Мне могут сказать, что я напрасно «припрягаю» к этой теме М. Солонина, ибо он одним из первых в нашей стране публично заявил о нежелании Красной Армии в начале войны сражаться за товарища Сталина. «Армия не воевала» – вот его вывод касательно событий лета 1941 года. Солдатики, если верить Солонину, не хотели отдавать свои жизни за душегубский режим, устроивший революцию, кровавую гражданскую войну, подавление восставших тамбовских крестьян и т. д. по списку. Тут, надо признать, господин Солонин копнул глубоко, дошел до Ивана Грозного, хотя мог бы опуститься и до монголов с варягами. Но мне кажется несерьезным делом искать причину массового отказа наших солдат и офицеров воевать в июне 1941 года в характере Ивана Грозного или в классовой ненависти товарищей Ленина и Тухачевского. Ведь красные армейцы могли в таком случае массово разбредаться при любом серьезном военном конфликте где-нибудь в Монголии, Польше, Финляндии или Румынии.

«Э, - скажут мне почитатели таланта М. Солонина, - тут ты братец, ясное дело, заврался. Ни в одном из упомянутых конфликтов офицеры массово не уходили «в отказ», не бросали своих солдат, и никогда прежде не разбегались так шустро ребятки из НКВД». Я соглашусь, но задам уточняющий вопрос: что случилось с красными командирами в июне 1941 года? Почему они дружно отказались от вождя мирового пролетариата? Что такого особенного произошло именно 22 июня? Да, ведь, товарищ Сталин запретил эвакуацию офицерских семей, и людям пришлось бросить своих солдат ради спасения собственных жен и детей – могут ответить мне продвинутые читатели. И, опять же, понимаешь, норов у Ивана Грозного был ох как крут, а Тухачевский, сволочь, ради чинов и наград мог пол страны газами отравить.

А если серьезно, то почему бы М. Солонину не прикинуть количество офицеров, бросивших свои части, хотя бы в авиации. Уж в этой области он , по-моему, один из самых лучших знатоков. Сколько? 10% ? 20% ? Или все 50% ? Судя по его книге «На мирно спящих аэродромах…», авиация воевала с первых часов войны. Стало быть не все летчики побежали по домам. Ну ладно, пусть в авиации 10% офицеров бросили своих подчиненных. А тогда в сухопутных войсках сколько? Так и быть, пусть 50%. Вопрос: если половина офицеров, скажем, полка отсутствует, значит ли это, что часть обязательно окажется небоеспособной и немедленно разбежится? Разумеется, нет. Многое зависит от желания и умения, но главное желания солдат и офицеров воевать. В нашем случае, когда люди защищают свою страну, свои семьи и себя самих, потеря 50% командиров, уж тем более, не есть катастрофа. И вообще, версия на тему «ухода офицеров» спасать свои семьи, мягко выражаясь, не до конца проработана. Семьи ведь можно спасать и организованно, как это делали в 8-ом мехкорпусе Рябышева: «Стремясь хоть как-то разобраться в возникшей ситуации, пресечь какую бы то ни было растерянность, я приказал собрать командиров и политработников штаба и обсудить создавшуюся обстановку. Вопрос, который нужно было решить немедленно касался наших семей. …На третий день войны, когда обстановка прояснилась, каждая часть выделила группы красноармейцев во главе с командиром, которые занимались отправкой семей в глубокий тыл».(Рябышев Д.И. Первый год войны. М., 1990, стр.12). Еще раз напомню ход рассуждений М. Солонина на тему начала войны: Красная армия не воевала, потому что солдатики хлынули толпой кто куда. Почему хлынули? Из-за опричнины, неудачной Крымской кампании 1856 года, перманентной революции товарища Троцкого, а главным образом потому, что офицеры разбежались. А отчего же побежали офицеры? Да, ясное дело, семьи спасать. А отчего же их не спасли раньше, не вывезли в тыл до 22 июня? Ведь, если верить М. Солонину, то (по одной из его версий) «… к середине мая 1941 года советское военное руководство уже отчетливо поняло, что нападение Германии на СССР возможно…». ( Солонин М. 23 июня: день «М». М., 2007, стр. 179). Ну раз поняло, так вывозите командирские семьи из приграничных районов, ибо по-всякому может дело повернуться. Повторяю, я считаю товарища Сталина нормальным человеком, и если бы он увидел реальную угрозу нападения немцев летом 1941 года, он бы вопрос с эвакуацией нескольких тысяч женщин и детей решил. Любой нормальный человек понимает, что жена и дети на войне чрезвычайно сильно отвлекают командира от исполнения им его прямых обязанностей.

