[ На главную ]

"ВИЖ", 1991, 6

Фашистская агрессия:
о чем сообщали дипломаты

В.А.Воюшин, С.А.Горелов

В этой публикации, написанной на основе недавно еще секретных документов дипломатической переписки 1940-1941 гг. речь пойдет о тех предупреждениях и сигналах, которые советские дипломаты телеграфом и диппочтой слали из европейских стран – западных соседей Советского Союза.

Читая тревожные донесения советских полпредов, невольно задумываешься над тем, что, чем дальше в историю уходят события того грозного времени, тем настоятельнее необходимость разобраться вше sine ire et studio*, осмыслить, а может, и переосмыслить внешнеполитическую деятельность сталинского руководства СССР. Ведь и сегодня, через 45 лет после окончания Великой Отечественной войны, стоившей Советскому Союзу многих миллионов человеческих жизней, кое-кто продолжает видеть причину неудач и отступления советских войск на первом этапе войны во внезапности нападения фашистской Германии на СССР. Так было ли это нападение действительно внезапным и неожиданным, "вероломным", знали ли тогдашние руководители СССР об агрессивных намерениях фашистской Германии в отношении Советского Союза и о конкретных мероприятиях, проводимых ею в рамках подготовки к предстоящей войне?

Ответ на эти вопросы, конечно, однозначен: да, знали, и, более того, первая тревожная информация, своего рода "информация к размышлению", начале поступать по дипломатическим и иным каналам уже в первой половине 1940 года. Количество сообщений о подготовке Германии к войне с СССР росло с каждым месяцем. А в первой половине 1941 года они хлынули в НКИД уже потоком.

На основе донесений, поступавших в Москву только из дипломатических миссий СССР за рубежом, было вполне возможно, как представляется, составить четкую картину надвигавшейся на страну угрозы. Однако в условиях политической эйфории высшего руководства Советского Союза, считавшего заключение 23 августа 1939 года договора с Германией о ненападении своим ловким политическим ходом, к этой информации не прислушивались. Более того, советским полпредам 2 сентября 1939 года из Москвы был разослан циркуляр, которым предписывалось при обращении к ним "с вопросом относительно советско-германского договора о ненападении руководствоваться в точности... выступлением (Молотова. — В. В,, С. Г.) на сессии Верховного Совета СССР" (1).
======
* Без гнева и пристрастия (лат.).
1/ Состоялась 31 августа 1939 т. — Архив внешней политики СССР (далее — АВП СССР), ф. 059, оп. 1, п. 313, л. 2155, л. 24.
/13/

А в лом выступлении, между прочим, говорилось: "Договор о ненападении между СССР и Германией является поворотным пунктом в истории Европы, да и не только Европы.

Вчера еще фашисты Германии проводили в отношении СССР враждебную нам внешнюю политику. Да, вчера еще в области внешних отношений мы были врагами. Сегодня, однако, обстановка изменилась и мы перестали быть врагами..." (2).

Упомянутый выше циркуляр со ссылкой на речь Молотова как на руководство к действию практически девальвировал всю тревожную информацию относительно намерений Германии, стекавшуюся в советские полпредства за рубежом. Фактически предписывалось опровергать все появлявшиеся в странах пребывания слухи о советско-германских противоречиях и тем паче о возможном конфликте (3).

К такому отношению в Центре к поступавшим из советских дипмиссий донесениям, правда, были основания. С одной стороны, как теперь известно, благодаря хорошо поставленной разведке в Германии информация о происходивших в берлинской рейхсканцелярии совещаниях оперативно поступала в Москву [??? – zhistory]. С другой стороны, после подписания советско-германского договора о ненападении последовало захватывавшее дух сближение СССР и Германии: было заключено — уже в ходе второй мировой войны — около полутора десятков двусторонних соглашений, важнейшими из которых явились Договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 года и два хозяйственных соглашения — от 11 февраля 1940 года и 10 января 1941 года. Период до лета 1940 года являл собой апогей "противоречивого союза", когда стороны с легкостью находили компромиссы при решении практически всех возникавших вопросов. И лишь после начала Сталиным сложной игры с включением в советско-германский диалог советско-английского аспекта, нарастания германо-советских противоречий на Балканах и на севере Европы Гитлер пришел к выводу о необходимости до "решающей войны" с Англией, которую он считал главной соперницей Германии, сначала сокрушить Советский Союз.

31 июля 1940 года на совещании Гитлера с руководящими военными деятелями в Бергхофе было принято решение начать войну против СССР весной 1941 года (4). Но хотя германский генштаб и начал разработку плана подготовки войны против Советского Союза, Гитлер все же не оставлял надежд на создание континентального блока из 4 держав: Германии, Италии, Советского Союза и Японии, тем более что 27 сентября 1940 года в Берлине был подписан "Тройственный пакт" между Германией, Италией и Японией, в котором правительства этих трех стран, договорившись между собой о разделе мира на сферы влияния, сделали оговорку о том, что "данное соглашение никоим образом не затрагивает политического статуса, существующего в настоящее время между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом" (5). Как сообщалось в "Правде", "Тройственный пакт" не являлся для Советского Союза "чем-либо особенно неожиданным", поскольку "советское правительство было информировано германским правительством о предстоящем заключении "Тройственного пакта" еще до его опубликования".

Ключевым моментом следует, очевидно, считать визит Председателя СНК и наркома иностранных дел СССР В. М. Молотова в Берлин 12—13 ноября 1940 года, в ходе которого Гитлер предложил Советскому Союзу присоединиться к "Тройственному пакту" и участвовать в разделе мира (СССР предложили расширить свои "основные территориальные интересы" к югу, в направлении Индийского океана). Молотов же настойчиво проводил мысль об интересе СССР в отношении Финляндии и Балкан (Болгария, Проливы) (6). В результате никаких договоренностей достигнуто не было.

Однако, несмотря на неудачу этой своей дипломатической акции, Гитлер продолжал еще какое-то время рассчитывать на создание континентального блока с участием Советского Союза. Это нашло подтверждение в прошедших после визита Молотова в Берлин беседах Гитлера с министром иностранных дел Италии Г. Чиано (18 ноября 1940 г.), с президентом Румынии И. Антонеску (22 ноября 1940 г.), а также с послом Болгарии в Германии П, Драгановым (23 ноября 1940 г.), в которых фюрер еще исходил из того, что Советский Союз пойдет на его предложение.

И лишь после получения советского меморандума от 25 ноября 1940 года, когда советская сторона вновь, как и во время переговоров Молотова в Берлине, выставила те же условия, решение Гитлера воевать с Советским Союзом созрело окончательно и бесповоротно: на этот меморандум немцы даже не дали ответа.

18 декабря 1940 года Гитлер утвердил директиву N: 21 ("План Барбаросса"). Начиная примерно с этого момента, то есть со второй половины декабря 1940 года, все поступавшие прямые и косвенные подтверждения о подготовке Германии к нападению на Советский Союз имели уже совсем иное значение.

