|
|
|
[ На главную ]
НАКАНУНЕ
22 июня 1941 г. Ю.Я. КИРШИН, Н.М. РAMАНИЧЕВ Статьи
Уже полвека история Великой Отечественной войны вызывает неослабевающий интерес не только специалистов-исследователей, но и простых людей, желающих знать правду о ней. Масштабы и истинные причины поражений советских войск, огромные людские и материальные, потери, понесенные армией и народом в начале войны, длительное время скрывались от общественности. Авторы статьи предпринимают попытку проанализировать основные причины неготовности советских вооруженных сил к отражению германской агрессии летом 1941 г. В большинстве трудов, затрагивающих эту проблему, главные причины катастрофы 1941 г. сводятся к нехватке времени на проведение мероприятий, намеченных политическим и военным руководством страны в последние два-три предвоенных года, в частности, по производству новых танков и самолетов; к несвоевременному, .приведению, войск в. состояние должной боевой готовности, а также к просчетам в определении вероятного срока начала войны (1). На протяжении всего межвоенного периода руководство Советской страны не жалело сил и средств на создание армии, способной отразить любую агрессию. Если к концу 20-х годов Красная Армия располагала всего лишь 89 танками и 1394 самолетами всех типов в основном иностранных образцов, то к лету 1941 г. по числу танков и боевых самолетов РККА превосходила армии Германии, Италии, Румынии, Финляндии, Венгрии и Японии, вместе взятые. В 1941 г. она имела больше орудий и минометов, чем самая многочисленная в то время армия мира — германская (2). Это соотношение было достигнуто за исключительно короткий срок — 1929—1941 гг. — ценой неимоверных усилий советских людей, работавших на предприятиях промышленности, в сельском хозяйстве, трудом миллионов репрессированных, ссыльных и заключенных. Однако советское политическое и
военное руководство не сумело разумно
распорядиться имевшимися у него столь
значительными средствами ведения вооруженной
борьбы. 2. Подсчитано по: Документы и материалы Института военной истории Министерства обороны СССР (далее - ИВИ. Документы и материалы); История Великой Отечественной войны Советского Союза, т. 1, с. 475; Артиллерия в наступательных операциях Великой Отечественной войны, кн. 1. М., 1964, с. 329; кн. 2. М„ 1965, с. 131, 377, 388; История отечественной артиллерии, кн. 8. М.-Л., 1964, с. 216-218; Самоходная артиллерия в Великой Отечественной войне, м., 1956, с. 30; История второй мировой войны 1939-1945, т. 4, с. 14, 247; т. 3, с. 327. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd. 5/1. Stuttgart, 1988, S. 554. /3/ Причины такого положения лежат в первую очередь в установленном в 30-х годах авторитарном режиме, в условиях которого ни один вопрос военного строительства не решался военным ведомством без санкции И.В. Сталина и В.М. Молотова, на имя которых адресовались предложения наркома обороны и других военных руководителей. Сталинский режим виновен в том, что накануне войны советские вооруженные силы были обезглавлены. Гитлер придавал этому фактору очень важное значение, принимая решение о непосредственной подготовке к нападению на Советский Союз и, особенно, о сроках агрессии. В январе 1941 г. на совещании с представителями руководства вооруженных сил рейха В. Браухичем, В. Кейтелем, А. Йодлем, Ф. Паулюсом, А. Хойзингером и другими он заявил: "Для разгрома России вопрос времени очень важен. Хотя русская армия является глиняным колоссом без головы, ее будущее развитие нельзя точно предсказать. Так как Россия должна быть в любом случае разбитой, то сделать это лучше сейчас, когда русская армия не располагает руководителями" (3). Точные цифры, характеризующие размеры репрессий в Красной Армии, пока еще трудно установить. Документальные данные противоречивы. Так, народный комиссар обороны К.Е. Ворошилов на заседании военного, совета при наркоме обороны 29 ноября 1938 г. заявил: "В ходе чистки Красной Армии в 1937-1938 годах мы вычистили более четырех десятков тысяч человек" (4). В справке же заместителя наркома обороны Б.