Представить достаточно полную картину начального периода войны без знания документов невозможно. Сегодня известно все или почти все о планировании в Берлине вторжения в СССР, так называемом плане "Барбаросса". В то же время широкие круги читателей, к сожалению, мало что знают о советском военном планировании в 1941 году.

Хотя прошло полвека после событий первого года войны, вопросы планирования советской стороной возможных действий с ее началом историками серьезно не исследовались — информация по данной проблеме была закрыта. До 70-х годов были живы люди, принимавшие непосредственное участие в стратегическом планировании и не заинтересованные в огласке документов, свидетельствующих о серьезных просчетах в организации обороны страны.

Долгое время неудачи советских войск в начале войны объяснялись, и не без основания, внезапным нападением агрессора, его качественным превосходством в вооружении и технике, боевым опытом, незавершенностью технического перевооружения Красной Армии и рядом других факторов объективного характера.

Однако наряду с этими, довольно известными причинами есть и другие. Рассмотрим созданную к началу войны группировку советских войск.

Маршал М. В. Захаров, который перед войной был помощником начальника Генерального штаба, в книге "Накануне великих испытаний" приводит сведения о том, что к 24 марта 1938 года начальником Генерального штаба Б. М. Шапошниковым был разработан доклад народному комиссару обороны К. Е. Ворошилову "Об основах стратегического развертывания РККА". В нем предусматривались два варианта действий наших главных сил: к северу от Полесья и к югу от него. Докладная записка по данному вопросу была рассмотрена 13 ноября 1938 года Главным военным советом и одобрена им.

В середине 1940 года в связи с изменением международной обстановки был разработан новый вариант "основ стратегического развертывания РККА". Войскам, развернутым севернее реки Сан, ставилась задача прочно укрепить новые западные границы Советского Союза и не допустить вторжения германских войск в пределы нашей страны, одновременно быть готовыми к нанесению поражения германским силам, сосредоточивающимся в Восточной Пруссии и в районе Варшавы.

Разработка плана стратегического развертывания Вооруженных Сил была окончательно завершена в сентябре 1940 года. Доклад "Об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Красной Армии на Западе и на Востоке на 1940 и 1941 гг." за подписями народного комиссара обороны С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба К. А. Мерецкова был представлен 18 сентября 1940 года на рассмотрение Сталина и Молотова.

Документ был написан в одном экземпляре лично заместителем начальника оперативного управления А. М. Василевским (1). В нем, в част-
====
1. В своих мемуарах маршал А. М. Василевский останавливается на некоторых деталях этого плана, связанных главным образом с оценкой советским руководством намерений Германии, а также на процедуре доклада Сталину. Василевский А. М. Дело всей жизни. — Изд. 2-е. — М.: Политиздат, 1925. — С. 101. 106.

/10/

ности, определялось, что главные силы Красной Армии на Западе в зависимости от обстановки могли быть развернуты или к югу от Брест-Литовска с задачей мощным ударом в направлении Люблин, Краков и далее на Бреслау на первом же этапе войны отрезать Германию от Балканских стран, лишить ее важнейших экономических баз, или к северу от Брест-Литовска с задачей нанести поражение главным силам германской армии в пределах Восточной Пруссии и овладеть последней.

Нельзя не заметить, что сентябрьский (окончательный) вариант плана имел существенное отличие от предыдущего. В нем на первое место выдвигались наступательные задачи главных сил Красной Армии.

Теперь следует сказать еще об одном чрезвычайно важном документе, позволяющем лучше понять события начала войны и наши крупные неудачи в этот период — Проекте доклада НКО Председателю СНК СССР И. В. Сталину с соображениями по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил СССР на случай войны с Германией и ее союзниками, сведений о котором в выше названной книге М. В. Захарова нет. Важно отметить, что документ датирован 15 мая 1941 года. М. В. Захаров же с июля 1940 года уже находился в Одесском военном округе. Понятно, почему он не упомянул указанный проект в своей книге.