Вместе с тем нельзя оставить без внимания и такие факты, как проведение гер-
=====
2. Известия. — 1939. — 1 сентября.

/14/

майской стороной с согласия советской стороны аэросъемок на всем протяжении вновь установленной советско-германской границы в ноябре—декабре 1939 года, а также розыска могил германских солдат в мае—сентябре 1940 года, захороненных на нашей территории (с последующей их эксгумацией и перевозкой).

* * *

1940 год.

Первые тревожные сведения начали поступать в НКИД из советского полпредства в Германии. Уже в апреле полпредство информировало руководство НКИД о наличии в Германии значительного количества антисоветской литературы.

В этой связи примечательна запись беседы вице-консула генконсульства СССР в Данциге Т. Н. Хоробрых о встрече 1 апреля 1940 года с немецким гражданином Энильгардтом, который рассказал о том, что "солдатам были розданы маленькие брошюрки с выдержками из книги Гитлера "Моя борьба", главным образом те ее разделы, где говорится о предстоящей войне против СССР. Эти брошюрки хранятся солдатами как секретные документы".

Из направлявшихся в Центр полпредством обзоров иностранной прессы явным предостережением могли служить статьи французских журналистов Женевьевы Табуи "Гитлер уже готовит войну против России" и Бернара Лавернье "Проекты Гитлера относительно России". Они были получены в НКИД 5 июня 1940 года, в первой констатировалось, что Гитлер после победы над Англией и Францией, предполагавшейся 1 июля, "рассчитывает начать с первых дней августа большую кампанию против СССР", во второй речь шла о заявлении Гитлера о том, что, "достигнув своих целей на западе, он опять сделает крутой поворот и нападет на СССР, ибо главной его целью остается навсегда уничтожить угрожающие Германии славянские массы".

Осенью того же года после начала переброски Гитлером своих войск с запада на восток, иностранные дипломаты, аккредитованные в столице Германии, живо обсуждали этот факт со своими советскими коллегами. Так, 20 сентября 1940 года советник полпредства СССР в Берлине М. Г. Тихомиров, беседуя с временным поверенным в делах США в Германии Керком, поинтересовался оценкой последним вооруженных сил Германии.

— Силы большие, но больше всего — 100 немецких дивизий — находятся на востоке (7), — был ответ Керка.

А 10 октября 1940 года словацкий посланник в Берлине Чернак на приеме в советском полпредстве задал лобовой вопрос советскому полпреду А. А. Шкварцеву о том, известно ли ему, "почему Германия сконцентрировала большое количество войск в Польше?" (8).

Мы почти не рассказываем здесь о реакции советских дипломатов, которые, очевидно, боясь вызвать раздражение Центра и лично Сталина, в ответ на не лишенные проницательности предупреждения западных дипломатов о готовившейся агрессии Германии против СССР выражали откровенное неприятие самой идеи о возможности агрессии.

Но вот, к примеру, беседа советника полпредства СССР в Берлине В. С. Семенова с советником греческой миссии в Берлине Д. Тциракопулосом 28 октября 1940 года. Греческий дипломат спросил, известно ли советской стороне, что вся сухопутная армия Германии сосредоточена в Польше. "Я ответил, — записал Семенов, — что слышал о передвижениях частей немецкой армии на юго-восток, Т[циракопулос] согласился с последним, но продолжал уверять, что большая часть немецкой армии все же сосредоточена на советских границах, и прежде всего в Польше. По словам Т[циракопулоса1, план Гитлера состоит в том, чтобы, разбив Англию, обратиться против СССР. "Нельзя забывать", — сказал Т[циракопулос], — что книга Гитлера "Моя борьба" все еще существует и положение Гитлера о марше на восток остается в силе...". "Я ответил, — констатировал далее Семенов, — что отношения между Германией и СССР до сих пор развиваются нормально и что наконец воюют не книгами, но и людьми и оружием, а Советский Союз имеет достаточно и того, и другого, что образумит любого агрессора и защитит свою страну. Т[циракопулос] согласился с тем, что СССР сильнее Греции, добавив, что "надо учитывать складывающуюся обстановку в Европе" (9).

Полпредство регулярно докладывало Центру заслуживающую доверия информацию, не исключая даже частные письма отдельных граждан. Так, 5 декабря 1940 года на имя полпреда СССР в Германии В. Г. Деканозова поступило анонимное письмо на немецком языке.

Неизвестный автор предупреждал полпреда о намерении Гитлера "будущей весной напасть на СССР" и уничтожить Красную Армию "многочисленными мощными окружениями". Он приводил следующие доказательства:

"1. Большая часть грузового автотранспорта Германии отправлена в Польшу под предлогом недостатка бензина.

2. Интенсивное строительство бараков в Норвегии для размещения наибольшего количества немецких войск.

3. Тайное соглашение с Финляндией, Финляндия наступает на СССР с севера. В Финляндии уже находятся небольшие отряды немецких войск.

4. Право на транспортировку немецких войск через Швецию вырвано у последней силой и предусматривает быстрейшую переброску войск в Финляндию в момент наступления.

5. Формируется новая армия из призывников 1901—1903 гг. рождения. Под ружьем находятся также военнообязанные 1896—1920 гг. рождения. К весне 1941 г. германская армия будет насчитывать 10 — 12 миллионов. Кроме того, трудовые резервы, подразделения СС, СА и полиция
====
7. АВП СССР, ф. 082, оп. 23, п. 95, д. 6, л. 92.
8. Там же, лл. 123—124.
9. Там же. лл. 157—158.
/15/

составят еще 2 миллиона человек дополнительно, которые будут вовлечены в военные действия.

6. Верховное командование разрабатывает два плана окружения Красной Армии:

а) удар от Люблина по реке Припяти (Польша) до Киева. Другие части наступают из Румынии в районе Буковины в направлении реки Тетерев;

б) удар из Восточной Пруссии в направлении Мемель — Вильно — Березина — Днепр до Киева. Южное продвижение, как и в первом случае, из Румынии...

Из Албании хотят отрезать СССР от Дарданелл. Гитлер будет стараться, как и в случае с Францией, напасть на СССР силами, в три раза превышающими ваши".

Еще в письме сообщалось, что Германия мобилизует весной будущего года 14 млн. человек, а ее союзники — 4 млн., итого — 18 млн. По мнению автора, СССР, чтобы противостоять агрессии, должен иметь к весне 1941 года армию не менее чем в 20 млн. человек (10).

Подлинник письма с переводом на русский язык Деканозов 7 декабря 1940 года направил Молотову. [Документ "Малиновки" N: 204. Записка полпреда СССР в Германии Деканозова наркому иностранных дел СССР В.М.Молотову с препровождением анонимного письма о военных приготовлениях Германии – прил. zhistory]. В приложении к письму отмечалось, что помощник советского военного атташе по авиации в Берлине Н. Д. Скорняков, которого полпред ознакомил с письмом, дал следующее заключение относительно информации, содержащейся в письме: "По п[ункту] 1. — В течение последних 2—3 недель действительно на восток отправлено значительное количество автопорожняка.

