|
|
|
О Сталине написано много, очень много различных материалов. Поэтому довольно сложно добавить что-то новое. Но, видимо, это возможно, так как до сих пор как бы не сформировано официально признанное объяснение многих сталинских поступков на посту руководителя огромной страны. Такой анализ разбросан по многим отдельным публикациям разных авторов. Лично мне деятельность Сталина представляется в рамках подхода, использованного, как помню, Мак-Кинли в его книге “Игра называется БИЗНЕС”, изданной на русском к 1980 г. В ней в отдельных главах описываются “деловые игры”, которые проводились крупными компаниями в 20 веке. Например, как “Дженерал Моторс” в 20-х годах прошлого века отобрала треть рынка у “Форда”. То есть, и Сталин не просто был хозяйственным и политическим руководителем страны. Он очень активно проводил определенную “деловую игру”. Только масштаб у нее был гораздо шире, чем у “Дженерал Моторс” или у какой другой западной компании. Его масштабом был ВЕСЬ ЗЕМНОЙ ШАР! И он внешне как бы не проявлял особой заботы о своем личном благосостоянии, чем породил миф о собственном аскетизме, повторенный, в частности в книге Д.Волкогонова “ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ”.
Комментарий к этой идее написал доктор исторических наук Серго МИКОЯН (опубликовано в “ОГОНЬКЕ”, апрель, 1989, ““АСКЕТИЗМ” ВОЖДЯ” – здесь излагается фрагментарно). Во введении он написал: С большим вниманием прочитал книгу Д. Волкогонова “Триумф и трагедия” (“октябрь” №№ 10 –12, 1988). Высказывая свое отношение к ней, берусь отдать должное Д. Волкогонову за ту огромную работу, которую он проделал, пытаясь дать свой анализ путей развития нашей партии, особенно в 20-е годы, свою трактовку условии, позволивших Сталину утвердить тоталитарную диктатуру. Автор работы “Триумф и трагедия” тщательно воспроизводит обстановку тех лет, что, конечно, помогает многое понять и объяснить. Однако представляется необходимым кое-что прокомментировать, дополнить, а порой и оспорить. А свои “замечания” С.Микоян предлагает начать с личностных характеристик Сталина: Например, Д. Волкогонов пишет: “Скажем сразу, что Сталин смог на всю жизнь сохранить аскетизм как черту своего характера. После смерти у него фактически не оказалось личных вещей, кроме подшитых валенок и залатанного крестьянского тулупа. В своей житейской простоте и непритязательности он не изменял своим взглядам до конца, хотя уже в тридцатые годы сформировался большой штат “обслуги”. Такими же были и большинство его товарищей по ЦК.” И еще: “Аскетический образ жизни, пожалуй, не был позой, а следствием сохранившегося с дореволюционных лет искреннего неприятия роскоши”. Аскетизм Сталина в последние, по крайней мере, два десятка лет— это слишком сильно сказано. Достаточно привести хотя бы некоторые факты об образе жизни “великого вождя всех времен и народов”.
Несмотря на то, что последняя посещалась редко, там всегда все было готово к приезду хозяина: и “обслуга”, и охрана, и продукты. Итак, три дачи под Москвой. Если сосчитать, во что это обходилось государству, то вряд ли слова “искреннее неприятие роскоши” окажутся правомерными. Кроме того, началось строительство дач и на курортах. Причем не в качестве обезличенных “государственных”, как стал складываться их статус после 1953 года, а именно “дач тов. Сталина”, их адреса — в Сочи, Боржоми, Новом Афоне, Холодной речке, на озере Рица, в Мюссерах... Возьмем хотя бы последнюю, просто для примера. Чтобы на этом необитаемом участке Черноморского побережья между мысом Пицунда и Сухуми построить достойную его резиденцию, создали солидное подсобное хозяйство, нечто вроде небольшого, но образцового совхоза, проложили в скалах 20—25 километров асфальтированных дорог (закрытых, разумеется, для “посторонних”), целую гавань с бетонным пирсом, дома для охраны и “обслуги” (сейчас в них расположился довольно большой пансионат!). Наконец, два дачных дома: большой и малый. Большой проектировал один из ведущих тогда архитекторов, М. Мержанов. Правда, иногда на некоторых из этих дач могли проводить отпуск и другие члены