Последние перед войной "соображения..." написаны в одном экземпляре от руки А. М. Василевским и подписаны наркомом С. К. Тимошенко и начальником Генерального штаба Г. К. Жуковым. Об основном содержании этого документа можно судить по следующей цитате: "Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию отмобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность предупредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск.

Первой стратегической целью действий Красной Армии поставить разгром главных сил немецкой армии, развертываемых южнее Брест-Демблин и выход к 30 дню севернее рубежа Остроленка, р. Нарев, Ловичь, Лодзь, Крейцбург, Опельн, Оломоуц.

Последующей стратегической целью — наступать из района Катовице в северном или северо-западном направлении, разгромить крупные силы врага Центра и северного крыла Германского фронта и овладеть территорией бывшей Польши и Восточной Пруссии.

Ближайшей задачей — разбить германскую армию восточнее р. Висла и на краковском направлении выйти на реки Нарев, Висла и овладеть районом Катовице, для че-гоз

а) главный удар силами Юго-Западного фронта нанести в направлении Краков, Катовице, отрезать Германию от ее южных союзников;

б) вспомогательный удар левым крылом Западного фронта нанести в направлении на Варшаву, Демблин с целью сковывания Варшав-

/11/

ской группировки и овладеть Варшавой, а также содействовать Юго-Западному фронту в разгроме люблинской группировки;

в) вести активную оборону против Финляндии, Восточной Пруссии, Венгрии, Румынии и быть готовым к нанесению ударов против Румынии при благоприятной обстановке.

Таким образом, Красная Армия начинает наступательные действия с фронта Чижев, Людовлено силами 152 дивизий против 100 германских, на других участках государственной границы предусматривается активная оборона" (2).

Месяцем раньше 10 апреля 1941 года А. М. Василевским была составлена директива на разработку плана оперативного развертывания войск приграничных округов. В частности, для ЗапОВО в ней определялось: "Основные задачи: с переходом ЮЗФ — ударом левого крыла фронта в общем направлении на Седлец-Радом наступать с ЮЗФ, разбить люблннско-радомскую группировку противника.

Ближайшая задача овладеть Седлец, Луков и захватить переправы через р. Висла...

Разработать план первой операции 13-й и 4-й армий и план обороны 3-й и 10-й армий" (3).

Автор не располагает данными, позволяющими судить о реакции Сталина на проект. На заседании Главного военного совета, состоявшегося 7 июня 1941 года, на котором шло обсуждение проекта директивы "О задачах политической пропаганды Красной Армии на ближайшее время", член Политбюро А. А. Жданов сказал: "Мы стали сильнее, можем ставить более активные задачи. Войны с Польшей и Финляндией не были войнами оборонительными. Мы уже вступили на путь наступательной политики" (4). Далее в проекте директивы, обсуждаемой на Совете, также подчеркивалось, что задачи, поставленные перед Красной Армией, требуют решительного поворота в пропагандистской работе в духе постоянной готовности перейти в сокрушительное наступление на врага (5).

Таким образом, анализ приведенных документов дает возможность сделать вывод, что советское руководство пыталось создать наступательную группировку.

Но следует особо оговориться: все сказанное отнюдь не означает, что геббельсовское пропагандистское прикрытие фашистской агрессии легендой о якобы "превентивном ударе" имеет под собой хоть какое-либо основание. Наступательные намерения Советского Союза были лишь возможным вариантом отражения угрозы со стороны Германии, угрозы, спланированной и предрешенной задолго до первого залпа пушек.

Основная группировка советских войск на западных границах была сосредоточена в Киевском особом военном округе, откуда намечалось нанести главный удар. Во львовском выступе сосредоточились две общевойсковые армии {6-я и 26-я), три механизированных корпуса (4, 8 и 15-й), кроме того, три механизированных корпуса находились в глубине, но на этом же направлении. Эта группировка насчитывала 4200 танков, из которых 761 единицу составляли танки новых марок (Т-34 и КВ). Для сравнения скажем, что в Западном военном округе танков новых марок было 383, а Прибалтийском— всего 109.

