|
|
|
[ На главную ]
Сборник "Оборона Ленинграда"
Сборник "ОБОРОНА ЛЕНИНГРАДА,
1941-1944, Предисловие Маршала Советского Союза М.В.Захарова. Издательство "Наука",
Ленинградское отделение, СОДЕРЖАНИЕ (стр. 788-791) Предисловие ... 5 ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В БОЯХ ЗА ГОРОД ЛЕНИНА 1. Попов М. М. (командующий Лен.ВО,
Северным фронтом, Лен.фронтом) ....29 ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГОРОД-ФРОНТ 18. Расторгуев Ф. Ф. (военный комиссар
Ленинграда и начальник воен.отдела исполкома
Ленгорсовета) .... 369 Комментарии .... 774 Текст
(без фото и схем) представлен в двух файлах: obrnalg1.doc и obrnalg2.doc Скачать все одним RAR-файлом: obornlgr.rar (1,3 Мбайт) Примечание: тексты
после распознавания вычитаны, однако не на 100%,
т.е. иногда могут попадаться некоторые
(небольшие) ошибки. На этой страничке показаны фрагменты из некоторых воспоминаний, связанные с 21-22 июня 1941 г. =========== 19 Лагуткин Март 1964 г. [Дата написания статьи] Род. в 1900 г. В обороне Ленинграда большую роль сыграла местная противовоздушная оборона. Вместе с войсками Ленинградского фронта и Краснознаменного Балтийского флота части и формирования МПВО города 900 дней вели борьбу за жизнь людей, за сохранность городского хозяйства, предприятий и учреждений, обеспечивая их работу в условиях вражеских налетов и артиллерийских обстрелов. Много было сделано по оказанию помощи голодающему населению и по предупреждению эпидемических заболеваний. Проведены были и другие Мероприятия, имевшие большое значение в обороне Ленинграда. Кроме специальных частей МПВО, самое активное участие в обороне города принимало его население. Организованное в группы самозащиты, объектовые команды и бригады МПВО служб, оно представляло из себя огромную силу, насчитывавшую в своих рядах свыше 300 тыс. человек. Воинские части МПВО и жители города вписали в историю обороны Ленинграда немало волнующих страниц. Я, как участник обороны Ленинграда, в этом небольшом очерке хочу рассказать о некоторых своих личных впечатлениях и незабываемых событиях того времени и в первую очередь о действиях местной противовоздушной обороны, начальником которой я являлся весь период войны и блокады. Мне, как бывшему участнику войны в Испании, многие новые факторы войны были особенно понятны и памятны. Я был неоднократно очевидцем того, как фашистская авиация /384/
Лагуткин Е. С. Фото 1941 г. в своих налетах на города республиканской Испании часто превращала многие их кварталы в руины и пепелища, когда для ликвидации последствий воздушных налетов требовались большие людские силы, много разной техники, срочные меры по обеспечению пострадавших медицинской помощью, питанием, расселением и другие мероприятия. Было ясно, что Ленинград, как один из крупнейших политических, промышленных и культурных центров нашей страны, в случае военных действий неизбежно явится одним из главнейших объектов нападения военно-воздушных сил противника. Небольшая удаленность Ленинграда от границ, особенно с Германией и Финляндией, требовала от ленинградской МПВО постоянной готовности. В связи с этим вся работа командования и штабов была направлена на выполнение этой главнейшей задачи. 22 июня 1941 г. в 3 часа утра оперативный дежурный штаба МПВО города по телефону получил распоряжение от председателя горисполкома П. С. Попкова вызвать в свои штабы личный состав штабов районов и участков. Причина вызова /385/ и дальнейшие мероприятия оставались неизвестными. В 3 ч. 40 м. того же числа поступило дополнительное распоряжение II.С. Попкова о вызове всего личного состава МПВО. Одновременно разъяснялось, что такие мероприятия проводятся в связи с началом общегородских учений по местной противовоздушной обороне. По данным 2-го корпуса ПВО, которым командовал опытный и знающий артиллерист генерал-майор Ф.Я. Крюков, впоследствии геройски погибший на фронте, мы знали, что в 4 ч. 40 м. в районе Кронштадта сбит один самолет, а в 4 ч. 50 м. в Каунасе шел воздушный бой. Учитывая, что опасность все более надвигалась, в 5 ч. 20 м. 22 июня по радиотрансляционной сети из радиостудии командного пункта местной ПВО города был передан подписанный мною следующий текст: «Во исполнение решения исполнительного комитета городского Совета депутатов трудящихся с 10.00 22 июня 1941 г. проводится очередное учение местной ПВО города». Развертывание продолжалось как учебное. В то же время для штабов города и районов обстановка складывалась как боевая, правда с недостаточно обозначившимся противником. В дальнейшем поступили следующие сообщения: в 5 ч. 30 м. севернее Выборга появилось 11 самолетов противника, в 9 ч. 30 м. в Шлиссельбурге подан сигнал воздушной тревоги. Обстановка осложнялась. В 9 ч. 35 м. утра в штабы районов было передано еще одно мое приказание: «Только для командования. Положение тревожное. Выборг обстрелян пулеметным огнем. Всем находиться в полной готовности». Считая, что ждать больше нечего и можно потерять самое ценное - время, я в 9 ч. 40 м. отдал распоряжение, чтобы на окраинах города начали рыть щели, предупредив, чтобы в центре города работ пока не производить. Личному составу участковых формирований приказал быть у машин в полной готовности. Подготовка сил и средств местной ПВО проходила организованно. Уже к 