Политбюро, но всегда только с личном разрешения Сталина... Д. Волкогонов пишет о подшитых валенках и залатанном тулупе (видимо, хранился в память о “сладкой жизни” на печи в хате сибирской крестьянки в Курейке до революции — так с ним жестоко тогда расправился царизм!). А куда же подевались шинели и мундиры из первоклассной шерсти, щедро расшитые настоящим золотом, в которых он появлялся повсюду и запечатлен на тысячах фотографий? Или сапоги из тончайшей кожи (он ведь любил очень мягкие сапоги, к тому же бесшумные при ходьбе)? Автор, со слов А. Н. Шелепина, пишет, — правда, в другом месте — об одном маршальском мундире. Разве не ясно, что это все сентиментальные истории, имеющие определенную направленность? По крайней мере, я сам видел его и в ослепительно белом мундире с неизменным золотым шитьем и такой же фуражке (на авиационном параде в Тушине), в защитного цвета мундире, в мундире из ткани золотистого цвета... Конечно, это мелочи и даже нормально для генералиссимуса, но зачем же на неверно преподанных мелочах рисовать облик аскета? Вождь владел всей страной, буквально всей, вместе с людьми. При чем тут опись имущества в гардеробе?... ....Или другой пример: На радостях, что дочь развелась с мужем-евреем, он предоставил ей вообще открытый счет в банке. Будучи довольно скромной женщиной (а отличие от своего беспутного брата Василия), Светлана все же невольно обрадовалась, позвонила жене моего старшего брата и сказала: “Элька, ура! Теперь с деньгами у меня вообще нет проблемы!”. Наивная подруга спросила: “Как это — открытый счет? На какую сумму?”. “Ну, понимаешь, он сказал, что я могу брать, сколько хочу, без ограничения”... Чем не аскетизм?... Д.Волкогонов, естественно, может не знать подобных фактов. Кроме того, он, видимо, подсознательно соразмерял быт Сталина с бытом Брежнева. Конечно, занятие не очень плодотворное, ибо ставит схоластические вопросы: что “аскетичнее” – коллекционировать полученные в подарок автомобили зарубежных марок или построенные за казенный счет дома-дворцы? ... Питать пристрастие к подаркам из золота и драгоценных камней или управлять всем золотом державы и щедрой рукой изничтожать ее “самый ценный капитал”? Конечно, в общем-то прав Д.Волкогонов, что Сталин умел выделять главное из своих пристрастий, а таким главным была для него неограниченная власть, а не мишура, как для Брежнева... Хотелось бы дополнить Д. Волкогонова в вопросе о литературном, теоретическом творчестве Сталина. Дело в том, что есть документальные данные, по которым можно смело предположить, что работа “Об основах ленинизма”, принесшая ее автору определенное признание как “теоретика”, в значительной мере опиралась на работу, написанную молодым партийным ученым Ксенофонтовым и присланную им Сталину для оценки. Письмо Ксенофонтова Сталину и ответ на него объясняют и тот факт, что Ксенофонтов очень рано и без лишней волокиты с “шитьем дела” был уничтожен. У внимательного читателя столь серьезного и полезного исследования, коим является “Триумф и трагедия” (к тому же написанному ярко, местами просто с блеском), все же возникает и ряд недоуменных вопросов по поводу некоторых формулировок и даже заключений автора. Например, могут только дезориентировать фразы типа “Вождь слепо верил карающей деснице своей машины безопасности”. Отсюда ведь совсем недалеко до того, чтобы переложить ответственность за террор на злую волю машины, которой Сталин якобы слепо верил. Нет! Он прекрасно знал, что делал, именно он деформировал саму суть машины безопасности, направил ее десницу не против врага, а против своей же партии, своего народа — и не ради безопасности, а ради своей абсолютной власти. Об этом, кстати, пишет сам Д. Волкогонов в 12-й книжке “Октября” (с. 133), где он критикует Н. С. Хрущева за подобное допущение. Об аресте брата первой жены — Алеши Сванидзе — автор пишет так, будто бы всерьез верит, что подобный арест мог состояться без прямого указания Сталина. То же относится и к жене Поскребышева, которую будто бы арестовал Берия. Между тем совершенно ясно, что стоило бы Берии арестовать без разрешения Сталина