Высокая концентрация войск была создана и в белостокском выступе, в границах Западного особого военного округа. Здесь помимо войск 10-й армии были сосредоточены четыре механизированных корпуса (6, 11, 13 и 14-й), а два мехкорпуса (17-й и 20-й) находились в глубине по оси Белосток — Новогрудок — Минск также на этом направлении.

В мае — начале июня проводятся крупные мобилизационные мероприятия, в результате которых было призвано из запаса 800 тыс. военнообязанных. 13 мая начинается выдвижение в приграничные округа 28 стрелковых дивизий и 4 армей-
====
2. ЦАМО СССР, ф. 16 оп 2951. д. 237. лл. 1 — 15.
3. Там же, л. 50.
4. Там же. ф. 32. оп. 11302. д. 2. л. 84.
5. Там же, л. 47.

/12/

ских управлений (16, 19, 21 и 22-й армий). Две армии должны были войти в состав КОВО, две другие— в состав ЗапОВО. В Могилев прибыло управление 13-й армии (6).

В пользу наступательной группировки говорят и такие факты, как значительное количество мобилизационных запасов в приграничной полосе, ставших позднее в большинстве своем трофеями противника, и отсутствие подготовленных рубежей обороны в глубине, за исключением частично демонтированных укрепленных районов по старой государственной границе.

Важно отметить еще одно обстоятельство, заключающееся в том, что в "соображениях по стратегическому развертыванию" планам прикрытия государственной границы отводилась обеспечивающая роль. Они рассматриваются в 6-й части, в самом конце документа, что вполне соответствовало нашим взглядам на начальный период войны. Считалось, что с началом военных действий в приграничной полосе будут задействованы небольшие силы обеих сторон в течение 10—15 дней. Главные же силы Красной Армии в это время должны были завершить мобилизацию и продолжать развертывание под прикрытием первого оперативного эшелона (армий прикрытия).

Согласно этой концепции незачем было иметь много войск в составе армий прикрытия. Отсюда и большая растянутость последних по фронту, и как следствие чрезвычайно низкие оперативные плотности войск. Так, в ПрибОВО они составляли около 40 км на дивизию первой линии, в ЗапОВО — 36 км, в КОВО — до 60 км. Напомним, что по проекту Полевого устава 1941 года дивизия могла нормально обороняться в полосе 8—10 км. Готовность же укрепленных районов, на которые должны были опираться полевые войска к началу войны, не превышала 25 проц. (7).

За счет решительного массирования сил и средств противник создал компактные группировки и нанес ими мощные удары под основания выступов, в которых, как уже отмечалось, находилось большое количество войск двух приграничных округов. В полосе Северо-Западного фронта наиболее сильный удар пришелся по его левому крылу, где против пяти развернувшихся полков 11-й армии наступали одиннадцать пехотных и три танковые дивизии немецко-фашистских войск (8). Противник обладал здесь восьмикратным превосходством. Поэтому при всем героизме и самопожертвовании советских воинов сдержать врага они не смогли. Уже в первый день войны продвижение неприятельских войск на этом направлении составило 60 км.

"Сопротивление оказывалось отдельными разобщенными группами, — указывается в отчетных документах 3-й танковой группы Гота, действовавшей на этом направлении. — Многочисленные укрепления были недостаточно обеспечены гарнизонами или же не имели их вовсе.

Там, где противник встречался, он оказывал ожесточенное и храброе сопротивление, стоял насмерть" (9).

Главный удар в полосе Юго-Западного фронта противник нанес по северному фасу Львовского выступа в стык 5-й и 6-й армий. Здесь ему также удалось достичь подавляющего превосходства. Трем советским дивизиям противостояли тринадцать пехотных и два танковых соединения врага. Глубина вражеского продвижения на этом направлении в первый день составила 30 км (10).

Такое же положение создалось и в полосе Западного фронта, где уже 22 июня к концу дня создалась угроза глубокого охвата обоих его крыльев, оценить которое из-за потери управления командование фронта не сумело.