По п[ункту] 2. — Строительство в Норвегии бараков для германских войск подтверждается и из других источников.

По п[ункту1 4. — Немцы, как известно, имеют соглашение со Швецией на транзит войск. Со слов шведского военного атташе в Берлине, немцы имеют право перевозить 1 эшелон в сутки без оружия.

...По мнению тов. Скорнякова, к весне немцы могут довести армию до 10 миллионов. Цифра о наличии 2 миллионов за счет СС, СА, трудовых резервов и полиции является вполне реальной. В общем, по его мнению, этот пункт заслуживает внимания как вполне близкий к действительности" (11).

На письме Деканозова стояла резолюция: "Тов. Сталину — для сведения". [АВП РФ. Ф.06. Оп.З (доп). п.36. д.467. лл.1-4. Машинопись, заверенная копия. Имеется помета В. Молотова: "Тов.Сталину – для сведения. 24 декабря 1940 г." – прил. zhistory]

29 декабря 1940 года в письме Молотову Деканозов сообщил, что, по данным Скорнякова, полученным им от югославского и турецкого военных атташе, "немцы подготовили или имеют намерение подготовить для переброски в Румынию через Венгрию от 200 до 300 тыс. войск".

В политотчете советского полпредства в Берлине за 1940 год наряду с констатацией факта о скрытой переброске немецких войск к "восточным границам Германии" отмечалось, что "немцы нередко высказывают сомнения в долговечности сложившихся отношений, так как многие из них считают, что Гитлер не оставил своей мысли о "походе на восток". Эти суждения, по-видимому, находят почву в оживлении после разгрома Франции антисоветски настроенных кругов в Германии, в усилении работы немцев среди украинцев и белорусов и в периодических перебросках немецких войск к восточным границам Германии" (12).

Агрессивная политика Германии в конце 1940 года продолжала втягивать в свою орбиту новые страны — наших непосредственных соседей. Активизировалась переброска немецких войск в Румынию через территории Словакии и Венгрии.

Секретарь американского посольства в Будапеште Пакер 28 декабря 1940 года по поручению посланника США в Венгрии передал советскому полпреду в Венгрии Н. И. Шаронову информацию о том, что "по договоренности Германии с Венгрией через Венгрию в Румынию будет пропущено в январе 1800 воинских составов, из них 25 процентов эшелонов с солдатами, а также что на всех станциях имеются германские комендатуры, что германские войска начинают расквартировываться в Северной Трансильвании" (13).

16 января 1941 года в письме заместителю наркома иностранных дел А. Я. Вышинскому Шаронов сообщал, что "начавшаяся в декабре вторая переброска германских войск через Венгрию потребовала предоставления с конца декабря 75 процентов пассажирского парка железных дорог. По подсчетам военных атташе ряда стран, в декабре 1940 года пропускалось ежедневно 16 железнодорожных составов, т[о] е[сть] около 2000 солдат, в январе 1941 года это число возросло до 2600—3000 человек за сутки. Эти перевозки, цель которых в дипкорпусе определяют как (кроме оккупации Румынии) средство давления на Турцию, считая (до появления известного сообщения ТАСС относительно германских войск в Болгарии), что дальнейший путь этой армии — Турция и Суэцкий канал" (14).

Из Братиславы советский полпред в Словакии Г. М. Пушкин телеграммой от 31 декабря 1940 года информировал наркома иностранных дел и Председателя Совнаркома СССР В. М. Молотова о том, что "по информации, исходящей из высших словацких военных кругов, немцы намерены сконцентрировать в Венгрии и Румынии к 5 февраля трехмиллионную армию. Эта армия будет расположена по границам Болгарии, Югославии и Советского Союза. Карпатская Украина уже оккупирована германскими частями. Немцы создают в Румынии и Венгрии крупный заслон на наших границах, после завершения этого дела они начнут наступление на Югославию и на Грецию через Болгарию. Сейчас в Румынии находится около 500 тысяч германских солдат. Австрийские части, находившиеся в Польше, переброшены сейчас в Карпатскую Украину. 65 процентов словацкого подвижного состава мобилизовано немцами сроком до 5 февраля.

3 января в словацкую армию призыва-
====
10. Таи же, ф 06. оп. 3 (доп.), п. 36, д. 467. лл. 3 - 4.
11. Там же, лл. 1—2.
12.:Там же, оп. 3, п. 11. д. 137. лл. 106— 107,
13. Там яке, ф 077, оп, 21, п. 111, д. 5. л 1.
14. Там же, ф 07, оп. 2, п. 11. д, 44, лл. 1—2.
/16/

ются все лица, владеющие военной специальностью" (15).

В другой телеграмме, направленной в тот же день, Пушкин информировал Молотова о том, что "немцы создали в Румынии два штаба оккупационной армии:

1. Для северной группы войск (на границе с СССР).

2. И для южной группы (на границах с Болгарией и Югославией), (16).

В последние декабрьские дни 1940 года отдел печати НКИД СССР несколько раз направлял докладные записки В. М. Молотову с предложением опубликовать в советской прессе сообщения иностранных корреспондентов ТАСС о концентрации германских войск вдоль советских границ. Однако сообщения эти опубликованы не были.

* * *

Особо следует отметить активность турецких дипломатов не только в Москве и Анкаре, но и в других столицах. Они постоянно обращали внимание советских коллег на действия Германии и однозначно трактовали их как направленные против Советского Союза. Так, еще в июле 1940 года турецкий посланник в Венгрии Юнайдин предупреждал советского полпреда Шаронова о предстоящей переброске германских войск через венгерскую территорию в Румынию.

После подписания "Тройственного пакта" к советскому полпреду в Японии К. А. Сметанину явился его турецкий коллега Ф. Тэки. Целью его визита было "получение информации о том, как реагировало Советское правительство на только что заключенный германо-итало-японский пакт. При этом он подчеркнул, что турецкое правительство всегда прислушивалось и присматривалось к тому, что делает Москва по международным вопросам... Турок заметил, что этот пакт рассчитан на нападение на СССР в будущем". По его мнению, "продвижение Германии на восток повлечет за собой нападение Италии на Турцию, так как Италия постоянно ищет возможность для захвата территорий на Ближнем Востоке и что у Италии имеются старые счеты с Турцией". Турецкий посол "довольно пространно говорил о балканских делах, утверждая, что раздел Румынии, в частности захват Венгрией Трансильвании, дело рук Германии, которая намерена окружить с юго-востока СССР для возможного последующего нападения на Советский Союз". Когда же Сметании сослался на то, что между СССР и Германией вот уже более года существует дружественный пакт и что в последнем тройственном соглашении есть специальное указание, что оно не направлено на СССР, Тэки, усмехнувшись, заметил: "Все это для внешнего мира и только официально" (17).