И тут я повторяю вопрос к господину Солонину: с какого перепугу в начале мая генерал-майор Василевский пишет о том, что Германия может нас опередить и первой нанести удар? Он имел доступ к свежим сводкам разведданых? Если имел, то значит читал, что «… 16 апреля Разведуправление докладывало о перебросках…, что привело к увеличению группировки в Пруссии и Польше до 78 дивизий. … На 25 апреля Разедуправление оценивало группировку вермахта на Востоке в 95-100 дивизий, на 5 мая в 103-107». ( Мельтюхов М. Интернет-сайт …). А всего мы ожидали от Германии развертывания на наших границах около 200 дивизий.

Но из данных Разведупра видно, что развернув около половины «плановых» соединений , немцы снижают темп перевозок. С 16 по 25 апреля они перевезли около 20 дивизий, то есть, примерно 2 в день, а с 25 апреля по 5 мая всего лишь около 10. Вывод: темп перевозок упал более чем в два раза. Но, допустим, Василевский принимал в расчет максимальный темп, то есть, 2 дивизии в день. А на 5 мая, по данным стахановца Голикова, Германия на Востоке уже имела развернутыми около 110 соединений. Значит, немцам при максимальном темпе перевозок требовалось еще 35-40 дней для завершения развертывания. То есть, по возможным расчетам Василевского, Гитлер успевал развернуть всю плановую группировку к 10-15 июня.

Вы нашли, господин Солонин, в «Соображениях» Василевского упоминание или хотя бы намек на такой элемент любого военного плана или операции как время? Мне могут возразить, что в обсуждаемом документе используются совсем другие цифры. Согласен. Но эти «другие» данные были вписаны, как считается, рукой Ватутина не ранее 15 мая, а А.М. Василевский составлял план до получения этих разведданных, и, следовательно, он должен был оперировать цифрами, полученными числа 5-10 мая. Хотя Александр Михайлович, конечно, мог обойтись и вообще без всякой цифири, опираясь чисто на одну интуицию. Давайте, наконец, предоставим слово самому виновнику всей этой дискуссии. Вот так думал товарищ Василевский по поводу войны с Германией, заявляя, что «в январе 1941 г., когда близость войны уже чувствовалась вполне отчетливо, основные моменты плана были проверены на стратегической военной игре с участием высшего командного состава вооруженных сил».

Видите, Александр Михайлович "почувствовал" приближение войны уже в начале 1941 года без каких-либо разведданных. Могло ли такое быть? И еще как могло, вправе сказать особо продвинутые читатели и напомнят мне про Вангу или даже Нострадамуса, дескать, и не такое люди предвидели. Однако же вынужден разочаровать этих читателей, то есть, я предоставлю это сделать самому товарищу Василевскому, утверждавшему не более и не менее как следующее: «Говоря об ошибках, надо прежде всего сказать об отсутствии прямого ответа на основной вопрос – о вероятности нападения на нас фашисткой Германии, не говоря уже об определении хотя бы примерно сроков этого нападения». Вот тебе и раз! Что называется – приплыли. Обе цитаты, если верить М. Солонину, взяты из журнала «Новая и новейшая история» 1992 г., №6, стр. 5-8. Статью эту маршал писал в 1965 году, и получается, что он начисто забыл о своих экстраординарных способностях предчувствовать войну. Это как понять?

Но не будем уж слишком въедливыми, предположим, генерал-майор Василевский или кто-нибудь другой действительно предложил идею опередить Германию в развертывании и нанести по ней внезапный удар. Причины, мотивы или факты, побудившие этого человека выступить с подобной инициативой нам неведомы, но мы рискнем предположить, в каком виде она могла попасть к Сталину и его реакцию на такого рода инициативу. Для этого нам понадобятся шесть чисел, пять из которых есть в «Соображениях». Вот эти исходные данные:

Германия – всего 284 дивизии // Вероятная группировка против СССР – 180 дивизий // На 15 мая уже сосредоточены – 112дивизий // Осталось перебросить – 68 дивизий

СССР – всего 303 дивизии //Необходимая группировка против // Германии – 258 дивизий // На 15 мая уже сосредоточены – 170-175 дивизий // Осталось перебросить – около 85 дивизий