6 часам утра 22 июня силы и средства групп самозащиты, работающие смены личного состава команд объектов и до 40% личного состава участковых команд были готовы к боевой работе. Все средства управления, наблюдения и разведки также были приведены в боевую готовность. Для приведения города в полную боевую готовность, включая и его население, к отражению воздушного нападения врага в 13 ч. 25 м. 22 июня в Ленинграде было введено угрожаемое положение. Ленинград вступил в состояние особого режима, предусмотренного законами военного времени. Все наружное и внутреннее освещение, весь городской транспорт перешли на светомаскировочный режим. В городе начались усиленные ра- /386/ боты по осуществлению всех многочисленных оборонных мероприятий. Надо сказать, что проявленная П. С. Попковым инициатива вызывать командный состав местной противовоздушной обороны города в свои штабы сыграла исключительную роль в деле своевременного развертывания всех сил и средств МПВО Ленинграда. Мы хорошо понимали, что приведением МПВО и всего населения города в состояние боевой готовности под предлогом общегородских учений, не имея на то разрешения правительства, мы берем на себя очень большую и серьезную ответственность. Но это было крайне необходимо. И эта мера оправдала себя полностью, так как в случае вторжения военно-воздушных сил противника мы могли своевременно оповестить население об угрожаемой опасности и сразу же локализовать последствия вражеского налета. Как известно, инициатива действий была в руках врага, воздушные налеты можно было ожидать в любое время. Для нас поэтому был дорог каждый час. Выигрыш во времени решал многое. Все мероприятия по подготовке города к обороне проходили в самом спешном порядке. Ленинграду нужно было время для отмобилизования частей, пополнявших фронт, для эвакуации населения и оборудования, перевода промышленности на военный лад, для строительства оборонных рубежей, усиления местной ПВО города и т. д. ...... /387/ .... Ночью 23 июня 1941 г. в 1 ч. 45 м. по городу был дан первый сигнал воздушной тревоги. Голос диктора, записанный на пластинку, произнес фразу, которая многим ленинградцам запомнилась на всю жизнь: «Внимание! Внимание! Говорит штаб местной противовоздушной обороны города. Воздушная тревога! Воздушная тревога!». Три раза повторял он эту фразу ровным, но обеспокоенным голосом. Не одна сотня мощных электрических сирен дополняла это сообщение. В это время я пытался выяснить обстановку. Мне сообщили, что попытка противника прорваться к городу отбита. Один вражеский самолет-бомбардировщик в 1 ч. 40 м. сбит огнем зенитной батареи вне черты города. После отбоя воздушной тревоги командиры штаба МПВО уточняли некоторые положения о готовности частей на случай новых попыток противника прорваться к городу. Ко мне стало поступать много телефонных сообщений, уточняющих обстановку. Я выехал в части. В казармах, на постах царила какая-то особая напряженность. /390/ 31 Кубасов 6 - 18 октября 1944 г. Род. в 1892 г. Примерно в час ночи 22 июня 1941 г. меня вызвал к телефону председатель исполкома Куйбышевского района т. Пудов и предложил отправиться на КП [МПВО]. Кроме того, мне было сообщено, что нужно приступить к развертыванию района. Итак, ночью 22 июня я уехал со своей квартиры и до сегодняшнего дня не живу там; вот уже четвертый год, как я на казарменном положении. Тяжело было то, что дома оставалась больная жена совсем одна в квартире. В три часа ночи я был вызван к генерал-майору Лагуткину. Были туда вызваны все начальники штабов районов, начальники [МПВО] районов, правда, тогда не во всех районах были начальники района, так как в то время они были еще невоенизированы и находились на правах гражданских заместителей председателей исполкомов. Генерал-майор Лагуткин, в то время полковник, сообщил нам, что Германия выступила против нас ... и что нам нужно приступить к развертыванию районов в боевой порядок и действовать согласно оперативному плану. Получив такое распоряжение, я отправился на КП и, согласно схеме оповещения, приступил к развертыванию района. .. Согласно плану оповещения, командный состав на 100% был на КП. Всего командного состава было 15 человек: начальники /493/
Кубасов А. Н. Фото 1941 г. участков, начальники служб, мои помощники. Затем постепенно, периодически прибывали бойцы, приписные командиры команд МПВО, которые были или дома или на производстве в ночных сменах. Все они приходили сюда, получали обмундирование, оснащение, переводились на казарменное положение и через три часа формирования были уже все на 100% в полном боевом порядке. Тут же была приведена в боевой порядок вся боевая техника (спецмашины, дегазаторные машины, пожарные агрегаты и т. д.). Все было приведено в боевой порядок, весь район или примерно два участковых формирования были готовы к тому, чтобы через 10 минут выступить по специальности, если это потребуется: медики - для оказания помощи, пожарники - для тушения пожаров, дегазаторы - для дегазации местности. Словом, весь личный состав - бойцы и командиры, вся имеющаяся у нас техника на вооружении - все было в боевой готовности. /494/ 1200 человек бойцов и командиров были сразу же переведены на казарменное положение... Примерно в седьмом часу 22 июня мы приступили к подготовке к рытью траншей