29 октября 1940 года на приеме в турецком посольстве в Токио по случаю Национального дня Турции Тэки заявил Сметанину, что "Германия после победы в Европе обязательно двинется на вас", и прямо спросил: "Как вы себя будете вести и чувствовать, оставаясь в одиночестве?" Сметании отметил в записи беседы, что ему "не первый раз приходится беседовать с турком и каждый раз он (турок) пытается доказать, что пакт с Германией не может быть выгодным Советскому Союзу

* * *

1941 г.

Турецкие дипломаты и в течение первых месяцев 1941 года продолжали активно информировать советскую сторону о наличии германской угрозы для СССР. Так, временный поверенный в делах Турции в Берлине Алкенд в беседе с полпредом СССР в Германии Деканозовым 4 января 1941 года заявил, что "в Германии сейчас бездействует армия в 250 дивизий и неизвестно, для чего эта армия предназначена... Фюрер в один прекрасный день прикажет направить армию на Балканы, а то и в Россию совершенно неожиданно для других".

13 января 1941 года Алкенд опять говорил о неясности будущих шагов Германии, заметив, что на советской границе немцы держат 70 дивизий, и значительное количество германских войск — в Румынии. Многие задают себе вопрос, говорил Алкенд, зачем такое количество германских дивизий находится на советской границе (18).

Уже упоминавшийся советник греческой миссии в Берлине Тциракопулос в беседе с советником полпредства СССР в Германии А. 3. Кобуловым 24 января 1941 года заявил, что "концентрация германских войск в Румынии, количество которых к концу января будет доведено до 325 тысяч солдат, своим острием обращена и против СССР. ...Тциракопулос добавил, что мнение всех иностранцев в Берлине сводится к тому, что бездействующая ныне десятимиллионная германская армия имеет своей задачей предстоящее нападение ("правда, не сегодня и не завтра") на СССР".

Тциракопулос подчеркнул, что СССР должен иметь в виду книгу Гитлера "Моя борьба" и, в частности, заострить внимание на походе на восток, заметив, что остальные пункты указанной книги, касающиеся Европы, выполнены.

С февраля 1941 года Германия начала активно проводить скрытную переброску войск к советским границам. Руководство НКИД было немедленно информировано об этом. В письме "О положении в Варшаве" от 16 марта 1941 года, направленном Молотову, Деканозов информировал об усиленном укреплении немцами границы с СССР и концентрации войск: "В середине января в Варшаву прибыли части четвертой армии из Фландрии, которые разместились в окрестностях Варшавы и ближе к границе...

Ежедневно на восток идут поезда с вооружением (орудия, снаряды, автомашины и строительные материалы)".
====
15. Там же, ф. 059, оп. 1. п. 344. д. 2332. л. 1.
16. Там же. л. 2.
17. Таи же. ф. 0146. оп. 23. п 206, д. 14. лл 165 — 166.
18. Там же, ф. 06, оп. 3, п. 12, д, 140, лл. 32, 66.
/17/

В приложении Деканозов направил "немецко-русский разговорник, предназначенный для германских солдат". "Есть данные, — отметил Деканозов, — что такими книжечками снабжены все германские солдаты на германо-русской границе" (19).

31 марта 1941 года в телеграмме из Берлина отмечалось, что "по сведениям, поступившим 28 марта от приходившего в консотдел советского гражданина Гутмана, в настоящее время из числа белогвардейцев, знающих немецкий язык, набираются переводчики, которых посылают в Восточную Пруссию. Войска непрерывно идут в Восточную Пруссию. Отпуска солдатам, расквартированным в Восточной Пруссии, прекращены с 20 марта, и ни один солдат отпуска больше не получает.

В Гамбурге население открыто говорит о том, что в скором времени будет война с СССР" (20).

19 апреля 1941 года руководству НКИД телеграммой было доложено о том, что находившийся в Германии на лечении известный эстонский борец Яго 18 апреля 1941 года в беседе с заведующим консульским отделом полпредства Ковалевым заявил, что "о Предстоящей войне с СССР говорят везде и всюду".

Далее в телеграмме отмечалось, что Яго знаком со многими видными политическими и общественными деятелями Германии, например, с адъютантом Гиммлера Небелем, адъютантом Риббентропа, известным хозяйственным деятелем Германии Бухгольцем, бывшим военным атташе Эстонии в Берлине полковником Якобсоном, бывшим эстонским консулом в Антверпене Матцакасом и другими.

Как заявил Яго, "из окружения Небела исходят сведения о том, что немцы скоро собираются напасть на СССР... адъютант Риббентропа рассказывая, что немцы предполагают начать войну сразу же, как только будут засеяны поля" (21).

8 апреля 1941 года первый секретарь посольства США в Германии Д. Хис информировал первого секретаря советского полпредства в Берлине В. М. Богданова о том, что "в последнее время все больше и больше распространяются слухи о подготовке Германии к действиям на Востоке, т[о] е[сть] против Советского Союза", По словам Хиса, он слышал об этом за последнее время "по крайней мере раз 50" не только от членов дипкорпуса, но и от самих немцев, и что "он просто удивлен тем, как часто они делают подобные сообщения".

Пытаясь убедить руководство НКИД и И. В. Сталина в том, что нападение Германии может произойти в самое ближайшее время, Деканозов в апреле 1941 года представил в НКИД специальный доклад о разного рода событиях и слухах, ходивших в Берлине, "о предстоящем столкновении СССР с Германией".

Приведя ряд примеров, говоривших о неизбежности военного вторжения Германии в СССР в силу ее тяжелого экономического и военного положения, Деканозов делал вывод о том, что цель немцев — "нападение на СССР уже в ходе нынешней войны их с Англией. Переброска войск, усиленная обработка и подготовка своего населения в антисоветском духе, усиленная и спешная разработка хозяйственных планов с использованием украинского и другого сырья является доказательством серьезности этих немецких намерений" (22).

Многочисленные случаи нарушения германскими самолетами воздушного пространства СССР были зафиксированы в первой половине 1941 года. При этом немецкая авиация проникала на большие расстояния в глубь советской территории и вела разведку и аэрофотосъемку.

21 апреля 1941 года НКИД информировал посольство Германии в Москве о постоянных нарушениях германскими самолетами советской границы.

В ноте НКИД от 21 апреля 1941 года, врученной представителю германского посольства в Москве, отмечалось, что за период с 27 марта по 18 апреля 1941 года "нарушения границы СССР германскими самолетами выразились в количестве 80 случаев".