Таким образом, противник упредил советские войска в развертывании и нанес удары по наиболее уязвимым местам в их группировке.
====
8. История второй мировой войны 1938—1945. — Т. 3. — М.: Воениздат. 1974. — С. 440.
7. Инженерные войска Советской Армии 1918—1945. — Ы.: Воениздат. 1985. — С. 187.
8. История Прибалтийского военного округа. Рига: Изд. штаба и политического управления ПрибВО. 1968. — С.92.
9. ЦАМО. ф. 500. оп. 12478. д. 231. лл. 5—6.
10.Военно исторический журнал. — 1988 — N: 8. — С. 37.

/13/

Задачи, поставленные директивой наркома обороны N: 3 от 22 июня, являлись попыткой привести в действие наступательный план, разработанный перед войной. Как известно, эта директива потребовала от войск перехода на главных направлениях к наступательным действиям с целью разгрома ударных группировок врага в перенесения боевых действий на его территорию. В частности, войскам Северо-Западного и Западного фронтов приказывалось силами механизированных корпусов нанести сосредоточенный удар из районов Каунас и Гродно в направлении Сувалки, окружить и уничтожить сувалкскую группировку противника и 24 июня к исходу дня овладеть районом Сувалки,

Войска Юго-Западного фронта должны были силами 5-й и 6-й армий с привлечением не менее пяти механизированных корпусов нанести удары по сходящимся направлениям на Люблин, окружить и уничтожить группировку противника, наступавшую на фронте Владимир —Волынск — Крыстынополь, и 24 июня к концу дня овладеть районом Люблина (11).

Однако в первый день войны советское руководство не имело объективной информации о событиях на фронте и поэтому оценивало сложившуюся ситуацию как не вызывающую особой тревоги. В вечерней оперативной сводке Генерального штаба за первый день, в частности, отмечалось, что "германские регулярные войска в течение 22 июня вели бои с погранчастями СССР, имея незначительный успех на отдельных направлениях. Во второй половине дня, с подходом передовых частей полевых войск Красной Армии, атаки немецких войск на преобладающем протяжении нашей границы отбиты с потерями для противника" (12).

Реально складывающаяся обстановка, однако, не давала оснований для столь оптимистических выводов. Глубокие прорывы противника не только не позволили перейти к решительным действиям, как этого требовала директива N: 3, но и задержать врага в приграничной полосе.

Уже на второй день войны события начали приобретать катастрофический характер. В стыке Северо-Западного и Западного фронтов образовалась брешь шириной 130 км, в которую хлынула лавина танков Гота. По существу, на этом направлении противник получил возможность беспрепятственного продвижения в глубь нашей страны: 56-й моторизованный корпус Манштейна из состава 4-й танковой группы, совершив стремительный бросок к Западной Двине, у Даугавпилса, с ходу форсировал ее в районе этого города. Темп продвижения корпуса составил свыше 60 км в сутки. Лишь ввод соединений второго стратегического эшелона позволил замедлить наступление врага.

Многие просчеты высшего военного руководства по организации обороны страны списывали на внезапность нападения агрессора, да и сейчас этот тезис живуч. Ни в коей мере не отрицая влияния этого фактора на неудачи начального периода войны, отметим, что внезапность не явилась решающим фактором первоначальных успехов врага.

Да, нападение немецко-фашистского вермахта было в известной мере внезапным для советских войск. Причем наибольшая степень внезапности была достигнута на тактическом уровне, что затем самым отрицательным образом отразилось на других — оперативном и стратегическом. Была внезапность и для 136 тыс. в основном невооруженных строительных рабочих, оборудовавших укрепленные районы по западной границе. Судьба их поистине трагична и практически не нашла отражения в военно-исторической литературе. Безоружные люди против лавины немецких танков, конечно, не могли оказать организованного сопротивления и составили первый массив военнопленных.

Известны попытки вооружить этих людей. Так, начальник штаба Северо-Западного фронта генерал П С. Кленов в 7 ч 15 мин первого
====
11. История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 — 1945. — Т. 2. — М.: Воениздат. 1961. — С. 30.
12. Там же. — С. 29.

/14/

дня войны телеграфировал командующему 8-й армией генералу П. П. Собенникову: "Сегодня из Риги в Шяуляй будет доставлено машинами 10 тыс. английских винтовок и 2 млн. к ним патронов. Вооружайте стройбаты, оружие давать только безусловно преданным бойцам" (13).