А. Щаденко сообщается о том, что с 1937 по 1939 г. только из сухопутных войск уволено 36898 человек, из которых 11178 человек затем были восстановлены на службе в соответствии с решением ЦК ВКП(б) о кадрах, принятым в январе 1938 г. (5) С мая 1937 г. по сентябрь 1938 г. на флоте было репрессировано более 3 тыс. человек (6). Количество выбывших из кадров армии в целом составляло 11% численности командного состава (7). Ущерб был нанесен огромный. Репрессии коснулись в первую очередь высшего и среднего командного состава. Были сменены все командующие войсками военных округов, 90% их заместителей, начальников родов войск и служб, 80% руководящего состава корпусного и дивизионного звеньев, 91% командиров полков и их заместителей. Массовые репрессии привели к значительным перемещениям командного состава на несколько ступеней вверх. Были случаи, когда командиры батальонов назначались командирами дивизий и даже корпусов, а командиры взводов - командирами полков. В 1938 г. были перемещены почти 70% командиров (8). После 1939 г. репрессии в армии пошли на убыль, однако не прекращались до самого начала войны. Накануне ее, в частности, была арестована, а затем уничтожена большая группа военачальников, среди которых были командующий войсками Прибалтийского военного округа А.Д.Локтионов, начальники главных управлений ВВС П.В. Рычагов и ПВО Г.М. Штерн. Уже в начале войны, в июле, был арестован заместитель народного комиссара обороны К.А.Мерецков (9). Массовые репрессии породили у командного состава страх, боязнь ответственности, перестраховку. Это привело к безынициативности, пассивности, что отразилось на уровне управления, работе командных кадров как в предвоенные годы, так и особенно в первые месяцы войны. Текучесть кадров не удалось устранить
вплоть до самого начала войны: шло /4/ непрерывное формирование новых соединений. В 1939-1941 гг. были назначены на должности 82% новых командующих войсками военных округов, 53% командующих армиями, 68,6% командиров корпусов, 71% командиров дивизий. Только 7 и 8 марта 1941 г. приняли свои должности 4 командующих армиями, 42 командира корпусов, 117 командиров дивизий (10). На освоение своих обязанностей у них оставалось чуть более трех месяцев. Между тем проводившееся развертывание вооруженных сил резко увеличило потребность в кадрах. Начатое в 1939 г. формирование новых соединений и частей привело к огромному некомплекту командного состава. Призыв командиров запаса, а также расширение сети учебных заведений и различных курсов позволили частично поправить положение, но в целом требуемых результатов не дали из-за отсутствия необходимого времени. Командный состав пополнялся преимущественно за счет выпускников военных училищ и курсов младших лейтенантов, а также путем призыва из запаса в основном младших офицеров, не закончивших военные училища. Это привело к существенному ухудшению качества офицерского корпуса. В отличие от армии Германии, в которой в составе запаса находилось МНОГО офицеров, принимавших участие в первой мировой войне в различных звеньях - от тактического до стратегического, в Красной Армии таких офицеров почти Не осталось. После Октябрьской революции основная масса высших офицеров старой армии оказалась на стороне белого движения, а та их часть, которая добровольно перешла на сторону Советской власти или была мобилизована ею, впоследствии почти полностью была репрессирована. В результате на должностях командиров взводов и рот к началу войны находились в основном младшие лейтенанты — офицеры, прошедшие ускоренный, в четыре раза меньше нормального, курс обучения. Те командиры, которые непосредственно должны были обучать солдат, сержантов и мелкие подразделения, сами были слабо подготовлены в военном отношении. До начала Великой Отечественной войны не удалось полностью укомплектовать армию командными кадрами. В сухопутных войсках неукомплектованными оставались 66 900 должностей, т.е. 16% от общей их численности, а в приграничных округах на западе некомплект командного состава сухопутных войск был еще выше, составляя 17—25%. В военно-воздушных силах не хватало 32,3% летно-технического состава, на флоте неукомплектованность командирами составляла 22,4%. До 75% командного состава имели стаж пребывания в занимаемой должности всего несколько месяцев ''. (11) При таком положении войска оказывались не в состоянии успешно выполнять свои задачи. Начальник управления боевой подготовки Краской Армии В.Н.Курдюмов, выступая на декабрьском совещании высшего командного состава в 1940 г., сообщил: "Последняя проверка, проведенная инспектором пехоты, показала, что из 225 командиров полков, привлеченных на сбор, только 25 человек оказались закончившими военное училище, остальные 200 человек - это люди, окончившие курсы младших лейтенантов и пришедшие из запаса"(12). Неумелые действия советских войск и их
командования в войне с Финляндией в 1939-1940 гг.