для укрытия населения от авиабомб. Такие траншеи рылись у Дворца пионеров, в Екатерининском саду, на улице Плеханова, на территории Института им. Герцена, в Саду отдыха и в других местах... Затем было уже официальное объявление о начале военных действий и дано распоряжение о приведении в боевую готовность объектов. Были вызваны начальники объектов, начальники штабов, перед которыми была поставлена задача развертывания объектов согласно оперативным планам. Они обязаны были перевести на казарменное положение свои подразделения, оснастить их, подготовить светомаскировку, установить оперативное дежурство и т. д. Комиссар штаба района и политические руководители развернули соответствующую массово-политическую работу среди мобилизованных товарищей. Надо сказать, что тогда настроение у бойцов личного состава (в то время у нас был почти исключительно мужской состав, женщины были только в медико-санитарных подразделениях) было хорошее. . . Дисциплина была на высоком уровне. По этому можно было уже судить, что мы без особых трудностей справимся с поставленными задачами. Я особенно был уверен в этом, так как знал своих людей, знал их подготовку и их отношение к защите своей Родины. С первого же дня войны со стороны бойцов и командиров было проявлено много гибкости в части рационализаторских предложений, направленных на лучшую организацию боеспособности наших подразделений. .. Первое бомбометание немецкой авиацией было применено в сентябре месяце 1941 г. по Смольнинскому и Куйбышевскому районам. .... /495/ 14 Гриценко 26 мая 1944 г. Род. в 1904 г. ... 22 июня 1941 г. я, как всегда очень рано, часов в 6, прибыл на аэродром для выпуска очередного самолета в рейс на Москву. Погода была хорошая. Ничто не предвещало изменения плана. Самолет должен был вылететь в 7 ч. 00 м. Неожиданно из Москвы прислали телеграмму: все рейсы отменить, пассажиров отпустить и ждать распоряжений. Пассажиры с большой неохотой уехали с аэродрома, так как они не знали, в чем дело, и, только ссылаясь на плохую погоду в Москве, удалось уговорить их покинуть аэродром. В 11 часов передали, что в 12 часов будет важное сообщение. Все стало более или менее ясно для нас. Самолеты были приведены в боевую готовность. В то время мой отряд имел следующий самолетный парк: 4 самолета «Дуглас», 2 самолета Г-2 (ТБ-3) - 4-моторные тяжелые бомбардировщики, 2 самолета ТБ-1 или Г-1-2-мо-торные бомбардировщики, 3 самолета СБ (ПС-41) и 3-4 самолета типа Р-5 - почтовые транспортные самолеты, которые осуществляли матричную связь между Ленинградом и Москвой. Летный состав был наиболее квалифицированный во всем Северном управлении. У меня были отличные летчики-дугласисты - водители пассажирских машин... /324/ Кроме них, в отряде было несколько пилотов с большим опытом работы в тяжелых метеорологических условиях на самолете Р-5, так называемых матричников, которые доставляли матрицы «Правды» и «Известий» в Ленинград вне зависимости от погоды. Это летчики: Михеев, Лебедев, Максименко, Тыклин... В первые же дни войны Военсовет Северного фронта дал нам громадную загрузку. Мы перевозили большое количество боеприпасов, главным образом на север, в направлении Кольского полуострова, из Ленинграда. Мы возили винтовки, взрыватели к авиабомбам, взрыватели к минам, патроны. Основной поток был на север. Это было в самые первые дни войны. Одновременно с этим санитарная авиация стала работать по подброске крови, медикаментов в места предполагаемого базирования госпиталей и подвозу обратно раненых, которые уже появились. Фронт придвигался к Ленинграду очень быстро. Поэтому вскоре санитарные отряды оказались в Ленинграде у места. Они возили раненых от Луги, Кингисеппа, из района Пскова, Гдова. Самолеты связи, которые тоже были у нас в это время, развозили газеты и листовки. Боевого применения в первые дни авиация у нас не имела. Летать приходилось в чрезвычайно трудной обстановке. Авиация противника в то время господствовала в воздухе и маленьким безоружным самолетам приходилось пользоваться главным образом своим умением прятаться на бреющем полете среди массивов лесов, за какое-нибудь строение. Первые же этапы работы санитарной и связной авиации повлекли за собой жертвы. . . Обстановка требовала большого внимания и напряжения от летчиков. Нужно было уметь вовремя спрятаться, ибо бороться мы не были в силах. Не было чем бороться.. .... /325/ 18 Расторгуев Ноябрь 1963 г. Род. в 1902 г. Великая Отечественная война застала меня в должности ленинградского городского военного комиссара. Рано утром 22 июня 1941 г. военные комиссариаты города приступили к подготовке проведения мобилизации ленинградцев в действующую армию, которая у нас прошла организованно и планомерно. Военкоматы города полностью и в установленный срок выполнили все наряды на призыв военнообязанных. Военкоматы должны были в сжатые сроки и строго по плану собрать в местах формирований воинских частей сотни тысяч людей, подать тысячи грузовых и легковых автомашин. В городе были развернуты десятки мобилизационных пунктов. Успех мобилизации решался срочностью явки военнообязанных, быстротою освобождения их от производства, своевременным проведением расчетов с уходящими в армию, организованной доставкой на сборно-сдаточные пункты годных для армии автомашин и лошадей. Мобилизация в городе прошла при высоком патриотическом подъеме всех ленинградцев, желавших поскорее отправиться на фронт. Достаточно сказать, что только за 22 и 23 июня к нам на сборные пункты военкоматов явилось с повестками и без повесток около 100 тыс. ленинградцев, требовавших отправить их в действующую армию. На сборные пункты шли «и стар и млад», приходили кадровые питерские рабочие, защищавшие Петроград в 1918-1919 гг., приходила молодежь, доказывая, что она должна быть там, куда идут их отцы и братья. /369/