кого-либо, близко стоящего к Сталину или вообще входящего в его “компетенцию”, Берия был бы неминуемо отстранен от карательных органов. Ибо это означало бы выход из-под контроля вождя этих органов, которые он сделал главным инструментом своей политики. Что касается Алеши Сванидзе, то хотел бы дополнить рассказ Д. Волкогонова: его расстреляли по прямому приказу Сталина, причем, насколько я знаю, спустя 2—З года после ареста! Вождь отправил к нему в камеру наркома Меркулова, чтобы сказать: “Товарищ Сталин поручил передать, что если вы признаетесь, что были шпионом, вам будет сохранена жизнь. Иначе — расстрел!” Алеша ответил: “Передайте ему вот это” — и плюнул в лицо наркому. Об этом эпизоде сам Сталин спокойно рассказал членам Политбюро, добавив: “Ишь, какой гордый оказался Алеша! Я не ожидал”. Даже члены так называемого “окружения” похолодели, особенно те, кто лично знал и любил Алешу. Но Сталин, муж его сестры Като (“единственного существа, которое, возможно, он по-настоящему любил” — по Д. Волкогонову), оставался совершенно спокойным, как будто речь шла о мухе... (Жену А. Сванидзе арестовали вместе с ним на нашей даче в Зубалове-1 (где, кроме самих Сванидзе, жили Гамарник, Микоян, Карахан, Варский, Уншлих, семья Ф. Дзержинского, семья Аллилуевых), и она тоже погибла. Никогда не забыть мне, с какой болью моя мама рассказывала своей сестре, как восьмилетний сын Сванидзе кричал им в момент ареста: “Вы – враги народа, я от вас отрекаюсь!”) В связи с так называемой “любовью” к Като нелишне вспомнить и откровенную нелюбовь к ее сыну Якову — укладывается ли все это в нормальные человеческие понятия о чувствах? Вообще-то Д. Волкогонов в других местах своей книги справедливо отказывает Сталину в подобных чувствах. Он ищет истоки эволюции его из человека в злодея и приходит к такому заключению: “Подполье ожесточило его”, “суровое детство, жизнь подпольщика — вечного беглеца — сделали ссыльного холодным, черствым, подозрительным”. Мне лично видится здесь элемент оправдания. Но, позвольте, разве Сталин один во всей большевистской партии находился в подполье, ссылался и т. п.? Это был удел всей партии. Кстати, при арестах Сталина ни разу никто даже не ударил; его не гнали по холодному этапу, когда “шаг в сторону рассматривается как побег, стрельба без предупреждения”; он жил не в холодных бараках, а в теплой крестьянской избе; вместо изнуряющего лесоповала от зари до зари он выходил полюбоваться на бурную стихию ледохода на Иртыше... От чего тут очерстветь? И какими тогда могли бы вернуться наши репрессированные и реабилитированные? Я знаю многих из них и никого, кто очерствел бы... И, наконец, немного о самом страшном – о трагической статистике. Подсчеты автором жертв репрессий конца 30-х годов, как он сам и допускает, действительно занижены. Вот почему он считает, что в период “коллективизации” “железная пята захватила большее число людей”. Неверно также, что 1937 год (условно, конечно!) “коснулся в значительной мере интеллектуального слоя людей”. По не опубликованным еще воспоминаниям А. И. Микояна, после ХХ съезда было выяснено, что с 1 января 1935 года по 22 июня 1941 года подверглось репрессиям почти 20 млн. человек, из них 7 млн. приговорено к расстрелу (это не считая погибших в лагерях и на этапах!). –––––––––––––––– А между прочим, до сих пор появляются публикации о том, что Сталин вообще не имел никакого отношения к организации репрессий. Это все, дескать, начинали его соратники и они его как бы “подтолкнули”. Он как бы вынужден был продолжать это дело, чтобы не выглядеть в их глазах “оппортунистом”. Да и когда “продолжал”, то многих безобразий он как бы не касался. Это, дескать, было произволом все тех же “соратников” (того же Кагановича). А Сталин, дескать, наоборот, был вообще либералом, хотел альтернативных выборов в органы власти, хотел вообще отстранить партию от власти, передать власть выборным органам. И только из-за борьбы с “соратниками” ему это полностью не удалось. И вообще, если бы не он, то террор и “революционные” безобразия могли бы увеличиться до еще больших размеров.
