в районе Ченстохова, а также удар подвижных частей 15-й армии из района Ботошани на юг вдоль р. Серет с целью захвата Фокшанских ворот и окружения группы противника, наступавшей на Кишинев. (31) Решение командующего Юго-Западным фронтом обещало крупный успех стратегического значения: удар на Будапешт раскалывал общий фронт коалиции противников, отсекал "западных" от их союзников и обеспечивал окончательный разгром "юго-западных" и "южных". Таким образом, "победа" во второй игре была на стороне "восточных". В целом же по результатам обеих игр успеха достигала та сторона, войсками которой командовал Г.К. Жуков. Итак, в оперативно-стратегических играх на картах в январе 1941 года нашли свое практическое воплощение те идеи, которые высказывались на декабрьском совещании высшего командного состава Красной Армии. На пространстве от Балтийского до Черного моря действовали фронтовые и армейские объединения, организованные по взглядам того времени. В операциях с обеих сторон принимали участие крупные соединения и объединения танковых войск и кавалерии, выполнявшие роль эшелонов развития прорыва в соответствии с рекомендациями, высказанными на совещании. Большинству участников пришлось решать задачи в играх и на "западной", и на "восточной" стороне. Высший командный состав РККА получил хорошую практику в оценке обстановки и принятии решений в сложных условиях, в планировании и материально-техническом обеспечении фронтовых и армейских операций, в вождении крупных подвижных соединений во взаимодействии с авиацией. С точки зрения получения высшим командным составом практики руководства войсками в операциях, игры достигли своей цели; одновременно они показали, что многие командиры высшего звена еще не обладают необходимым оперативно-стратегическим кругозором, искусством управления войсками в динамике операций. Если же говорить о проверке планов отражения возможной агрессии Германии и ее союзников, то в этом отношении игры принесли мало пользы. Самым существенным их недостатком явилось то, что из розыгрыша полностью исключались операции начального периода войны, хотя по условиям игр "западные" напали на "восточных". В первой игре "западные", вторгнувшись 15 июля на территорию "восточных", 23-25 июля достигли, как уже указывалось, рубежа Осовец, Скидель, Лида, Каунас, /33/ Шяуляй (70-120 км на восток от государственной границы), но затем к 1 августа были отброшены к государственной границе, в исходное положение. (32) И уже из этого положения разыгрывались дальнейшие действия сторон: "восточные" проводили наступательную операцию с целью окружения и разгрома "западных" в Восточной Пруссии. По такому же сценарию начиналась война и во второй игре: после вторжения на территорию "восточных" на глубину 50-70 км "западные" под их ударами были отброшены на глубину 90-180 км западнее государственной границы. Вопрос о том, как же удавалось "восточным" не только отбрасывать противника к государственной границе, но и местами переносить военные действия на его территорию, в обеих играх оказался обойденным. Таким образом, ни на совещании, ни в играх даже не делалось попыток рассмотреть ситуацию, которая может сложиться в первых операциях в случае нападения Германии. Поэтому утверждения, что игры проводились для "отработки некоторых вопросов, связанных с действиями войск в начальный период войны" (33), лишены основания — эти вопросы даже не значились в учебных целях. Созданные в играх группировки войск сторон соответствовали утвердившимся осенью 1940 года взглядам советского руководства, согласно которым Германия может сосредоточить свои главные силы (110-120 пехотных дивизий, основную массу танков и самолетов) на юге, в районе Седлец, Люблин, для нанесения главного удара в общем направлении на Киев с целью захвата Украины, а из Восточной Пруссии может последовать вспомогательный удар силами 50-60 дивизий. (34) В документах первой игры так и указывалось, что Северо-Восточный и Восточный фронты "западных" (до 60 пехотных дивизий), действующие к северу от Демблин до Балтийского моря, предприняли наступление "в интересах главной операции", проводимой к югу от Бреста, где развернуты главные силы "западных" — до 120 пехотных дивизий, а вместе с союзниками — до 150 пехотных дивизий (35). Но начало Великой Отечественной войны показало, что в январе 1941 года оперативно-стратегическое звено командного состава Красной Армии разыгрывало на картах такой вариант военных действий, который реальными "западными", т. е. Германией, не намечался. Подавляющее большинство участников игр руководило в них объединениями безотносительно к тому, какие объединения они реально возглавляли в данное время. Почти никому из них с началом Великой Отечественной войны не пришлось действовать там, где они действовали в играх. В первой игре никто из командующих армиями Прибалтийского и Западного особых военных округов не исполнял обязанностей командующего хотя бы одной из пяти армий Северо-Западного фронта "восточных"; командующие 3, 8, 10 и 11-й армиями указанных округов выступали в играх в роли начальников штабов армий. Во второй игре из семи армий Юго-Западного фронта "восточных" только одной руководил командарм по должности (И.Н. Музыченко) и на том направлении, где дислоцировалась реально подчиненная ему 6-я армия к началу войны. В основном же армии в обеих играх возглавляли командующие войсками Архангельского, Забайкальского, Закавказского, Ленинградского, Московского, Одесского, Приволжского, Северо-Кавказского, Среднеазиатского, Уральского военных округов и Дальневосточного фронта, а также генерал-инспектор пехоты РККА А.К. Смирнов. Все они получили практику руководства войсками в современной операции, однако ее не получили те, кому она нужна была в первую очередь, — командующие армиями прикрытия на западных границах СССР. Результаты игр дали, конечно, пищу для размышлений и выводов. Очевидно, не без влияния итогов первой игры, в которой "восточные" не выполнили поставленных им задач по окружению и разгрому "западных" в Восточной Пруссии, в уточненный в марте план стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР было внесено следующее положение: "Развертывание главных сил Красной Армии на Западе с группировкой главных сил против Восточной Пруссии и на варшавском направлении вызывает серьезные опасения в том, что борьба на этом фронте может привести к затяжным боям". (36) /34/
Первая оперативно-стратегическая
игра на картах. Ограничение целей игр в основном получением высшим командным составом практики подготовки и проведения наступательной операции фронта и армии, неверная ориентация их участников по ряду важнейших вопросов (о возможном направлении главного удара противника, о безусловно успешном для "восточных", т. е, для Красной Армии, исходе начального периода войны и др.) сыграли, вероятно, не последнюю роль в том, как готовились Вооруженные Силы СССР к отражению агрессии в те полгода, которые оставались до начала Великой Отечественной войны. Полковник запаса П. Н. БОБЫЛЕВ, ========== 1. Российский государственный военный архив
(далее — РГВА), ф. 37977, оп. 5, д. 577, л. 2. /35/ ================== Примечание zhistory: Вообще-то название статьи не совсем сходится с ее содержанием. Это 22.06.1941 прояснилась ситуация в советско-немецких отношениях в отношении войны и мира. Как показывает масса фактов, до этой даты лидеры СССР не верили в реальность угрозы немецкого нападения. Поэтому никакие "игры" в предшествующие полгода не были нацелены на эффективность организации обороны на такой случай. Поэтому фраза Бобылева в начале статьи "какое влияние оказали эти разговоры на подготовку страны и армии к отражению агрессии" не имеет смысла. Обсуждение именно начальных боев в них практически не обсуждалось. В них (в "разговорах") как бы само-собой подразумевалось, что приграничные части РККА вполне удержат оборону (а если и тактически отступят, то совсем недалеко на восток). Поэтому если и называть статью "репетицией", то не "катастрофы", а ближе к сути того, в развитие чего проводились эти игры: "репетицией плановых наступлений". Другие планы Генштаб РККА не разрабатывал (какой-то обороны). Заострять внимание на ней не предусматривалось. Другой неточностью Бобылева в статье является фраза про создание в 30-х годах "надежной военно-теоретической базы" "для успешного ведения вооруженной борьбы". Во-первых, в конце 20-х гг. и в начале 30-х гг. "новые теории" в первую очередь возникали и отрабатывались вне СССР, в основном в Англии. Во-вторых, там же в то же время бурно прогрессировало развитие новых технических решений. Скорость технического прогресса была такой, что созданные образцы боевой техники устаревали к моменту поступления их серийных образцов в войска. В связи с этим неправильно заявлять, что "одними людьми теория была успешно разработана (полностью), а потом другие люди о ней как бы стали забывать". Западные образцы Теории мото-механизированной войны продолжали успешно существовать вне зависимости от наличия или отсутствия репрессий в СССР. Но хотя конкретные образцы боевой техники и могли быстро устаревать, принципы ведения мото-механизированной войны от этого не менялись (в отличие от ведения войны "по-старому", т.е на лошадях и без самолетов-танков и прочей техники). Эти принципы были определены на рубеже 20-х – 30-х годов до такой степени, что под них в СССР стали планировать развитие всего народного хозяйства. Поэтому судя по некоторым высказываниям Бобылева становится понятно, что он не пожелал в них разобраться, допуская странные высказывания, типа такого: "Заметным достижением советского военного искусства стала теория глубокой наступательной операции, указывавшая выход из "позиционного тупика", в который зашло военное искусство воюющих сторон в первой мировой войне. В разработку ее огромный вклад внесли А. И. Егоров, К. Б. Калиновский, В. К. Триандафиллов, М. Н. Тухачевский и другие военные деятели. Вместо линейных форм борьбы, простого "выталкивания" противника с занимаемых им рубежей она предусматривала поражение последнего не только на линии непосредственного соприкосновения, но и в глубине его обороны тесно взаимодействующими между собой стрелковыми соединениями, танками, авиацией, артиллерией, воздушными десантами". Кроме перечисленных военных специалистов в РККА было много других. А кроме них существовало еще и Политбюро ЦК ВКП(б), которое и определяло направления создания тех или иных материальных ресурсов именно для ведения маневренной механизированной войны. И никаких "остановок" "отечественной военной мысли" в 1937-1938 гг. не было. Другое дело, что есть разница с каким противником вести войну: с многомиллионной армией (типа Германии того времени) или менее сильной каких других стран (типа Финляндии). Многое зависело и от размеров ТВД. Чтобы пустить в дело группу "крупных соединений мехвойск" для начала надо иметь крупную территорию для их маневров. Где? В войне с какими странами? В конце 1940 г. политические лидеры СССР уже имели ясность в этом вопросе? А если не имели, то о какой ясности в "применении" могла идти речь? Тем более, что армии любых стран не могут остановиться на достигнутом уровне технического развития. Всегда появляются новые образцы вооружений. Т.е. армии всегда находятся в стадии "развития" и "решения проблем". Но в то же время армия должна быть способна оказать эффективный отпор возможному противнику. И такой для СССР возник летом 1941 г. В связи с чем (конечно) интересно ознакомиться с тем, как оценивали ближайшее будущее военные лидеры СССР за полгода до того события. И к чему они собирались готовиться. Что и показал Бобылев в своей статье. Но не как "репетицию катастрофы". Тема должна быть другой. (13/11/2016) [ На главную ] | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