Расторгуев Ф. Ф. Фото 1942 г. Успешному проведению в течение нескольких дней мобилизации сотен тысяч ленинградцев в армию способствовало то, что этим также занималась ленинградская партийная организация, оказавшая огромную помощь военкоматам в выполнении этой задачи. Ленинградская партийная организация поддержала инициативу трудящихся города и приступила к созданию добровольных формирований - армии народного ополчения. Помню, что уже на второй день войны, 23 июня, я доложил секретарю горкома А. А. Кузнецову о том, что в военкоматы и на сборно-мобилизационные пункты, помимо призываемого по плану контингента военнообязанных, явились десятки тысяч ленинградцев, требующих срочной отправки на фронт. Советские патриоты, независимо от возраста, здоровья, семейного положения и специальности, выражали горячее желание вступить в ряды защитников нашей социалистической Родины, чтобы с оружием в руках сражаться с немецко-фашистскими захватчиками. Я просил дать мне возможность обеспечить /370/ отправку на фронт в первую очередь призванных по мобилизации. Но тогда же возник вопрос о возможности придать организованные формы всенародному массовому движению ленинградцев, поднявшихся на защиту своей Родины. А. А. Кузнецов обещал посоветоваться с А. А. Ждановым. На второй день войны я вместе с заведующим военным отделом горкома партии И. А. Верхоглазом опять встретился с Кузнецовым. Обсудив создавшееся положение, решили одновременно с проведением плановой мобилизации начать формирование народного ополчения, в духе традиций Отечественной войны 1812 г. Тут же И. А. Верхоглазу было поручено разработать общие принципы и порядок организации народного ополчения. Такой проект вчерне (карандашом) и был им составлен, а 25-26 июня мы окончательно подготовили этот документ. 27 июня на совещании секретарей райкомов в Смольном рекомендации на формирование Ленинградской армии народного ополчения (ЛАНО) были одобрены и выработаны указания о записи добровольцев. Решено было создать 200-тысячную армию народного ополчения путем формирования в каждом из городских районов по одной дивизии 10-12-тысячного состава и ряда частей специального назначения. Порядок организации частей народного ополчения был установлен добровольный. Основным принципом комплектования был производственный признак, т. е. каждый завод или фабрика имели право формировать свои роты, батальоны и полки. Разрешалось применять «семейный принцип» укомплектования мелких подразделений. Ответственность за проведение организации, формирования, вооружения и материально-технического обеспечения всех частей народного ополчения была возложена на райкомы ВКП(б) и райисполкомы города. ...... /371/ 2 Новиков Апрель 1964 г. Род. в 1900 г. Великая Отечественная война застала меня в Ленинграде в должности командующего воздушными силами Ленинградского военного округа. Правда, я в воскресенье 22 июня 1941 г. собирался уезжать в Киев, куда получил назначение на должность командующего воздушными силами Киевского Особого военного округа, но развернувшиеся события в ночь с 21 на 22 июня не позволили мне выехать к месту новой службы. Примерно в первом часу ночи начальник штаба округа генерал Д. Н. Никишев позвонил мне на квартиру и настойчиво просил срочно прибыть к нему по особо важному и срочному делу. Время было тревожное - эхо войны на западе докатывалось и до нашего округа. Нам было достоверно известно о сосредоточении на севере Финляндии немецко-фашистских войск и авиации, перебрасываемых из Германии и Норвегии. Мы также знали, что по ту сторону границы наблюдается усиленное строительство наблюдательных вышек, что финны активизируются на границе, в особенности на Карельском перешейке, что Гитлер сосредоточил на наших западных границах до 180 дивизий. Кроме того, совершая очередные полевые поездки с командующим войсками округа генерал-лейтенантом М. М. Поповым на Ханко и на кандалакшско-мурманском направлении, я лично /75/
Новиков А. А. Фото 1942 г. убедился в тревожном положении на границе и активизации действий будущих противников. Немецкие самолеты в ясную погоду перелетали нашу границу и производили фотосъемки интересовавших их направлений и объектов. Следовало бы наказать наглецов, но мы стремились избежать всяких инцидентов, которые противник мог бы использовать для еще более крупной провокации. Атмосфера была накалена до предела. Вот почему звонок генерала Д. Н. Никишева сразу вызвал чувство глубокой тревоги. «Уж не война ли?» подумал я. Незамедлительно вызвал машину и явился в кабинет начальника штаба округа. Я застал его очень утомленным и взволнованным. Поздоровавшись, он предложил мне, как обычно, сесть и сообщил, что на рассвете ожидается нападение фашистской Германии, поэтому необходимо немедленно