НКИД обращал внимание посольства Германии в Москве на то, что "на германском самолете, нарушившем 15 апреля с. г. границу СССР близ Перемышля и совершившем посадку в районе Ровно, были обнаружены фотоаппарат, несколько рулонов засвеченной пленки и порванная топографическая карта районов СССР — предметы, наличие которых свидетельствует о целях, преследовавшихся экипажем этого самолета".

НКИД считал необходимым, как отмечалось в вышеуказанной ноте, "напомнить германскому посольству о заявлении, сделанном 28 марта 1940 года помощником военного атташе при полпредстве СССР в Берлине господину рейхсмаршалу Герингу, где было указано, что народный комиссар обороны СССР в виде исключения из строжайших правил по охране советской границы приказал советским войскам не обстреливать залетающие на советскую территорию германские самолеты, если случаи перелетов не будут частыми".

Полпредство СССР в Германии докладывало "наверх" даже о частных телефонных звонках и письмах неизвестных немецких граждан, предупреждавших о подготовке Германии к войне с СССР.

Деканозов отметил в своем дневнике, что 28 марта 1941 года по городскому телефону неизвестный сообщил в полпредство о том, что приблизительно в мае начнется война против России.

В телеграмме Деканозова Молотову от 31 марта 1941 года сообщалось, что "30 марта в полпредство явился один неизвестный и, вручив письмо на имя полпреда дежурному, удалился". В письме, в частности, содержались такие сведения: "...в ближайшее время начнется нападение на Советский Союз. Германская армия стоит наготове.
====
19. Там же, п. 11, д. 137, лл. 23, 25.
20. Там же, ф. 059, оп. 1, п. 342, д. 2344, л. 253.
21. Там же. д. 2345, лл. 101 — 103.
22. Там же, д. 2344, лл, 274—28З,
/18/

Германское верховное командование разработало следующий план окружения: одновременное продвижение из Восточной Пруссии и Румынии. Из Восточной Пруссии — по линии Мемель, Висла, Березина, от Борисова до Тетерева и со стороны Румынии — из южного и юго-восточного пространства у Черновиц на север до Тетерева и Березины. Как и во Франции, реки должны играть роль опорных пунктов. По тайному соглашению между Финляндией и Германией Финляндия выступит вместе с ней, поддерживаемая германскими войсками из Норвегии. В момент наступления на Советский Союз итальянские, испанские и венгерские войска одновременно приводятся в движение. В общем, надо считаться по меньшей мере с общим наступлением 15 миллионов человек. Пошлите, пожалуйста, это письмо Сталину. Я уже два раза писал Вам. Ввиду того, что я не знаю, получили ли Вы эти письма, я пишу это третье письмо" (23)

* * *

Другое анонимное письмо, направленное в полпредство в мае 1941 года, содержало "призыв к русским не ждать, пока Гитлер нападет на Россию". "...Сейчас настал самый решительный момент для нападения России на Германию. Германия расставила повсюду войска, направленные против России".

Помимо этого в письме имелось предупреждение о неизбежности внезапного нападения гитлеровской Германии на СССР:

"Почему Вы не нападаете на Германию, или Вы ждете, пока Адольф Гитлер, эта бестия, опередит Вас, как он это делал повсюду? Повсюду он был решительнее и быстрее, чем Англия и Франция, отсюда и его успехи. Не имеет никакого смысла выжидать дальше".

Эти и другие письма по указанию полпреда Деканозова 13 июня 1941 года были направлены в адрес Генерального секретаря НКИД А, А. Соболева.

Генеральный консул СССР в Кенигсберге Е. Д, Киселев 5 мая 1941 года сообщал в Центр и полпредство: "...30 апреля все части германской армии в районе Эйдкау были приведены в полную боевую готовность. Орудия направлены на советские позиции, пулеметные части расположились на самой границе. Положение остается напряженным и на сегодня, хотя дата наступления, распространявшаяся среди пограничного населения, — 1 мая — миновала. Нарастают слухи о пограничном конфликте — убийстве немецкого пограничника нашими пограничниками на немецкой территории, теперь говорят о трех убитых. Населению пограничных деревень роздана инструкция на случай нападения авиации, указан в случае эвакуации предельный груз — 60 фунтов, [приказано] деловые бумаги упаковать и держать при себе... распространяются слухи о многочисленных перелетах границы и полетах советских самолетов над Мемелем и Тильзитом. Эвакуация ценного имущества и продовольствия, по слухам, имеет место" (24).

Уникальным случаем в истории дипломатии является предупреждение о дне германского нападения на СССР, которое сделал германский посол в Москве Шуленбург советскому полпреду в Германии Деканозову. Точной даты беседы Шуленбурга и Деканозова, на которой присутствовали также советник германского посольства Г. Хильгер и заведующий отделом Центральной Европы В. Н. Павлов, мы, к сожалению, не знаем, как и не располагаем ее документальным подтверждением. Но есть иные доказательства факта этой беседы, не верить которым оснований нет. Дело в том, что после войны бывший советник германского посольства в Москве Г. Хильгер, участвовавший в той беседе, написал книгу воспоминаний, в которой довольно подробно рассказал о ней. Деканозов, пишет Хильгер, как раз находился в Москве. Шуленбург пригласил советского полпреда, исполнявшего одновременно и обязанности заместителя наркома иностранных дел СССР, на завтрак в свою резиденцию. Там и произошла эта весьма любопытная беседа. Шуленбург и Хильгер сразу же предупредили Деканозова, что действуют на собственный страх и риск, без ведома своего руководства. Они всячески пытались убедить, сколь серьезно положение, настаивали на необходимости установить контакт с Берлином до того, как Гитлер решит нанести удар, назвали даже точную дату германского нападения на СССР. Однако "он (Деканозов. — В. В., С. Г.) с выводящим из себя упорством продолжал спрашивать", говорят ли они по получению своего правительства. В противном случае, настаивал полпред, он не в состоянии передать эти заявления советскому руководству.

Размышляя над мотивами подобного поведения советского дипломата, Хильгер писал, что, судя по поведению Деканозова, Сталин считал действия Гитлера блефом и "по этой же причине он пренебрег и другими многочисленными предупреждениями, Уже сам факт, что предсказания о германском нападении все время указывали одну и ту же дату, должен был укрепить его подозрения в том, что немцы хотели планомерного повышения действенности этого блефа" (25).

Достоверность этого факта подтверждается и тем, что рассказал А. И. Микоян советскому историку Г. Куманеву. Шуленбург, говорил Микоян, сказал, что Гитлер принял решение 22 июня начать войну против СССР. "Вы спросите, почему я это делаю? Я воспитан в духе Бисмарка, а он всегда был противником войны с Россией. .." После беседы с Шуленбургом "Де-
====
23. Там же, лл. 255—256.
24. Там же, п. 350, Д. 2388. л. 53.
25. K Hilger Gustav. Wir und der Kreml. Deutsch-sowjetische Beziehungen 1918—1941.; Erinnerungen eines deutschen Diplomaten. — Frankfurt am Main, Bonn, 1964. — S. 308—309.
/19/

канозов поспешил к Молотову. В тот же день Сталин собрал членов Политбюро и, рассказав нам о сообщении Шуленбурга, заявил: "Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов" (26).