В полной мере внезапность ощутили на себе многие соединения, входившие в состав армий прикрытия и вынужденные занимать свои районы обороны под сильным огневым воздействием противника или же вступать в бой непосредственно в местах постоянной дислокации. Вражеское нападение было неожиданным и для советского народа, дезориентированного заявлением ТАСС от 14 июня 1941 года, в котором говорилось, что "слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы". В первую очередь ударам вражеской авиации подверглись жители приграничной полосы и население городов в зоне ее досягаемости (Риги, Вильнюса, Бреста, Львова и др.).

Небезынтересен также взгляд противника на наши действия в первый день войны и проблему внезапности. В журнале боевых действий группы армий "Север" за 22 июня сделана запись, что можно сделать вывод, в оперативном отношении противник был подготовлен к немецкому наступлению, в тактическом был застигнут врасплох. В отчетных документах 3-й танковой группы Гота, наносившей главный удар группы армий "Центр", говорится: "На всех участках фронта противник оказал слабое сопротивление, нигде не отмечались действия его артиллерии. Было захвачено лишь небольшое количество пленных, находившихся в полном неведении относительно начала войны и частной оперативной обстановки. Перед командованием танковой группы встал вопрос, либо немецкое наступление действительно оказалось полной неожиданностью для Красной Армии, либо противник оттянул свои силы из района между границей и Неманом в восточном направлении" (14).

Фактор внезапности и его пагубные последствия для Красной Армии в начальный период войны отрицать невозможно, однако наши неудачи нельзя объяснить лишь крупными просчетами в стратегическом планировании и развертывании Вооруженных Сил.

Как известно, военная наука, особенно после репрессий военных кадров в 1937—1938 гг., полностью подлаживалась под сталинские установки. Непомерно большое место в военно-теоретических исследованиях занимал опыт гражданской войны, что мешало изучению практики ведения боевых действий в региональных войнах, предшествовавших второй мировой войне, и их теоретическому осмысливанию.

Официальная точка зрения, а иметь другую было не принято да и опасно, заключалась в том, что враг окажется разбитым в приграничном сражении, и боевые действия быстро переместятся на территорию противника и закончатся полной нашей победой, не потребующей больших жертв.

Хотя в условиях культа личности деятельность Наркомата обороны, Генерального штаба и руководящих военных кадров была скована, некоторые военачальники, несмотря на строжайшие запреты, нашли в себе мужество привести подчиненные войска в боевую готовность.

Мало кому известно, что ряд соединений накануне нападения немецко-фашистских войск был выведен в районы, предусмотренные планом прикрытия. Документальных подтверждений этих фактов немного, так как приказы на вывод войск отдавались устно и нигде не фиксировались. Например, известно, что 18 июня командующий ПрибОВО генерал-полковник Ф. И. Кузнецов отдал устный приказ на вывод первого эшелона 8-й армии (три стрелковые дивизии) на границу. Помимо воспоминаний командующего этой армией генерал-майора П. П. Собенникова имеются и документальные подтверждения этому, в частности шифровка ко-
===
13. ЦАМО ф. 500, оп. 12459, д. 50, л. 33.
14. Там же. оп. 12478, д. 231 п, л. 3.

/15/

мандира 125-й стрелковой дивизии генерал-майора П. П. Богайчука командующему войсками ПрибОВО от 20 июня 1941 года следующего содержания: "Части дивизии пришли в район предполья, прошу указаний, можно ли выдавать средства химической защиты НЗ на руки" (15).

Становятся известными и другие случаи заблаговременного приведения ряда соединений в полную боевую готовность. Так, на "круглом столе", проведенном 30 марта 1989 года в Институте военной истории по начальному периоду войны, генерал армии П. Н. Лащенко, занимавший перед войной должность помощника начальника оперативного отдела штаба 35-го стрелкового корпуса в Одесском военном округе, сообщил, что накануне нападения командир 176-й стрелковой дивизии полковник В.Н. Марцинкевич вывел подчиненное ему соединение без разрешения в полосу обороны. Точно так же поступил и командир 95-й стрелковой дивизии генерал-майор А. И. Пастревич. "Я не знаю, что бы было с командирами дивизий, если бы война не началась, — сказал Петр Николаевич. — Вероятно, их бы расстреляли. Но они заняли оборону, и война началась. Про это забыли".