явились для Сталина громом среди ясного неба.
Бодрые рапорты К.Е.Ворошилова, возглавлявшего
военное ведомство с 1925 г. и являвшегося одним из
самых приближенных -и доверенных помощников
генсека, не давали ему основания беспокоиться за
армию. Чистка ее от "врагов народа",
проведенная в 1937—1938 гг., позволяла быть
спокойным за вооруженные силы. Этому же /5/ способствовало и почти бескровное присоединение к СССР в сентябре 1939 '• западных областей Украины и Белоруссии, с 1920 г. принадлежавших Польше. Война с Финляндией обнажила крупнейшие недостатки в организации и техническом оснащении войск, в подготовке командного состава, штабов, частей и подразделений. Стала очевидной необходимость коренной модернизаций армии. В результате обсуждения итогов войны на мартовском 1940 г. Пленуме ЦК ВКП(б) и на расширенном заседании Главного военного совета РККА – в апреле того же года такие меры были разработаны. Сталин, считая Ворошилова одним из главных виновников неготовности армии, в мае 1940 г. заменил его на посту народного комиссара обороны С.К. Тимошенко, довольно успешно командовавшим войсками при прорыве сильно укрепленной обороны финляндских войск на Карельском перешейке. Вслед за этим существенному обновлению подвергся центральный аппарат военного ведомства. Были сменены в течение 1940 г. практически все начальники основных его подразделений, в том числе начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников, место которого занял К.А.Мерецков. Он тоже участвовал в войне с Финляндией, командуя армией, наступавшей на главном направлении действий советских войск на Карельском перешейке, но вскоре был сменен Г.К.Жуковым, которому пришлось в кратчайший срок осваивать сложнейшую должность в Вооруженных Силах. Жуков писал впоследствии об этом гак; "Каждый здравомыслящий человек понимает, что даже с позиций высокого поста начальника генерального штаба Красной Армии нельзя за четыре с половиной месяца всего постигнуть" (13). Фактически генеральный штаб накануне войны остался без компетентного руководства. Б.М.Шапошников, дважды возглавлявший генштаб, оказался по воле Сталина не у дел. А это был единственный уцелевший после репрессий человек в вооруженных силах, который мог компетентно руководить генштабом. Пренебрежение к научной мысли в вопросах военного строительства, стремление решать все единолично привели к отсутствию серьезных научных разработок и к поспешным, необоснованным, ошибочным решениям. Поэтому в последние предвоенные годы в вопросах организационного строительства вооруженных сил наблюдалось шарахание из одной крайности в другую. Наиболее ярким примером являлось решение судьбы механизированных корпусов, которые были расформированы осенью 1939 г., а весной следующего года Сталин поставил генштабу задачу разработать организацию корпуса с числом танков не менее 1 тыс. единиц. Ранее существовавшие корпуса имели почти вдвое меньше танков. В ходе начатой в 1940 г. реорганизации Вооруженных Сил были допущены роковые просчеты, снизившие боеспособность войск и имевшие катастрофические последствия. Они заключались в том, что было предпринято формирование чрезмерно большого количества новых соединений и частей с неоправданно большим числом основных видов боевой техники в каждом из них. К примеру, в танковых войсках создавались 61 танковая и 31 моторизованная дивизии, имевшие по штату, соответственно, 375 и 275 танков. Для сравнения – вермахт располагал 21 танковой и 14 моторизованными дивизиями. Каждая, из немецких танковых дивизий имела от 135 до 209 танков, а моторизованная – не имела их совсем (14). Подобное положение было характерно и
для других родов войск и видов вооруженных сил.