В информационном письме Молотову от 4 июня 1940 года [тут ошибка – надо читать: "1941 г" – документ "Малиновки" N: 520. Письмо полпреда СССР в Германии В. Г.Деканозова наркому иностранных дел СССР В. М. Молотову – прим. zhistory] Деканозов писал, что параллельно со слухами о близости войны между Германией и Советским Союзом в Германии стали распространяться слухи о сближении Германии и СССР либо на базе далеко идущих "уступок" со стороны Советского Союза Германии, либо на основе "раздела сфер влияния" и добровольного отказа СССР от вмешательства в дела Европы. В этой связи говорят даже о "повороте" в политике СССР, что связывается с фактом назначения тов. Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров СССР.

Так, например, венская "Зюд ост Эхо" указывала 16 мая на "начало нового периода повышенной дипломатической активности СССР, идущей в определенном (т. е. противоанглийском. — В. Деканозов) направлении". Признаки этого газета усматривала в переговорах руководителей Советского правительства с Мацуокой перед и после посещения им Берлина и Рима, в восстановлении дипломатических отношений с Ираком и ликвидацией миссий Норвегии, Бельгии и Югославии в Москве.

"Военный союз" и прочие "Предположения", — заключал Деканозов, — сочетаются по большей части с уступками, которые якобы должен предоставить или уже предоставил Советский Союз Германии, вроде "аренды Украины" или пропуске немецких войск в Ирак через советскую территорию".

Кроме того, в беседе с военным атташе Туликовым "некий барон Луцкий сказал, что о передаче Германии в аренду Украины ему говорил Удет (заместитель Геринга в руководстве авиационной промышленностью). По другим данным, эти слухи распространяются руководящими деятелями командования германской армии. Об "аренде Украины" нас совершенно серьезно спрашивали турецкие, американские и китайские дипломаты и военные атташе" (27)

В мае 1941 года началось инспектирование немецких войск в приграничных районах высокопоставленными чинами фашистского рейха.

4 июня 1941 года в информационном письме "О внутреннем положении в Германии (май 1941 г.)", направленном в Центр, Деканозов сообщал, что Гитлер в сопровождении фельдмаршала Кейтеля и офицеров генерального штаба посетил Данциг и свою "новую ставку" на Востоке.

Из других визитов в восточные области рейха были отмечены пребывание в Бреслау генерал-фельдмаршала Рундштедта, поездка в Краков гауляйтера Верхней Силезии Брахта, инспекционные поездки по пограничным областям генерал-губернатора Франка (генерал-губернатор Польши).

Деканозов писал в Центр, что "все эти поездки были, по существу, политической демонстрацией, направленной, в частности, на поддержание слухов о войне с СССР. Внешне они оформлялись как деловые, инспекционные поездки". В заключение он подчеркивал:

"Немецкие власти явно подготавливают страну к войне с Советским Союзом, фиксируя внимание населения на богатствах Украины, распространяя слухи о слабости СССР и одновременно проверяют, как отнесется к этому немецкий народ.

19 мая было объявлено о сокращении пассажирского движения в Германии, особенно по восточным направлениям.

В течение мая наблюдалась дальнейшая усиленная переброска войск и воинского снаряжения к восточным границам Германии и через Прагу в Словакию" (28).

К началу июня 1941 года мобилизация и развертывание сухопутных сил вермахта против СССР были в основном завершены. Шли последние приготовления.

13 июня 1941 года в телеграмме Деканозова Молотову указывались направления главных ударов противника, исходя из количества сосредоточенных войск. В телеграмме констатировалось, что из общего количества сухопутных войск Германии (270 — 280 дивизий) к востоку от меридиана Штеттин — Берлин находятся 170 — 180 дивизий.

Деканозов направлял Молотову и вещественные доказательства, свидетельствовавшие о подготовке фашистами войны против СССР. Так, в приложении к письму Деканозова на имя Молотова от 17 июня 1941 года были направлены 3 карты путей сообщения Европы, выпущенные крупнейшим в Германии издательством карт географического института Геблера в Лейпциге. "В составе карт, как это частенько можно встретить теперь в немецкой прессе, Украинская, Белорусская и все Прибалтийские Союзные Советские Республики отделены от СССР жирной зеленой чертой. То же проделано и в отношении Закавказья", — отмечалось а письме полпреда (29).

Когда сведения о подготовке Германии к нападению на СССР выстроились в грозный ряд и их уже нельзя было игнорировать, советская сторона в качестве зондажа 14 июня 1941 года опубликовала сообщение ТАСС. В нем опровергались появившиеся в западной печати слухи о предстоящей войне и говорилось, что "Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы..." (30).

В Москве ждали реакции Берлина, но Берлин молчал.
====
26. Правда — 1989. — 22 июня
27. АВП СССР. ф, 06, оп 3, п 12 д, 138, лл. 99—102.
28. Там нее, лл. 112—116.
29. Там же, ф. 082. оп. 24. п 106, д. 7. л. 145
30. Правда. — 1941. — 14 июня.
/20/

По мере приближения войны случаи нарушения самолетами люфтваффе советской границы все более учащались.

Как отмечалось в письме заместителя наркома внутренних дел Масленникова заместителю наркома иностранных дел СССР Вышинскому от 20 июня 1941 года, "с 10 по 19 июня с. г. включительно пограничными отрядами НКВД зафиксировано 86 случаев нарушения западной границы СССР иностранными самолетами. Из них: со стороны Финляндии — 9 случаев, со стороны Германии — 62 случая, Венгрии — 2 случая, Румынии — 12 случаев".

А на 20 июня 1941 г. по сообщению НКВД в НКИД СССР "имели место 36 случаев нарушения границы Союза ССР иностранными самолетами. Из них: со стороны Финляндии — 4 случая, Германии — 30 случаев, Румынии — 1 случай, Маньчжоу-Го — 1 случай.

Самолеты на высоте от 300 до 4000 метров углублялись на территорию СССР до 4.5 километров" (31).

В связи с этим германской стороне передавались ноты протеста. Однако Берлин на них не реагировал.

Тогда 21 июня 1941 года Молотов пригласил в НКИД германского посла, вручил ему копию заявления по поводу нарушения германскими самолетами нашей границы, которое должен был сделать также Деканозов в столице рейха, и попросил объяснить отношение Берлина к поднятым в заявлении ТАСС вопросам.

Шуленбург ответил, что, несмотря на правомерность постановки вопросов, он на них ответить не в состоянии, так как Берлин его совершенно не информирует.