Более трезвой является мысль, что Сталин, добившись абсолютной власти, проводил свою “деловую игру” так, как он понимал, как хотел, как знал, добиваясь своих целей, проигрывая, потом опять выигрывая. Жалко только, что на “кону” оказывались судьбы миллионов людей, которые были даже не “винтиками”, а игровыми “жетонами” “большой игры” товарища Сталина. И мы до сих пор вовсе не посвящены в действительный ход многих событий сталинского периода, действий Сталина как игрока. Это проявляется очень медленно и по частям. Например, в книге Александра НЕКРИЧА “1941, 22 июня” (издание которой готовилось в московском издательстве “СКИФЫ”). Некоторые фрагменты из нее напечатаны в “ОГОНЬКЕ” (июль 1991, № 27) под заголовком “ДОРОГА К ВОЙНЕ” (приводятся отрывки): Широко распространено мнение, будто Советский Союз вступил во вторую мировую войну лишь после нападения на него нацистской Германии 22 июня 1941 года. Но дело обстояло несколько иначе. КАК ДЕЛИЛИ ПОЛЬШУ 23 августа 1939 года в Москве был подписан пакт о ненападении между Германией и СССР. Секретный протокол к пакту предусматривал раздел Восточной Европы на сферы влияния между обоими государствами. Позднее германский министр иностранных дел фон Риббентроп, подписавший вместе с Молотовым пакт и секретный протокол к нему, рассказывал о заявлении, сделанном им в Москве: в отличие от английских и французских военных делегаций он прибыл в Москву не для того, чтобы просить СССР о военной помощи против Англии. Германия достаточно сильна, чтобы справиться и с Польшей, и с ее западными союзниками. В немецких архивах сохранилась реакция Сталина: “Точка зрения Германии, отклоняющей военную помощь, достойна уважения. Однако сильная Германия является необходимым условием мира в Европе, — следовательно, Советский Союз заинтересован в существовании сильной Германии”. С формулировкой “все в порядке” акцент поставлен на слове “мир”. Дальше уже проще: поскольку речь идет о поддержании мира, то нельзя допустить, чтобы западные державы поставили Германию в затруднительное положение. “В этом заключается общность интересов Германии и Советского Союза”. “Правда” назвала тогда советско-германский договор пактом мира. На рассвете 1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу, развязав таким образом вторую мировую войну. Сталин при разделении Польши запросил сначала Люблинское воеводство. По мнению известного американского историка Адама Б. Улама, сделал он это из предосторожности: если Англия и Франция выступят и Германия окажется разбитой, то Сталин, взяв Люблинское воеводство, как бы сохраняет очаг польской государственности. Когда же он убедился в том, что ни Англия, ни Франция не готовы оказать немедленную помощь своей польской союзнице, то тут же высказался за полную ликвидацию польского государства. Советская внешняя политика и в этот период исходила из доктрины Сталина, сформулированной им еще в 1925 году, но опубликованной лишь спустя два года после окончания второй мировой войны. Она гласила: “Наше знамя остается по-старому знаменем мира. Но если война начнется, то нам не придется сидеть сложа руки, — нам придется выступить, но выступить последними. И мы выступим для того, чтобы бросить решающую гирю на чашу весов, гирю, которая могла бы перевесить”. (Из речи Сталина на пленуме ЦК РКП(б) 19 января 1925 года.) Теория использования противоречий в стане империализма была неплохо проработана. Главный ее тезис: стравить капиталистов, заставить их воевать друг с другом к выгоде большевиков и социализма. В ноябре 1940 года Жданов скажет в закрытой аудитории... тов. Сталин всячески рекомендует, чтобы мы тайники, связанные с механикой международной политики, знали, изучали, чтобы в этом отношении, как говорит тов. Сталин, не были вахлаками... Роль... медведя (то есть России — А. Н.) заключается в том, что, пока дровосек дрова ломает, мы ходим по лесу и требуем попенную плату. Такого рода позицию... мы намерены вести и впредь”. (Веселое оживление в зале, бурные аплодисменты, смех.) Общность интересов Сталина и Гитлера, “правильно” понятая ими, проявляется уже через несколько часов после нападения Германии на Польшу. 