привести всю авиацию округа в полную боевую готовность, но конкретных боевых задач пока не ставить до получения указаний из Генштаба. Ввиду изменившейся обстановки он предложил мне все распоряжения по /76/ авиации отдать лично, так как приказа по округу о смене командования ВВС еще не было. «Завтра к вечеру, - добавил он,- в Ленинград должны вернуться М. М. Попов из Мурманска, а возможно и А. А. Жданов, уехавший отдыхать в Сочи, которые окончательно решат вопрос о командующем ВВС округа». Генерал Д. Н. Никишев был очень добросовестным и трудолюбивым штабным работником, но не очень словоохотливым. Чтобы получить от него дополнительные сведения, надо было обязательно задавать ему вопросы по интересующему вас делу. Поэтому я сразу же его спросил: «Как же быть, авиацию привести в полную боевую готовность, а конкретно боевых задач не ставить?». Мне это было неясно. У истребителей боекомплект всегда определенный, а у бомбардировщиков бомбовая оснастка целиком зависит от поражаемой цели. Если надо бомбардировщикам действовать по живой силе, то бомбовая оснастка будет одна, при действиях по укреплениям - другая, по аэродромам - третья и т. д. Генерал Никишев мог лишь повторить свой приказ, т. к. обстановка в тот день и час была слишком неясной, чтобы ставить перед авиацией более конкретные задачи. Расстроенный неясностью задачи, с тревогой и волнением я покинул кабинет Д. Н. Никишева. Пришел к себе в штаб и тут же по телефону обзвонил всех командиров авиадивизий, передав приказание: немедленно по тревоге привести авиачасти дивизии в полную боевую готовность, с рассветом рассредоточиться на полевые аэродромы своего аэроузла; подготовить боекомплект бомб для действий по живой силе и аэродромам противника; установить непрерывное наблюдение за воздухом. Истребительным авиадивизиям было также отдано приказание быть в полной боевой готовности и установить на каждом аэродроме дежурство по одной эскадрилье, готовой к немедленному вылету по сигналу ракеты. Так началась для меня война. В город она вошла на рассвете в воскресный день, 22 июня, когда люди безмятежно еще спали глубоким сном. В 3 часа утра высоко в небе промчалась девятка истребителей И-16, ведомая старшим лейтенантом Гнеушевым. Это ленинградские летчики начали свою боевую вахту по охране великого города. А вскоре после этого в небе Ленинграда произошел первый воздушный бой летчиков-истребителей Шаврова и Бойко со звеном «мессершмиттов-110», пытавшихся обстрелять один из наших аэродромов. В ночь на 23 июня прозвучал сигнал первой воздушной тревоги. Щемящий сердце вой многочисленных сирен повис над городом, а в 1 ч. 45 м. ночи был сбит зенитчиками в пригороде северо-западнее Ленинграда первый вражеский бомбарди- /77/ ровщик «юнкерс-88». Его экипаж (четыре немца) был взят и плен и доставлен в Левашевский госпиталь для оказания медицинской помощи. Это был первый захваченный в плен немецкий экипаж, с которым мне пришлось встретиться. Пленные упорно твердили одно и то же: летели, мол, из Германии для бомбежки в Англию, заблудились и поэтому очутились над территорией Советского Союза. Но потом нам все же удалось от них получить некоторые интересные сведения о фашистской авиации. Днем 23 июня летчиком А. Чирковым на самолете Як-1 был сбит в воздушном бою первый фашистский бомбардировщик «хейнкель-111», рухнувший на ленинградскую землю. Так началась длительная и тяжелая борьба с фашистской авиацией в небе Ленинграда. Утренние часы первого дня войны были особенно тягостны. В девятом часу утра 22 июня нас, командующих родов войск, ознакомили с директивой, подписанной наркомом обороны С. К. Тимошенко и начальником Генштаба Г. К. Жуковым. В этой директиве говорилось, что 22 июня 1941 г. в 4 часа утра немецкая авиация совершила бомбардировочные налеты на наши аэродромы и города в западной приграничной полосе, что одновременно с этим враждебным актом германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли советскую границу. Нашим войскам ставилась задача уничтожать вражеские войска только в районах вторжения их на советскую территорию, но границы до особого распоряжения не переходить. Нашей авиации разрешалось наносить удары лишь по германской территории на глубину до 100-150 км, а на Финляндию и Румынию налеты вообще запрещались до особых указаний. В 12 часов дня по радио мы услышали правительственное сообщение о нападении Германии на нашу страну и о вступлении Советского Союза в войну. По плану обороны с началом военных действий Ленинградский военный округ преобразовывался в Северный фронт в составе 14-й, 7-й и 23-й армий. Войска фронта должны были прикрыть советскую границу от Баренцева моря до южного побережья Финского залива западнее Ленинграда общим протяжением свыше 1200 км. К началу войны почти все войска округа были сосредоточены к северу от Ленинграда для организации прочной обороны наиболее важных направлений на границе с Финляндией, и лишь незначительная их часть да Балтийский флот прикрывали южное побережье Финского залива. С юго-запада Ленинград прикрывался войсками Прибалтийского Особого военного округа, в глубоком тылу которого он находился, отделенный /78/ от границ Восточной Пруссии пространством более чем на 750 км. В первые же дни войны наш сосед - Прибалтийский Особый военный округ - был поставлен в крайне тяжелое положение. Под натиском превосходящих сил противника войска округа вынуждены были отступать, и гитлеровские армии в сравнительно короткое время достигли рубежей нашего Северного франта, создав непосредственную угрозу Ленинграду. К вечеру первого дня войны нам стало известно, что в результате мощного, заблаговременно подготовленного удара немецкой группы армий «Север», при поддержке 1-го воздушного флота, войска нашего соседа понесли большие потери в живой силе и технике и с тяжелыми боями отходят на рубеж Западной Двины. Что и говорить, известие не из приятных, оно камнем легло каждому на сердце и заставило призадуматься о надвигающейся опасности. Развивая в Прибалтике наступление в быстром темпе, гитлеровские армии хлынули на север и 5 июля овладели городом Остров, а 9 июля - Псковом. Смертельная опасность нарастала, быстро приближаясь к Ленинграду. В этих условиях командованию Северного фронта пришлось незамедлительно перестраиваться и перебрасывать часть войск с Карельского перешейка на псковское направление и срочно создавать новый оборонительный рубеж по реке Луге, от Кингисеппа на Лугу и далее к озеру Ильмень, общим протяжением до 250 км по фронту. Задача была чрезвычайно трудной. Сложность ее выполнения заключалась не только в том, что надо было построить и оборудовать укрепленные полосы нового оборонительного рубежа буквально в несколько дней, айв том, что надо было одновременно создать солидную группировку войск, способных не только занять, но и прочно оборонять создаваемый рубеж обороны. В резерве у Военного совета фронта такой группы войск не было, поэтому пришлось для этой цели оголять другие боевые участки фронта. Но ввиду того что протяженность финского участка фронта была очень большой, а боевые порядки наших войск там не имели достаточной плотности, то и отсюда не представлялось возможности взять значительные силы. .... /79/ 1 Попов Март 1964 г. Род. в 1902 г.
Попов М.М. Фото 1941 г. /30/ ... В десятых числах июня [1941] была получена директива Наркома обороны, которой назначалась большая комиссия под председательством командующего Ленинградским военным округом с возложением на нее задач выбора площадок для строительства аэродромов для базирования истребительной и бомбардировочной авиации по берегам Баренцева моря. Подобное поручение никак не устраивало меня как командующего, не успевшего еще в должной мере изучить войска и приграничную территорию округа. Поэтому пришлось до работы комиссии провести намечавшуюся ранее по плану оперативной подготовки полевую поездку по частям 14-й армии для изучения вопросов и условий прикрытия и обороны мурманского и кандалакшского направлений, на которых, по данным разведки, на территории Финляндии уже начали сосредоточиваться немецкие войска. Перед отъездом начальник Ленинградского торгового порта сообщил мне о том, что немецкие торговые суда, обычно с большом количестве стоявшие у стенок Ленинградского порта, /35/ начинают спешно покидать порт, не закончив грузовых операций. Казалось очень подозрительным и поведение сотрудников германского консульства в Ленинграде. Как нам стало известно, днем они резали на мелкие части множество бумаг и документов, а по ночам, примерно между 24 и 1 часом ночи, когда в условиях белых июньских ночей относительно темнеет, жгли их, поливая керосином, в топках своей котельной. Более того, жены сотрудников консульства, обычно заказывавшие себе наряды у ленинградских портних, примерно в эти же дни всячески торопили портних с выполнением работ или просто забирали у них свой материал, не останавливаясь перед уплатой неустойки. Так врожденная немецкая расчетливость и педантизм помогали приоткрывать завесу над назревающими “в тайне” событиями. Все эти сообщения, естественно, настораживали и побуждали нас трезво оценивать обстановку и делать из этого необходимые выводы. В ходе полевой поездки практически на местности изучались возможные варианты вторжения противника на нашу территорию и отрабатывались мероприятия по нашему противодействию. Пребывание на границе лишний раз убедило меня в том, насколько откровенно немцы и финны подводят свои войска к нашим рубежам и готовят плацдармы для наступления. Так, например, при ознакомлении с пограничным участком в районе Куолаярви (кандалакшское направление) по докладам командира 122-й стрелковой дивизии и начальника погранотряда было установлено, что в непосредственной близости от госграницы против Куолаярви несколько дней тому назад началось сосредоточение и развертывание немецких войск, а немного южнее - финских частей. Белые ночи не позволили провести эти мероприятия скрытно, и они отлично наблюдались погранпостами, особенно с вышек и с наблюдательных пунктов, оборудованных на высоких деревьях. . . . . . /36/ .... Полевая поездка подтвердила наши опасения, рождавшиеся еще в штабе округа, что на мурманское и кандалакшское направления нацеливаются примерно по корпусу немецких войск, усиленных финнами, с очевидной задачей захвата весьма важ- /37/ ных для нас пунктов - Мурманска, главной базы нашего Северного флота и единственного незамерзающего порта в этом районе, и Кандалакши, в результате чего врагу удалось бы перерезать Кировскую железную дорогу, по которой идет все снабжение Северного