Изо всех данных только численность нашей группировки на Западе к 15 мая берется предположительно, ибо автору не удалось найти точные данные на этот счет. Но если в январе на границе с Германией уже находились 161 дивизия, по данным М. Мельтюхова, а в июне 186, то на 15 мая берется среднее между этими числами. Прошу обратить внимание уважаемых читателей на расклад по Германии. Это не реальная картина, а предположение нашей разведки. Так Генштаб РККА оценивал возможности своего вероятного противника и, исходя из этого, строил или должен был строить свои планы войны. Если брать в расчет только количество дивизий, то тут преимущество за Германией, ей осталось доразвернуть 68 соединений, а нам 85. Но скорость этого процесса зависит еще и от других факторов: дальности перевозок, плотности железных и автомобильных дорог, четкости работы транспорта и обеспечивающих его структур и т.д. М. Солонин полагает, что в этом смысле СССР и Германия находились в равных условиях, ибо он пишет: «Стоит сравнить ситуацию в Москве с тем, как хронологически шла подготовка к вторжению по другую сторону будущего фронта. … Восемь недель. Это обещание, как и множество других, Гитлер выполнил – день начала операции(22 июня) был установлен и доведен до сведения верховного командования вермахта 30 апреля 1941 г. Отсчитав те же восемь недель от даты 24 мая, мы попадаем в 19 июля…». (Солонин М.С. 23 июня: день «М». М., 2007, стр. 183).

По моему, это абсолютно некорректное сравнение, не учитывающее территориально-транспортные отличия двух потенциальных противников. Здесь может очень кстати прийтись своего рода лекция, прочитанная комкором Пуркаевым в октябре 1939 года перед командирами Белорусского ОВО: «Из сделанного Пуркаевым обзора состояния и возможностей Западной Белоруссии, участники совещания хорошо усвоили, что перемещение сюда войск округа связано с огромными трудностями. Казарменный фонд был ничтожно мал. Аэродромная сеть не развита, причем аэродромы не имели бетонированных взлетно-посадочных полос, что позволяло размещать там современные самолеты только летом. Железнодорожная сеть оставалась такой же, как накануне первой мировой войны. Ширина ж.д. колеи была здесь уже, чем у нас, и это создавало дополнительные трудности для стратегических перевозок. Недоставало и шоссейных дорог, идущих с востока на запад. Их оказалось только две». (Сандалов Л.М. Пережитое. М., 1966, стр. 46).

А вот высказывания Жукова по этому поводу: «Мой первый заместитель Н.Ф. Ватутин сделал подробный доклад в феврале 1941 г. наркому С.К. Тимошенко о состоянии железных дорог всех приграничных округов. – Приграничные железнодорожные районы мало приспособлены для массовой выгрузки войск, – докладывал Н.Ф. Ватутин, – Об этом свидетельствуют следующие цифры. Железные дороги немцев, идущие к границе Литвы, имеют пропускную способность 220 поездов в сутки, а наша литовская дорога, подходящая к границам Восточной Пруссии – только 84. Не лучше обстоит дело на территории западных областей Белоруссии и Украины: здесь у нас почти вдвое меньше железнодорожных линий, чем у противника. Железнодорожные войска и строительные организации в течение 1941 года явно не смогут выполнить те работы, которые нужно провести». (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Интернет – сайт www.lib.ru ).

И это несмотря на разработанный в 1940 г. по заданию ЦК Наркоматом путей сообщений 7-летний план реконструкции западных железных дорог. Кстати сказать, проблема ж.д. сети стояла и перед германским Генштабом. Как только немецкая сторона с начала июля 1940 г. стала разрабатывать планы войны против Советского Союза, стало ясно, что развертывание немецких сухопутных сил будет осуществляться ж.д. транспортом, для чего пропускная способность польских ж.д. линий была явно недостаточной. Поэтому немцы построили дополнительно 8.500 км ж.д. линий. (Интернет – сайт www. d-mz.de).

Вот еще за чем надо было следить товарищу Голикову – за саперными и ж.д. войсками рейха. Одно дело, если эти войска находятся на побережье Франции и Бельгии, реконструируют и расширяют пирсы и причалы, собирают и ремонтируют суда и баржи, и совсем другое, если саперные и ж.д. батальоны вкалывают в Польше на строительстве железных дорог. Один коленкор, когда немцы увеличивают выпуск всего, что плавает, и другой, когда они наращивают производство ж.д. рельсов и шпал.