1 сентября в 7.30 утра начальник генерального штаба германских военно-воздушных сил посылает телеграмму в Москву. В ней просьба, чтобы радиостанция в Минске немедленно “и впредь до дальнейшего в свободное от передачи время передавала бы для срочных воздухоплавательных опытов” непрерывные сигналы для германской авиации, бомбящей польскую территорию. Но то было лишь началом военного сотрудничества. Германия всячески торопила Советский Союз послать свои вооруженные силы в Восточную Польшу, чтобы они действовали вместе с германской армией. Только военное выступление СССР против Польши могло гарантировать выполнение Сталиным обязательств, вытекающих из секретной договоренности в Минске. Сталин ищет подходящую формулировку для официального коммюнике, которая позволила бы оправдать советское нападение на Польшу. Немецкие архивные документы донесли до нас многие нюансы этих переговоров. Сталин хочет свалить ответственность на немцев. Первоначальная формулировка гласит: Советский Союз вступает в Польшу в связи с угрозой, возникшей для белорусского и украинского населения со стороны Германии. Немцы, естественно, взбешены и решительно протестуют, указывая, что предложенная Молотовым формулировка “несовместима с содержанием московского соглашения”. Сталин отступает. В конце концов согласованное коммюнике гласит: вступление советских войск в Польшу продиктовано заботой о судьбе проживающего в Польше белорусского и украинского населения, а также ситуацией, сложившейся на территории Польши. После падения Варшавы Молотов соглашается с немцами, что в первоначальной мотивировке военного вмешательства СССР содержалась нота, “обидная для чувств немцев”, но просит “не позволять подобным пустякам вставать на нашем пути”. Молотов совершенно откровенен, ведь он разговаривает с партнером, объясняет, что другого предлога Советское правительство не видит, поскольку (внимание! — А. К.) “до сих пор Советский Союз не беспокоился о своих меньшинствах в Польше...”. Поистине умри, Денисl Лучше не напишешь! А затем уже и нота польскому правительству, извещающая, что Советское правительство не может оставить беззащитными “единокровных украинцев и белорусов”... 17 сентября Красная Армия ударила с востока по Польше. Именно в этот день, а не 22 июня 1941 года Советский Союз стал одним из участников второй мировой войны. Началось военное сотрудничество с гитлеровской Германией. Задачи партнеров были сформулированы в совместном коммюнике, опубликованном 19 сентября. Они заверяли, что действия их войск не преследуют каких-либо целей, “идущих вразрез интересов Германии и Советского Союза...” Как говорил вождь советского народа, правда, по другому поводу: “и дешево, и мило”. Вводя в заблуждение несчастных поляков, а главным образом мировое общественное мнение, Германия и СССР обещали “помочь населению переустроить условия своего государственного существования”. Спустя всего один день Сталин скажет немцам: он категорически против сохранения польской государственности в каком-либо виде... 20 сентября 1939 года представители вооруженных сил Германии и Советского Союза подписали в Москве формальное соглашение о ведении военных операций в Польше. С советской стороны оно было подписано наркомом обороны Ворошиловым и начальником Генштаба Шапошниковым. 28 сентября 1939 года фон Риббентроп снова прилетел в Москву, на этот раз для того, чтобы подписать вместе с Молотовым новый договор, теперь уже о дружбе и границе, а также сопутствующие ему секретный и конфиденциальные протоколы, углубляющие советско-германское сотрудничество. Вызванного в Москву эстонского министра иностранных дел Молотов и Сталин заставили согласиться на договор о взаимной помощи. То было началом поглощения Прибалтийских государств, завершенного в июне 1940 года. Недавние утверждения нынешних советских руководителей‚ будто между советско-германским договором о ненападении, передавшим Прибалтику в “сферу влияния” Советского Союза, и последующим ее включением в состав СССР нет связи, представляются, мягко говоря, странными и находящимися в противоречии с общедоступными теперь фактами. Осложнения, возникшие в отношениях с немцами из-за дополнительных претензий СССР на часть литовской территории, были урегулированы затем путем выплаты Советским Союзом изрядной суммы золотом. Выиграв в территории в результате пактов с Германией, Советский Союз проиграл в безопасности. Таково было самое важное последствие расширения советской территории. Польша и Прибалтийские государства служили в прошлом для СССР как бы “санитарным кордоном” против внезапного нападения с запада, поскольку СССР не имел общей границы с наиболее опасным потенциальным агрессором — Германией. Теперь же появилась общая граница с нацистской Германией и ее союзниками протяженностью около 5 тысяч километров, где почти в каждом пункте СССР был открыт для нападения. Другое важное последствие договоров с Германией и изменения геополитического положения Советского Союза заключалось в том, что СССР превратился в важнейшего поставщика стратегического сырья и продовольствия для Германии. Как происходило военное взаимодействие союзников? Советские и немецкие войска наступают на Львов с двух сторон, создается угроза их столкновения. Германское Верховное командование немедленно находит выход: оно предлагает произвести совместное наступление с последующей передачей города в руки советского командования. Договоренность достигнута, и германский военный и воздушный атташе в Москве генерал-лейтенант Кёстринг сообщает 24 сентября в отдел внешних сношений наркомата обороны: “Командир XVIII стрелкового корпуса, генерал Бейер, встретился лично с комкором Ивановым от стрелкового корпуса частей Красной Армии, находящихся под Львовом. Теснейшая связь между обоими командующими, так же как между командирами частей, восстановлена, которые сговорились о всех подробностях в товарищеском духе”. (Документ на русском языке. Стиль и орфография сохранены. — А. И.) Дело закончилось совместным парадом советских и германских войск во Львове. Таким образом, на первом этапе войны в Европе Советский Союз помог Германии, правда, далеко не бескорыстно, ликвидировать Польское государство. Карта действий немцев в Польше есть на странице ZAJTCEV.HTM . И есть информация, что без боя не обошлось (материалы военно-исторического форума):
Дышите глубже - это реальный факт>На раскуривание и оценку качества предлагается следующая трава. В пятницу по телеканалу Культура демонстрировался документальный фильм по истории бронетанковой техники. Серия про советское предвоенное танкостроение. В числе прочего было упоминание о "встрече" наших и немецких войск в Польше осенью 1939-го. Якобы обе стороны так шустро проскочили позиции поляков, что успели немного пометелить друг друга. Итоговый счет: порядка шести единиц нашей бронетехники (БА, БТ, Т-26) были разменены на 3 немецких противотанковых пушки. Далее, что называется, жду мнения специалистов. В ночь на 19.09.1939 разведывательный батальон 24 тбр (командир - капитан А.В.Егоров) вступил в бой с частями 137 пехотного полка 2 горнострелковой дивизии (командир - полковник Э.Шлеммер). По мнению советской стороны, огонь был открыт по ошибке со стороны немцев, которые не реагировали на сигналы опознавания. Результат боя: потери советской стороны - убито - 3 (в т.ч. политрук), ранено - 4, подбито 2 БА-10, 1 БТ-7, .потери немецкой стороны - убито - 3 (в т.ч. два майора), ранено - 9, уничтожено 3 противотанковых орудия. На следующий день недоразумение выяснилось, немцы выразили свое сожаление о происшедшем. С уважением–––––––––––––––––––––––– ПАРТНЕРЫ Военное сотрудничество между Германией и СССР продолжалось и после разгрома Польши. Оно принимало различные формы. Например, было налажено регулярное снабжение люфтваффе советскими метеосводками. Они облегчали бомбежку Англии, точно так же, как операция “Минск” помогала бомбить польские города. По просьбе Риббентропа Молотов и Микоян занялись изысканием подходящего места для создания немецкой военно-морской базы для ремонта немецких судов и подводных лодок. Укромная гавань, расположенная в 35 километрах восточнее Мурманска, послужила германскому военно-морскому флоту вплоть до окончания операций в Норвегии. Командующий германским военно-морским флотом гросс-адмирал Редер в специальном послании советскому наркому военно-морского флота Кузнецову высказал свою признательность. Со своей стороны, Кузнецов благодарил за признательность адмирала Редера. Ради укрепления сотрудничества между флотами в Берлин был назначен в конце сентября 1939 года советский военно-морской атташе. Позднее советский ледокол осуществил проводку через Арктический путь в Тихий океан немецкого рейдера, где тот с успехом пускал ко дну суда, направляющиеся с продовольствием и вооружением на Британские острова. Осенью 1939 года Советский Союз безоговорочно поддержал “мирную инициативу” Гитлера, заявляя, что агрессорами являются Англия и Франция, а не Германия. Молотов осудил войну против нацизма. В середине октября Сталин выдвинул новые лозунги и для Коминтерна. Они полностью соответствовали главной линии его политики — сотрудничества, а возможно, и союза с гитлеровской Германией. Среди лозунгов был и такой: “Прогнать правительства, которые за войну!” А для того, чтобы не было неясностей, Сталин уточняет в своей беседе с Димитровым в присутствии Жданова 25 октября 1939 года: “Мы не будем выступать против правительств, которые за мир!” Иначе говоря, против гитлеровского правительства — ведь оно согласно установкам Сталина “выступает с мирными предложениями”. Глава гитлеровской пропаганды Иозеф Геббельс отмечает в своем дневнике 8 ноября 1939 года по поводу очередной речи Молотова: “Яростные обвинения против капиталистических государств (имеются в виду Англия и Франция.— А. Н.) Также дружеские слова в наш адрес”. Советский Союз, оказывая политическую поддержку Германии, не упускал возможностей расширения собственной территории. Реализуя свои планы, Сталин втянулся в несчастную войну с Финляндией. Она обернулась большой кровью, а в моральном отношении — огромным поражением... ...