В Киевском военном округе в боевую готовность были приведены части 41-й стрелковой дивизии генерал-майора Г. Н. Микушева (16). 87-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф.Ф. Алябушева еще 14 июня была выдвинута к государственной границе и заняла свою полосу обороны. К сожалению, 20 июня по приказу из 5-й армии она была отведена от границы и расположена в лагере восточнее Владимира-Волынского (17).

Как видим, несмотря на запреты, случаи приведения соединений первого эшелона в боевую готовность были. Однако о них мало известно еще и потому, что они плохо вписываются в концепцию внезапного нападения противника.

Противник, как известно, глубокие прорывы осуществлял танковыми группами, путем их решительного массирования на главных направлениях. Почему же мы, имея значительно больше танков, оказались столь беспомощными в применении механизированных корпусов? Ведь в составе трех западных приграничных округов (ПрибОВО, ЗапОВО н КОВО) насчитывалось свыше 8000 танков (из них 1250 КВ и Т-34) (18), а в армии вторжения имелось 4300 танков.

Низкую эффективность использования мехкорпусов нельзя объяснить внезапностью нападения противника, так как они составляли второй эшелон армий прикрытия и не попали под первый удар его группировки.

Конечно, на использование крупных танковых соединений отрицательным образом сказалась низкая укомплектованность их материальной частью, особенно танками новых марок. Мехкорпуса имели много устаревшей техники, выработавшей установленный моторесурс и нуждавшейся в капитальном и среднем ремонте. В известной мере на их применении отразилась и нехватка квалифицированных командных кадров. Все это так. И все же главная причина неудачного применения мехкорпусов опять же просматривается в просчетах стратегического планирования. Вопрос применения механизированных корпусов в оборонительном сражении серьезно не рассматривался и не был перед войной основательно проработан. То же можно сказать и в целом о группировке советских войск. Она была не готова к решению оборонительных задач и при сложившихся неблагоприятных условиях вступления в войну оказалась не способной противостоять массированным ударам вермахта.

Можно полностью согласиться с мнением маршала К. К. Рокоссовского, что "если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших
======
15. ЦАМО. ф 221. оп. 1394. д. 2. л. 39.
16. Военно-исторический журнал. — 1959, N: 4. — С. 65\
17. Краснознаменный Киевский. Очерки истории Краснознаменного Киевского военного округа. — Изд. 2-е. — Киев: Политиздат, 1979: — С. 147—148.
18. Военно-исторический журнал. — 1989. — N: 4, — С. 42.

/16/

войск в начальный период войны" (19).

Последствия неудач начального периода войны были для нас поистине катастрофическими. В конце октября 1941 года враг стоял у Москвы.

В неимоверно тяжелых условиях голода и холодной зимы сражался осажденный Ленинград. Страна потеряла значительную территорию с развитой экономикой. Десятки миллионов советских людей оказались в оккупации. Возможности Советского государства уменьшились. Осталось лишь 8 проц. той кадровой армии, с которой мы вступили в войну. Какой еще народ смог бы выдержать подобные испытания и преодолеть столь кризисную ситуацию. Феномен как раз и заключался в том, что советский народ, глубоко поверивший в идеал социализма, в завоевания Октября, несмотря на все деформации общественного развития, нашел в себе силы изменить ход вооруженной борьбы и в конечном итоге сломать хребет гитлеровской военной машины. Военно-стратегические просчеты, допущенные накануне и в ходе войны, в конце концов были исправлены советским народом и его армией ценой колоссальных жертв.

Полковник Б. И. ПЕТРОВ, кандидат исторических наук
====
19. Там же. —: С. 55.

/17/

(28/05/2016)

[ На главную ]