Но это так, еще одно почти лирическое отступление. Продолжим наш разговор об «артериях войны» и возможностях для стратегических перевозок. Из приведенных примеров видно, высокие военачальники той поры придерживались точки зрения отличной от взглядов современных исследователей, начиная «любителем» М. Солониным и заканчивая доктором исторических наук М. Мельтюховым, безаппеляционно заявлявшего в своей работе «Преддверие Великой Отечественной войны 1939-1941 гг. Становление великой державы»: «… В результате западные границы были отодвинуты от жизненно важных центров страны и были созданы новые возможности для развертывания советских Вооруженных сил. Это значительно улучшило стратегические позиции и укрепило обороноспособность СССР».

Думаю, доверять следует военным, которые в отличие от историков все эти «возможности» наблюдали лично, и это им, а не ученым мужам, приходилось производить «массовую выгрузку войск» в неприспособленных местах. Итак, учитывая факторы количества недоразвернутых соединений, расстояния, плотность и состояние дорожной сети и транспорта, можно сказать, что потенциальные возможности Германии по темпам развертывания были выше, чем у СССР. И наши территориальные приобретения 1939-40 гг. только усугубили эту проблему.

Так что, если бы генерал-лейтенант Ватутин, проставив собственноручно совершенно секретные данные, пришел к товарищу Сталину 15 мая с идеей «опередить» Германию, то Иосиф Виссарионович ткнул бы его носом в те самые 6 чисел и спросил, как он собирается опережать Адольфа. И первый заместитель начальника Генштаба не смог бы ничего вразумительного ответить. Откуда у меня такая уверенность? Отвечаю: посмотрите внимательно на меры для достижения этого самого опережения, якобы предлагаемые Василевским и Ватутиным. Там в каждом пункте используются слова: «скрытое отмобилизование», «скрытое сосредоточение» и «постепенно». Напоминаю, Гитлер перешел на режим ускоренных перевозок 22 мая 1941 года и до начала войны, то есть, за месяц перебросил на восток около 60 дивизий. Темп перевозок – 2 дивизии в день. А наши генштабисты предлагали все сделать «скрытно» и «постепенно». И сколько же дивизий в день они могли перебрасывать? Ответ: едва ли более одной.

И здесь мне опять хотелось бы вернуться к работе ведомства товарища Голикова. Вспомним, что с 16 марта по 10 апреля Германия перевезла на восток 19 дивизий, в том числе 1 танковую. Никогда до этого немцы, в рамках «Барбароссы», не проявляли такой активности. Вопрос: засекла ли это наша разведка? Если посмотреть журнал посещений Сталина, то выяснится, что Голиков был у Иосифа Виссарионовича аккурат 11 апреля. Так может он как раз и докладывал вождю мирового пролетариата про этот «переброс»? Никак нет, непохоже. Дело в том, что перегруппировка немецких войск началась 20-го февраля и шла непрерывно, это у них там на бумаге все разделялось на этапы. И если бы наши «глаза и уши» работали нормально, то уже к концу марта началу апреля они это «шевеление» могли обнаружить, и тогда, кстати, апрельская директива Наркома обороны с планами войны на 1942 год, о которой упоминает М. Солонин, могла быть другой. Да и время пребывания Филиппа Ивановича у Иосифа Виссарионовича 11-го апреля заняло всего лишь полчаса, с 23.15 до 23.45. По всему выходит, это был рутинный доклад, ибо, если бы Голиков сообщил нечто важное, Сталин начал бы влезать в подробности, уточнять ит.д. Короче, в полчаса в таком случае не уложились бы.

ВСЕ проще – Голиков именно и только в случае срочности мог появиться у Сталина. В остальных случаях – Голиков докладывал НКО а тот уже – шел к Сталину с докладами разведки РУ..

После 10-го апреля и до 19-го июня Германия реально перекинет еще 68 соединений, из них 14 танковых. Вопрос: сколько раз за это время был генерал-лейтенант Голиков у Сталина? Вы удивитесь – ни разу! Он появится у отца народов только 24-го июня, а потом еще 27-го и 28-го, и беседовать они будут по часу, а то и по полтора. Сразу видно, люди обсуждали отнюдь не повседневные, а очень важные проблемы. А в конце апреля, мае и начале июня у них, как они считали, встречаться никакой необходимости не было. Следовательно, М. Солонин ошибается, заявляя, что советская разведка эту активность «зафиксировала». Она, насколько мне известно, даже самого факта перевода ж.д. транспорта на ускоренный режим военных перевозок не заметила.