СССР все больше демонстрировал свою лояльность по отношению к Германии. Молотов выразил полное понимание “оборонительных мероприятий” Германии на севере Европы и пожелал ей (9 апреля 1940 года) полного успеха. Речь шла о вторжении Германии в Данию и Норвегию. После оккупации территорий этих государств Германией их дипломатические представительства в Москве были Советским правительством закрыты. Молотов с присущей ему грубой откровенностью заявил на заседании Верховного Совета СССР 1 августа 1940 года (то есть уже после капитуляции Франции), что если бы не поддержка Советского Союза, то Германия не могла бы реализовать свои военные планы. (“...наше правительство... обеспечило Германии спокойную уверенность на Востоке”) Он упомянул также о попытках английской и проанглийской печати запугать СССР “перспективой усиления могущества Германии”. Последнее должно было успокоить немцев: им не следует ожидать каких-либо враждебных акций со стороны СССР. И как еще одно подтверждение дружелюбия — 18 июня 1940 года Молотов передал послу фон Шуленбургу “самые теплые поздравления” Советского правительства по случаю “блестящего успеха” вермахта, только что завершившего военный разгром Франции. За четыре дня до подписания советско-германского пакта о ненападении между СССР и Германией было подписано торгово-кредитное соглашение. Оно оказалось как бы прелюдией к заключению 11 февраля 1940 года хозяйственного соглашения. В одном из документов, подготовленных Наркомвнешторгом для опубликования, хозяйственное соглашение было оценено как “вне имеющее по своему объему и значению прецедента в истории мировой торговли”. В Берлине, в министерстве хозяйства, было создано специальное управление по германо-советскому хозяйственному обороту. Немецкие деловые круги, не все, конечно, довольно тепло отнеслись к перспективам расширения торговли и обмена с СССР – традиционным партнером 20-х и начала 30-х годов. Напомню, что за 10 лет, с 1926 по 1936 год, в СССР было поставлено промышленного оборудования и машин на сумму 4 миллиарда марок. СССР оплачивал поставки сырьем, сельскохозяйственными продуктами и золотом, Выступая на открытии Германской Восточной ярмарки в Кенигсберге в середине августа 1940 года, посланник Карл Шнурре, возглавлявший немецкие экономические делегации на переговорах в Москве, отметил, что с СССР заключены невиданные по масштабам сделки на поставку в Германию 600 тысяч кип хлопка, 1 миллиона тонн зерна, 1 миллиона тонн нефти. Немецкие индустриальные и финансовые круги, тесно связанные с военной экономикой, были удовлетворены интенсивностью и размахом советско-германских экономических связей. СТАЛИН И НАЦИСТЫ ...Будучи прагматиком до мозга костей. Сталин полагался на рациональное начало в личности Гитлера, отмечал искусность нацистской пропаганды, но, видимо, не придавал серьезного значения конечным целям Гитлера, сформулированным им еще в “Майн Кампф”. Для Гитлера пакт с СССР был необходимым военно-политическим маневром, чтобы, во-первых, обезопасить Германию от опасности войны на два фронта, а во-вторых, использовать советские сырьевые ресурсы для ведения войны. Для реализации этой программы на период до создания германской европейской империи, которая, согласно Гитлеру, будет существовать “тысячу лет”, необходимо было обеспечить получение Германией сырья и продовольствия. Главная роль здесь отводилась ресурсам Советского Союза. Осенью 1939 года Сталин играл с мыслью о возможности изменения позиции национал-социалистов. Он полагал, что так как мелкобуржуазные националисты не связаны с капиталистическими традициями, они “способны на крутой поворот, они гибки”. Сталин рекомендовал своим соратникам “отбросить рутину, не держаться за установленные правила, видеть то новое, что диктуется изменившимися условиями”. И немецкая печать, в свою очередь, писала, что благодаря экономическому соглашению с СССР, подкрепленному пактом о ненападении, английский план блокады (“окружения Германии”) потерпел фиаско. Особенно подчеркивались долговременная перспектива германо-советского экономического сотрудничества и их “естественные пространственно-экономические отношения”. Все это связывалось в теоретическом плане с построением “новой Европы” где на смену традиционному либерализму Англии и Франции придет социализм. Что же это за “социализм”? “Новое учение. — сообщал в сентябрьско-октябрьском номере ежемесячник по национал-социалистической социальной политике, — на этот раз идет не с Запада, а из центра Европы... Мы, немцы, социалисты по природе... Теперь, при помощи огня и меча, должна родиться новая социальная