22 июня 1941 года в 5 ч. 30 мин утра Шуленбург, явившись на прием в сопровождении своего ближайшего сотрудника Г. Хильгера, по поручению своего правительства передал Советскому правительству ноту, в которой говорилось, что "ввиду нетерпимой доле угрозы, создавшейся для германской восточной границы вследствие массированной концентрации и подготовки всех вооруженных сил Красной Армии, германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры" (32).

* * *

Суммируя информацию советских дипломатов, поступившую в 1940 — 1941 гг. из Германии и европейских стран — западных соседей СССР, следует отметить, что, несмотря на дезориентирующие установки из Центра, отвергавшие мысль о возможном ухудшении отношений и тем более конфликта между СССР и Германией, советские полпреды постоянно слали депеши с сообщениями о надвигавшейся на страну угрозе. При этом можно выделить следующие моменты:

1. Начиная с конца 1940 года и далее по нарастающей, практически вплоть до начала войны, осуществлялись перегруппировка и массированная переброска войск и военной техники Германии и ее союзников к восточной границе.

2. Во всех этих странах проводилась методическая психологическая подготовка населения, общественного мнения и личного состава вооруженных сил к предстоявшему вооруженному столкновению с СССР.

3. Многие представители дипкорпуса и дружественно настроенного к СССР местного населения зачастую с риском для жизни письменно, устно, по телефону (некоторые неоднократно), предупреждали о намерениях верхушки фашистской Германии в отношении СССР.

Однако верные представители административно-деспотической системы в нашей стране, подкрепленной жесточайшими репрессиями против собственного народа, будучи "сориентированы" единожды на тесное сотрудничество и "дружбу" с фашистской Германией, с поразительным упорством отказывались внимать наполненным тревогой предупреждениям о предстоящей германской агрессии, высокомерно квалифицируя поступавшую информацию как "слухи", "подтасовку фактов", "нечистоплотную возню",

* * *

22 июня 1941 года в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на Советский Союз. Начался новый этап в истории второй мировой войны".

В. А. ВОЮШИН, первый секретарь
Отдела научных исследований
Историко-дипломатического
управления МИД СССР;

С. А. ГОРЛОВ, третий секретарь
Отдела научных исследований
Историко-дипломатического
управления МИД СССР

ОТ РЕДАКЦИИ. Материал уже был сдан в набор, но неожиданно, как говорится, совершенно случайно, в Архиве внешней политики МИД СССР был обнаружен отчет о встрече 5 мая 1941 года германского и советского послов Шуленбурга и Деканозова.

Упомянутый отчет был составлен а тот же день присутствовавшим на беседе заведующим отделом Центральной Европы НКИД СССР В. П. Павловым, являвшимся также постоянным переводчиком Молотова. В беседе активно участвовал советник германского посольства а СССР Г. Хильгер.

Согласно данному документу Шуленбург, с 13 по 28 апреля 1941 года находившийся в Берлине, подробно рассказал Деканозову о своей аудиенции у Гитлера 28 апреля. Гитлер, по его словам, был явно недоволен действиями Советского правительства. Он имел в виду заключение СССР договора о нейтралитете и дружбе с Югославией от 5 апреля 1941 года (а 6 апреля Германия напала на Югославию); заявление ТАСС о переброске гер-
====
31. АВП СССР, ф. 07, оп. 2, п. 8, д. 4, лл. 25. 42.
32. Там же, ф. 06. оп, 3, п. 1, д, 5. лл. 8-9, 12.
/21/

манских войск в Болгарию от 13 января 1941 года, которую правительство СССР рассматривало в качестве "зоны безопасности" СССР (и заявление Советского правительства от 4 марта 1941 г. на ту же тему); опубликование 25 марта 1941 года в советской прессе опровержения слухов о том, что СССР в случае, если Турция будет вынуждена вести войну, нападет на нее. Шуленбург сказал, что он пытался разубедить Гитлера, "но это ему не удалось сделать на 100 проц.". Затем Шуленбург указал на то, что слухи о предстоящей войне СССР с Германией, усиленно циркулировавшие в Берлине и в Германии с января 1941 года, затрудняют послу работу в Москве. На это Гитлер заявил, что "он в силу упомянутых действий Советского правительства вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии".

На уточняющий вопрос Деканозова об источнике слухов Шуленбург ответил, что это "сейчас не имеет значения. Со слухами нужно считаться как с фактом". Даже если принять во внимание, что Хильгера подвела память и этот пассаж был "самым явным" предупреждением обоих германских дипломатов, поскольку точной даты нападения Германии на СССР в данном документе все же нет, следует отметить, что и этих слов было вполне достаточно, чтобы понять, что тучи сгущаются.

Далее согласно дневниковой записи Деканозова Хильгер, вмешавшись в разговор, "заявил, что, по его мнению, нужно, может быть, сделать что-либо в противовес последним заявлениям Советского правительства". Шуленбург добавил, что этот вопрос "надо обдумать" на повторной встрече обоих послов. Но повторной встречи не состоялось... [В "Малиновке" есть намек, что некая встреча могла состояться. Не обязательно с Деканозовым. Но об этом дальше – прим. zhistory]

Ниже приводится полный текст отчета Деканозова о его беседе с германским послом Шуленбургом. [Документ в "Малиновке" – N: 439. Беседа полномочного представителя СССР в Германии В. Г. Деканозова с послом Германии в СССР Ф. Шуленбургом в Москве – прим. zhistory]

Дневник полпреда в Германки
т(ов). Деканозова

Сов. секретно

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ
с германским послом Шуленбургом
5 мая 1941 г.

5 мая я и т. Павлов были на завтраке у Шуленбурга, на котором, кроме посла, из состава германского посольства присутствовал только Хильгер. Еще во время завтрака Шуленбург заявил, что перед своим отъездом он был принят Гитлером.

После завтрака состоялась беседа с Шуленбургом, в которой активное участие принял также Хильгер. Вначале Шуленбург осведомился, слышал ли я речь Гитлера. На мой вопрос, был ли это доклад Гитлера или это было заявление (декларация) Германского правительства, Шуленбург сказал, что было объявлено, что будет сделано Заявление Германского] правительства, но, по существу, это была речь, доклад фюрера. Шуленбург подчеркнул, что речь Гитлера носила характер отчета о пройденном этапе войны на Балканах. Поэтому в этой речи Гитлер говорил только о странах, которые были так или иначе причастны к войне на Балканах, и не упоминал ни об СССР, ни о Франции, ни о Турции.

На мое замечание Шуленбургу, что Гитлер кое-что говорил и о Турции, Ш[уленбург] "вспомнил", что Гитлер о ней говорил лишь вскользь; Шуленбург и Хильгер далее подчеркнули, что Гитлер снова повторил, что Германия не имеет на Балканах территориальных, политических интересов. Она является только заинтересованным наблюдателем за развивающимися там событиями. Затем Шуленбург перешел к изложению своей беседы с Гитлером.