Голиков и не должен был как подчиненный НКО лично таскаться в Кремль!! Поэтому вывод о том что разведка военных РУ что то там не видела – не прокатит.. Тем более что Сталин получал данные разных разведок – от разных ведомств и разведка РУ не самая важная была и серьезная.. НКГБ – важнее была.. Те же погранцы обязаны были знать что творится на той стороне до 400 км и это и было – самой важной частью инфы о выдвижении немецких войск..

Давайте, господин Солонин, повторим наш прием: поставим Вас на место теперь уже товарища Голикова.15 мая Вы доложили своему начальству о составе немецкой группировки на наших границах. Среди прочего, напоминаю, Вы отметили наличие 13 танковых дивизий. А затем Ваши люди зафиксировали июньский этап перевозок, во время которого к группировке прибавилось еще 14 танковых соединений. А ведь Генштаб оценивал всю танковую мощь рейха в два десятка дивизий. Представляете? Вы приходите к товарищу Сталину с этой «радостной» вестью, а он достает листок с 13 дивизиями, прибавляет к ним 14, смотрит на Вас, и Вы чувствуете, как у Вас волосы дыбом и мороз по спине. Так что, даже если Филипп Иванович и получил информацию о новых 14 танковых соединениях, являться с этими данными к Иосифу Виссарионовичу – это идти сразу в лубянский подвал к Лаврентию Павловичу.

Для более ясного представления о работе нашей военной разведки достаточно даже бегло пробежать тексты разведсводок, имеющихся в Итернете.

По вашему все что есть сегодня в тырнетах это – ВСЕ сводки РУ ГШ??))) Думаете ОНИ ВСЕ опубликованы – из тех что были в те месяцы доложены тирану???

Вот, например, сводка ЗапОВО на 21 июня 1941 года. Из нее становится понятно, откуда товарищ Голиков набирал такое количество немецких дивизий. «2. Млавское направление … штаб 4-й армии (предположительно) – Цеханув (Цеханов); Пшасныш (Прасныш) – 700 летчиков; Цеханув(Цеханов) – 500 летчиков; Острув Мазовецкий(Остров) – 300 летчиков, … 3. Варшавское направление. Штаб 8-й армии – Варшава …». Наши доблестные разведчики делают предположение о нахождении штаба 4-й армии в Цеханове. А на самом деле этот штаб уже с 1940 года располагается в Варшаве. Зато штаб 8-й армии определен точно, и это уже плюс, могут сказать мне читатели. Никакого плюса, братцы, ни в коем случае! Этой армии на момент составления цитируемого документа не существовало в природе, ибо 8-я армия в октябре 1939 года была переброшена из Польши на Запад и переименована во 2-ю армию. Правда, в августе 1943 года она опять появилась, когда армейская группа «Кемпф», участвовавшая в обороне Харькова, была преобразована в 8-ю армию. Вот так и действовал стахановский метод: окружная разведка сообщает товарищу Голикову о несуществующей армии, а он в своих сводках превращает ее в 10-15 дивизий. А посмотрите, как подсчитаны летчики. Только Западный Особый Военный Округ сообщает Генштабу о 1500 пилотах. А против трех округов их наберется минимум 5000. Но самое главное – как точно подсчитано, никаких тебе «предположительно».

Думаю, после всего вышесказанного можно полагать, что версия М. Солонина о перенесении Сталиным сроков нападения на Германию с 1942 г. на лето 1941 г. под влиянием добытых военной разведкой данных об угрожающей концентрации немецких войск на наших западных границах ошибочна.

Кроме разведки РУ были и другие разведки. И – выявлен штаб армии (корпуса или дивизии) – остальное не важно – все что будет в этой армии позже пригнано – и так ясно..

Тут же сразу упомяну о его предположении насчет намерений Иосифа Виссарионовича начать войну 22 июня 1941 г. с провокационной бомбардировки Гродно. Эту идею М. Солонин косвенно опроверг сам же, написав буквально следующее: «В июне 1941 г. фактически еще только-только начинавшееся стратегическое развертывание Вооруженных Сил СССР было прервано гитлеровским вторжением». (Солонин М.С. Нет блага на войне. М., 2010, стр. 46).