флота, 14-й армии и сравнительно большого населения Заполярья. Мы считали совершенно необходимым распространить наше решение о переходе к обороне войск на кандалакшском направлении на войска, предназначенные для прикрытия и обороны мурманского направления и побережий полуостровов Рыбачий и Кольский, о чем очень просил командарм и на что ему было дано разрешение. В Мурманске мы подвели итоги нашей полевой поездки, внесли некоторые коррективы в разработанные ранее планы прикрытия, не меняя их основной сущности, - мурманское направление - две стрелковые дивизии, кандалакшское - две стрелковые и одна танковая дивизии и, наконец, на кестеньгском направлении - один стрелковый полк. ... Затем состоялось знакомство и первая встреча с командующим Северным флотом вице-адмиралом А. Г. Головко.... К концу нашей встречи А. Г. Головко сообщил, что миноносец, выделенный для комиссии по выбору аэродромов, на котором я должен был отправиться, к выходу в море готов, и предложил уточнить время этого выхода. Не лежала душа, как говорится, к этому расставанию с сушей почти на месячный срок. Однако не выполнить директивы /38/ наркома, конечно, было нельзя. После некоторых размышлений было найдено разумным доложить ему по телефону наши настроения. И вот нарком на проводе. Короткий доклад об обстановке на сухопутной границе, на море и в воздухе и откровенное заявление, что в этих условиях выход в море нецелесообразен. "Хорошо, что позвонил, - прозвучал в трубке голос наркома. - Выход в море пока отложим. Немедленно возвращайся в Ленинград". Присутствовавшие при этом разговоре с наркомом - комфлота и командарм - усмотрели в отмене выхода в море некоторое подтверждение нашим опасениям. "В воздухе пахнет грозой",-пропел А. Г. Головко и тут же по телефону подал команду отменить выход в море миноносца. В Ленинград я возвращался поездом “Полярная стрела”. День 21 июня, проведенный в вагоне, прошел спокойно. ... В Петрозаводске, куда мы прибыли около 4 часов утра 22 июня, помимо ожидавшего нас командарма генерал-лейтенанта Ф. Д. Гореленко, встретили еще секретаря ЦК Карело-Финской ССР и начальника Кировской железной дороги. Прежде всего они сообщили о полученном распоряжении из Москвы: вагон командующего от поезда отцепить и вне графика безостановочно доставить его в Ленинград, для чего выделить отдельный паровоз. Этот паровоз уже готов, и через несколько минут можно отправляться. Распоряжение о срочной доставке вагона командующего в Ленинград, естественно, вызвало у них озабоченность и настороженность. Однако в тот час и в те минуты мы могли только предполагать, что назревают какие-то события, несомненно связанные с войной. Мы ничего не могли объяснить товарищам, а так как маневровый паровоз уже тянул вагон по путям станции, пришлось наскоро рассказать об обстановке и решениях, принятых на севере, т. е. на участке 14-й армии, и предложить командарму Ф. Д. Гореленко, на участке которого финские части уже были выдвинуты к границе, срочно привести войска в боевую готовность и занять ими оборону по плану прикрытия. Мы с членом Военного совета корпусным комиссаром Клементьевым ломали головы в догадках, что означает /39/ это распоряжение о срочной доставке нас в Ленинград. Что это не случайно, а вызвано какими-то особыми событиями, сомнений быть не могло. Больше, конечно, не спалось, временами мы включали радио, но советские станции, как обычно, в это время молчали, а из-за границы передавалась легкая, преимущественно танцевальная, музыка. Это было в ночь перед началом войны. На одной из станций, где-то на полпути до Ленинграда, около 7 часов утра наш более чем скромный состав сделал свою первую остановку. Явившийся в вагон комендант с противогазом на левом боку, символом боевой готовности, представившись, доложил, что остановка вызвана необходимостью проверить буксы и будет очень короткой, а дальше намечается следование до Ленинграда без единой остановки. Но самое главное, продолжал он с заметным волнением, примерно час тому назад по селекторной связи из Ленинграда передали только для сведения начальника станции и коменданта сообщение, что немцы около 4 часов утра отбомбили на западе ряд наших городов и железнодорожных узлов и после сильного артиллерийского обстрела перешли границу и вторглись на нашу территорию. Им обоим приказано приступить к проведению мероприятий по плану отмобилизования. На наши вопросы, подвергся ли бомбежке Ленинград и об обстановке на финской границе, комендант ответить не мог и попросил разрешения удалиться, чтобы поторопить отправку. Вскоре мы тронулись и с не меньшей, чем раньше, скоростью устремились к Ленинграду, до которого, по расчетам того же коменданта, оставалось не более 3 часов пути. Утром 22 июня мы вернулись в Ленинград. Здесь мы узнали, что началась война, давно казавшаяся неизбежной. Встречавший нас на вокзале генерал К. П. Пядышев тут же в вагоне кратко обрисовал обстановку. Около 1 часа ночи была получена директива наркома, предупреждавшая о том, что 22-23 июня возможно нападение гитлеровских войск на нашу страну. Директивой требовалось привести войска в боевую готовность и занять огневые точки в укрепрайонах на госгранице. Штаб округа тут же был собран по боевой тревоге, и войскам направлены были соответствующие указания. Около 