Он сказал, что Гитлеру показалось странным заключение Советским Союзом пакта о нейтралитете и дружбе с Югославией в тот момент, когда Германия была вынуждена принять меры к защите своих интересов. Германия, как великая держава, не могла терпеть действий Югославского правительства, которое по прошествии всего лишь нескольких часов после подписания пакта с Германией посадило в тюрьму министров, подписавших пакт, начало оскорблять германских представителей в Югославии, угрожало военному атташе и т. д. Советское правительство, заявил Шуленбург, как правительство великой державы, также не потерпело бы таких действий со стороны, скажем, персов, которые после подписания того или иного соглашения с СССР заключили бы в тюрьму своих представителей, подписавших это соглашение, или сменили бы это правительство. Подписание Советским Союзом в такой момент пакта с Югославией кажется Гитлеру непонятным и странным.

Я ответил, что я информирован о позициях, из которых исходило Советское правительство при подписании пакта с югославами. Советскому правительству было известно, что Югославия стремилась к сохранению хороших отношений и хочет жить в мире со своими соседями и в первую очередь с Германией и что Югославское правительство не денонсировало своего присоединения к пакту трех.

Шуленбург ответил, что он пытался разъяснить Гитлеру действия Советского правительства в духе тех заявлений, которые он получил от тов. Молотова. Он сказал ему, Гитлеру, что Советское правительство руководствовалось при заключении пакта с югославами побуждением служить делу мира. Однако он не сумел на 100 процентов убедить Гитлера, и у него, Гитлера, остался какой-то неприятный осадок от действий Советского правительства за последнее время. Этот осадок был вызван не только заключением советско-югославского пакта, но также и рядом фактов, которые один за другим имели место за последнее время, начиная с января: заявление Советского правительства о Болгарии, советско-турецкое заявление и др. Эти заявления Советского правительства создают впечатление, что Советский Союз стремится препятствовать осуществлению Германией своих жизненных интересов, помешать стремлению Германии победить Англию, Именно такое

/22/

впечатление оставляет советско-югославский пакт, который был с такой радостью воспринят Черчиллем.

Я ответил, что в тексте советско-югославского пакта не следует читать больше того, что там написано.

Шуленбург еще раз повторил, что он пытался ликвидировать неприятный осадок, оставшийся у Гитлера от действий Советского правительства, пытался его разубедить, но это ему не удалось сделать на 100 процентов. Он, Шуленбург, в своей беседе с Гитлером заявил также последнему, что слухи о предстоящем военном конфликте Советского Союза с Германией, которые, начиная с января этого года, так усиленно циркулируют в Берлине и в Германии вообще и о которых рассказывают проезжающие через Москву немцы, конечно затрудняют его, Шуленбурга, работу в Москве. Шуленбург спросил меня при этом, знаю ли я об этих слухах.

Я ответил утвердительно. Я также спросил Шуленбурга, может ли он сказать, что такие слухи имеют место и в Москве, как они имеют место в Берлине. Ш[уленбург] ответил отрицательно. Продолжая, Шуленбург сказал, что на его заявление Гитлер ему ответил, что он в силу упомянутых действий Советского правительства вынужден был провести мероприятия предосторожности на восточной границе Германии. Его, Гитлера, жизненный опыт научил быть очень осторожным, а события последних лет сделали его еще более осторожным (предусмотрительным). Во всяком случае, по мнению Шуленбурга, слухи о предстоящей войне Советского Союза с Германией являются "взрывчатым веществом" и их надо пресечь, "сломать им острие". В этом он видит свою задачу как посла в СССР, ибо он всегда стремился к дружественным отношениям между нашими странами, сознавая выгоду таких отношений для обеих стран. К этим словам присоединился Хильгер, который во время всей беседы поправлял и дополнял Шуленбурга, очевидно, лучше усвоив указания из Берлина, Хильгер восторженно заявил, что 23 августа и 28 сентября 1939 года были самыми счастливыми днями его жизни. В интересах дружественных отношений между СССР и Германией нужно что-то предпринять, чтобы рассеять эти слухи. Он, Шуленбург уже получили указания из Берлина категорически опровергать всякие слухи о предстоящей войне между СССР и Германией. В течение этой части беседы Шуленбург несколько раз повторял мысль, что следует что-то предпринять, чтобы пресечь слухи.

Я спросил Шуленбурга, откуда идут эти слухи и что же, по его мнению, конкретно нужно сделать для противодействия им. Я поинтересовался также, что ответил Гитлер Шуленбургу по поводу распространившихся в Германии слухов об обострении советско-германских отношений и о предстоящем якобы конфликте между Германией и Советским Союзом.

Шуленбург заявил, что на его вопрос об этих слухах Гитлер ему ответил, что он, Гитлер, вынужден был принять меры предосторожности на восточной границе. Однако, по мнению Шуленбурга, источник слухов сейчас не имеет значения. Со слухами нужно считаться как с фактом. Он не знает, что можно было бы предпринять, чтобы пресечь их. Он не думал об этом и не имеет на этот счет никаких указаний из Берлина и вообще ведет со мной этот разговор в частном порядке.

Вмешавшись в разговор, Хильгер заявил, что, по его мнению, нужно, может быть, сделать что-либо в противовес последним заявлениям Советского правительства. Шуленбург добавил, что, по его мнению, надо обдумать нам обоим этот вопрос и, встретившись еще раз за завтраком в Москве, обменяться взглядами.

Я ответил, что рад буду видеть у себя в гостях Шуленбурга и Хильгера.

Я заметил также, что в ходе установившихся советско-германских отношений все наиболее важные вопросы решались открытым порядком: Германское правительство, например, сделало Советскому правительству известное заявление о международном положении и дало свое предложение. Советское правительство в ответ на это изложило свою точку зрения в меморандуме от 25 ноября. Желательно поэтому, с моей точки зрения, такой открытый образ действий сохранить и в дальнейшем, тем более если есть какие-либо сомнения. При этом я в процессе беседы намекнул Шуленбургу, что он в своей деятельности по сравнению со мной находится в более выгодном положении, так как имеет постоянно возможность поддерживать личный контакт с Народным Комиссаром и с Правительством Сов[етского] Союза.

Шуленбург ответил, что это верно. Что же касается моего контакта с руководящими лицами в Германии, то он, Шуленбург, заметил, что даже он для того, чтобы увидеть министра, должен был выехать в Вену.

В беседе Шуленбург также сообщил, что в Москву в скором времени возвращается Кестринг.

В. ДЕКАНОЗОВ

Записал В. Павлов

Поправки внес тов. Деканозов

5.5.41.

АВП СССР. ф. 082, оп. 23, п. 96. д. 16а, лл. 120—124.
/23/
============

ДОПОЛНЕНИЕ z-history

Во 2-м Томе "Малиновки" на стр. 408 есть документ, который практически не цитируется историками:
===========
N: 593. Записка зам. Наркома Госбезопасности СССР Б.З.Кобулова с сообщением агентурных данных