эпоха... Но, конечно. национал-социализм не является экспортным товаром. Мы не хотим предписывать ни одному народу того, как этот социализм будет осуществляться”. Национал-социалисты не приглашали СССР в “свой социализм”, но старались использовать его ресурсы. Практически речь шла не только о снабжении Германии советским сырьем и продовольствием в крупных масштабах, но и об услугах советской стороны для закупок в третьих странах и транспортировки в Германию через советскую территорию стратегического сырья, особенно каучука, вольфрама, олова, в которых германская военная экономика отчаянно нуждалась. Советский же Союз был заинтересован получить в обмен современное вооружение и станки. Руководитель концерна “Шкода” Громадко посетил в Москве в конце сентября — начале октября 1939 года наркомов Ванникова и Тевосяна (последний был затем с ответным визитом в Германии в 1940 году) и предложил гаубицы, зенитные орудия, морские орудия. оборудование, станки, прессы для производства стрелкового и артиллерийского вооружения, бронеплиты, дизели и компрессоры для подводных лодок и многое другое в обмен на советские поставки железной и марганцевой руд. железа, стали, ферросплавов, никеля, вольфрама, меди, олова, свинца, шарикоподшипников, а также продовольственных товаров. “Шкода” просил также разрешить транзит через СССР в ряд стран Востока, а также в Маньчжоу-Го. Во время одного из визитов в Москву Шнурре и других немецких представителей Сталин, раздраженный замедлением немецких поставок, заметил в сердцах, что он рассматривает советско-германские соглашения как соглашения о взаимной помощи. Кстати, Молотов при ратификации пакта о ненападении высказал депутатам Верховного Совета СССР свое сожаление, что был подписан только такой пакт... В течение семнадцати месяцев после подписания советско-германского пакта Германия получила из Советского Союза 865 тысяч тонн нефти, 140 тысяч тонн марганцевой руды, 14 тысяч тонн меди, З тысячи тонн никеля, 101 тысячу тонн хлопка-сырца, более 1 миллиона тонн лесоматериалов, 11 тысяч тонн льна, фосфаты, платину и почти полтора миллиона тонн зерна. Через советскую территорию осуществлялся транзит стратегического сырья и продовольствия из стран тихоокеанского бассейна, Ближнего Востока.... Сверх ожиданий немцев, Молотов предложил выделить 150 миллионов рейсхмарок на оплату расходов по переселению немцев из Прибалтики. Желание Советского Союза быть исключительно скрупулезным в выполнении обязательств по поставкам в Германию, особенно усилившиеся с марта 1941 года, выражалось даже в жалобах советской стороны, что немцы не подают достаточно вагонов, чтобы обеспечить доставку продовольствия и сырья из Советского Союза в Германию.... Внутри же Германии ширились усилиями пропагандистской машины слухи, будто Россия требует от Германии все больше оборудования, а так как Германия эти требования выполнить не в состоянии, то Россия прекратит поставки нефти и пшеницы, и поставит Германию в критическое положение. Следовательно, у Германии не будет иного выбора, как обеспечить снабжение из России военным путем... Так немцы подготовлялись к мысли о неизбежности войны с Советским Союзом.... Генерал П.Г.Григоренко писал в своих замечательных мемуарах, что серия мероприятий, предпринятых в войсках весной 1941 года, определенно свидетельствует о подготовке к наступательным операциям... –––––––––––––– Кстати, есть информация, что британские власти в 1940-1941 годах планировали и даже приступили к осуществлению операции по бомбежке советских нефтепромыслов в Баку – чтобы сократить советские поставки нефти в Германию. А если учесть и заявление Англии о том, что она может выступить на стороне Финляндии в “Зимней войне”, а также стремление Сталина завладеть Ближним Востоком (где в то время господствовала Англия), то становится удивительным, как советско-английские отношения к июню 1941 смогли остаться мирными. И становится понятной "осторожность" Черчилля по вопорсу открытия "Второго фронта" в Европе в 1942 году. Чтобы СССР понес как можно меньше потерь? После всех издевательств в 1939-весна 1941? А что будет дальше? Какую игру будет проводить Сталин, быстро справившись с Германией и сохранив силы? Успокоится или опять будет выставлять претензии своим соседям? Как показала история, – не успокоился, даже после таких кошмарных потерь. Процесс игры затягивает каждого настоящего игрока. Это с точки зрения советских граждан война с немцами оказалась Великой Отечественной, а с точки зрения Сталина – досадной промашкой на 4 года. Подставили ему немцы "свиноферму". А тут еще приходилось реагировать на борьбу за власть среди своих соратников... Но ему не откажешь, – провел жизнь очень творчески, играя очень по-крупному. |