Не зря я предлагал всем желающим, прежде чем строить версии и предположения о сталинских планах, определиться по одному деликатному вопросу – о нормальности вождя мирового пролетариата. Господин Солонин не озаботился таким «пустяком», и в результате ему придется выбрать что-то одно: либо он прав насчет развертывания, но тогда невозможно представить, что товарищ Сталин, «только-только» начав развертывание своих войск, вдруг решил ввязаться в войну; либо Иосиф Виссарионович не дружил с собственной головой.

Похоже, Марк Семенович решил не отставать от Владимира Богдановича по части демонстрации своих «аналитических способностей». Вот его версия на тему принятия «коллективным сталиным» решения о действиях Красной Армии в преддверии возможного нападения Германии летом 1941 года. Господин Солонин предполагает, что 18 июня Сталин, Молотов, Маленков, Тимошенко и Жуков, просовещавшись 4 часа, решили не смотря на реальную угрозу внезапного удара, не спешить с вводом плана прикрытия.

«Поток все более и более тревожных сообщений, идущих от разведки и от командования западных военных округов, заставлял лихорадочно выбирать «наименьшее из двух зол»:

- или лишить собственные войска возможности организованно встретить вероятный упреждающий противника;

- или ввести в действие план прикрытия раньше намеченного срока и таким образом гарантированно лишить свои войска возможности нанести внезапный удар по противнику.

Задача была исключительно сложна. Утраченную внезапность вернуть уже не удастся, в то время как возможный тактический проигрыш от неудачи первого дня оборонительных боев не представлялся чем-то катастрофическим». ( Солонин М. Мозгоимение. М., 2010, стр. 91 ).

«Блестящий» пример анализа!

Но кто сказал, что надо было разворачивать огромную группировку на польской территории?

А как по вашему можно удержать там немцев когда они попрут а они попрут однозначно и скоро???

Давайте, господа коммунисты, представим такую картину. Осенью 1939 года мы вошли в Польшу, ввели туда несколько десятков дивизий, разместили их на стратегически важных направлениях, учитывая состояние казарменного фонда. Этой же осенью и зимой провели масштабные учения с целью подробного знакомства с будущим театром военных действий. Составили подробные карты, поработали на предмет вербовки агентуры и т.д. и т.п. Короче говоря, «освоили» эту территорию. Оставили бы в определенных пунктах, как, например, Брест гарнизоны и летом 1940, пока Гитлер возился с французами, отвели основные силы за старую линию укреплений. Иными словами – разорвали бы дистанцию, как говорят боксеры. И в этом случае мы выбивали бы из рук Гитлера такой важный козырь как внезапность.

Однако же похоже, что «для разминки» Сталин задумал летом 1941 года окончательно решить финскую проблему.

О как… Не верил в нападение Германии а верил Гитлеру и поэтому игнорируя предупреждения разведок – собирался напасть на Финляндию..))) пизнес версия…

Но если предположить, что Иосиф Виссарионович увидел реальную опасность нападения Германии летом 1941 года, то его желание, во что бы то ни стало воевать еще и с финнами, вполне позволяет сделать вывод о временной потере рассудка у вождя мирового пролетариата. Особенно удивительно его решение перебросить 1-ю танковую дивизию из-под Пскова в Карелию.

Вообще-то – там Норвегия и наш порт – Мурманск поблизости – куда немцы рвались в первую очередь. И могли они и через финскую территорию переть к Беломору тому же..

Если все «телодвижения» Красной Армии уже после 22 июня с целью усиления Северного фронта за счет Северо-Западного еще как-то можно объяснить, например, просчетом товарища Сталина в оценке мощи вторгнувшейся группировки, то переброска танковой дивизии до начала возможной войны с Германией не поддается никакому объяснению.

Ведь совершенно непонятно было, где Гитлер собирался нанести главный удар.

Чушь. Все прекрасно знали, где будет нанесен главный удар немцев! И не просто знали а надеялись наши военные что немцы не передумаю и именно севернее полесья свой главный удар и нанесут .

Изучайте доки предвоенные – прежде чем фантазировать и строить смешные версии..

А вдруг именно фон Леебу поручалась задача самой мощной атаки на Ленинград? Не мог нормальный человек так поступить, а я повторяю в десятый раз, Иосиф Виссарионович, по моему, был вполне нормальным человеком. Следовательно, это еще одно доказательство, что товарищ Сталин не ожидал нападения Германии летом 1941 года.