5 часов утра стало известно, что после бомбардировочных ударов по ряду наших городов, портов, аэродромов и железнодорожных узлов, вслед за сильной артиллерийской подготовкой, немцы на западе перешли границу и вторглись па нашу территорию. На всем протяжении финской границы пока было спокойно. В 4 часа утра немецкие самолеты летали над базой Северного флота - Полярный. Ленинград и другие объекты на террито- /40/ рии округа бомбардировке не подверглись. Все войска приступили к выполнению задач по плану прикрытия и отмобилизации. В штабе округа находился генерал армии К. А. Мерецков, прибывший утром как представитель наркома. На Невском проспекте, по которому мы ехали в штаб округа, царило обычное в эти воскресные часы оживление. Официального объявления о начавшейся войне еще не было, но, как рассказал К. П. Пядышев да и шофер, старый ленинградец, слухи о войне уже вовсю ходят по городу, хотя пока никто этому не хочет верить. Прибыв в штаб, я сразу же прошел в кабинет начальника штаба округа генерала Д. И. Никишева, где застал К. А. Мерецкова, говорившего с кем-то по телефону, П. Г. Тихомирова, И П. Евстигнеева и других генералов и офицеров, склонившихся над картами, разложенными на большом столе. Д. Н. Никишев к тому, что сообщил мне К. П. Пядышев, добавил только, что пока все идет по плану и войска выдвигаются в свои районы в соответствии с их задачами, и показал недавно полученную директиву наркома, требующую от всех приграничных округов активных действий, с тем чтобы уничтожить вражеские силы в районах, где они нарушили нашу границу. Далее директива требовала ударами нашей авиации "уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск", но на территорию Финляндии и Румынии налетов до особых указаний не делать. Для ответа на вопрос, как обстоят дела у левого соседа, слово было предоставлено генералу Тихомирову, которому после больших трудов удалось связаться с операторами Северо-Западного фронта и получить от них некоторую информацию, по которой следовало, что войска 8-й и 11-й армий под ударами превосходящих, преимущественно танковых, сил противника почти на всем протяжении оставили линию госграницы и отходят в глубь нашей территории. Оторвавшись, наконец, от телефона, К. А. Мерецков сказал, что из Генштаба трудно добиться каких-либо данных о положении у наших соседей, но ясно одно: против Западного фронта противник развернул наступление также крупными силами и местами уже глубоко вторгся на нашу территорию, особенно на стыке с Северо-Западным фронтом. Везде идут упорные бои. Затем мы приступили к рассмотрению и обсуждению ряда самых разнообразных вопросов, не терпящих отлагательства. Вошел адъютант начальника штаба и доложил, что через несколько минут будет передаваться по радио особое прави- /41/ тельственное сообщение. Приказали включить и настроить приемник. И вот ровно в 12 часов мы услышали заявление Советского правительства о вероломном нападении фашистской Германии на Советский Союз... Наметив с Д. Н. Никишевым план работы на ближайшие часы, мы с К. А. Мерецковым спустились в мой кабинет, пригласив с собой начальника разведывательного отдела штаба округа П. П. Евстигнеева для того, чтобы во всех деталях разобраться в обстановке на финской границе и прежде всего уточнить характер группировки, созданной финнами и немцами против нас. ... /42/ .... К исходу дня, вернее поздно ночью, были получены донесения о том, что войска округа почти везде заняли свои районы по плану прикрытия, что в наших условиях было равносильно занятию обороны, причем без всяких помех со стороны противника. Бессонная и напряженная ночь и тревожное утро на всех границах округа прошли без особых происшествий. Только утром 23 июня мы смогли разобраться в обстановке, складывающейся у нашего левого соседа - Северо-Западного фронта. Первый день войны был для него очень тяжелым... Оценивая происходящие события, мы приходили к выводу, /43/ что первый день войны оказался для наших Вооруженных Сил, да и для всей страны очень тяжелым, что немало встревожило и нас, проведших этот день в относительно спокойных условиях. К. А. Мерецков порекомендовал приступить к выбору и рекогносцировке возможных оборонительных рубежей между Псковом и Ленинградом, с немедленным вслед за этим развертыванием на них оборонительных работ с привлечением свободных войск, а главное - местного населения. Такой совет бывшего начальника Генштаба, бесспорно лучше кого-нибудь другого знавшего наши возможности и перспективы развития событий, заставил призадуматься. Мы опасались, не вызовет ли это нездоровых и упадочнических настроений. Конечно, будучи в принципе согласным с К. А. Мерецковым, с его советами и рекомендациями, я счел необходимым этот вопрос тщательно согласовать и обсудить с руководителем Ленинградской городской парторганизации А. А. Кузнецовым. Однако чтобы не терять времени, после беседы с К. А. Мерецковым я вызвал к себе своего заместителя, достаточно опытного генерала К. П. Пядышева, которому и была поручена подготовка рубежей на юго-западе Ленинграда. Уже утром следующего дня (24 июня) К. П. Пядышев доложил о составе, порядке и сроках работ рекогносцировочных групп, о примерной организации и последовательности оборонительного строительства.... /44/ (24/08/2015) [ На главную ] |