Для оснащения такого большого числа
формирований не хватало не только танков, но и
самолетов и орудий. К началу войны не удалось
завершить формирование более 100 авиационных
полков, фактически всех механизированных и
воздушно-десантных корпусов, противотанковых
артиллерийских /6/ бригад резерва Главного командования (РГК), всех укрепленных районов. Стрелковые дивизии не смогли получить штатное количество автоматов, так как каждой из них полагалось 1204 единицы (15). Немецкая пехотная дивизия по штату имела 486 автоматов (16). При штате, подобном германскому, имевшегося в Красной Армии количества автоматов хватило бы почти на 200 дивизий, т.е. на 2/3 всех дивизий сухопутных войск. Половина стрелковых корпусов имела по одному артиллерийскому полку вместо двух, предусмотренных штатами. Кстати, в вермахте корпусной артиллерии не было вообще, а пехотной дивизии полагался один полк. Советским стрелковым, танковым и моторизованным дивизиям не хватало зенитных орудий. Большинство из названных соединений было укомплектовано ими на 1/3 (17). Крупные просчеты в реорганизации вооруженных сил непосредственно перед войной объясняются не только неоправданной гигантоманией, но и ошибкой политического руководства в определении сроков вооруженного столкновения с Германией. Проводя реорганизацию армии, оно исходило из того, что в 1941 г. удастся избежать войны. К организационным просчетам следует отнести также и то, что в результате восстановления корпусов в танковых войсках все имеющиеся танки были использованы для их формирования, что оставило пехоту без танковых соединений и частей, предназначенных для се усиления. Вместе с тем не было создано танковых армии, несмотря на то, что вопрос об этом ставился советскими военачальниками с начала 30-х годов. В вермахте же имелись четыре армейских объединения в форме танковых групп. В 1940 г. советское военное руководство отказалось от авиационных армий, подчинив основную часть боевой авиации командованию фронтов и общевойсковых армий. Созданные перед самой войной авиационные корпуса дальних бомбардировщиков только формально являлись средством главного командования. В действительности же большинство из них находилось в оперативном подчинении командования приграничных военных округов. Это привело к децентрализации в боевом применении авиации, что противоречило общей тенденции развития этого высокоманевренного дальнобойного средства вооруженной борьбы. В противоположность Красной Армии в германских люфтваффе вся авиация была организационно сведена в несколько крупных оперативно-стратегических объединений в виде воздушных флотов и не подчинялась общевойсковому командованию, а лишь взаимодействовала с наземными силами. Многие ошибки в военном строительстве в СССР накануне войны вытекали из излишней приверженности к опыту боевых действий Красной Армии в локальных конфликтах и неспособности молодого, слабо подготовленного в профессиональном отношении военного руководства объективно оценить опыт большой войны, которую гитлеровский вермахт вел в Европе с сентября 1939 г. Советское военное и политическое
руководство допустило крупнейший просчет в
определении соотношения необходимых для ведения
вооруженной борьбы средств. Еще в 1928 г., при
планировании первой пятилетки, в военном
строительстве был отдан приоритет созданию
артиллерии, танков, боевых самолетов. Это решение
было в принципе правильным. Однако на каком-то
этапе производство этих средств ведения
современной войны приняло гипертрофированные
размеры. Вместе с тем в советских вооруженных
силах явно недоставало такой техники, как радио и
автомобили, инженерное вооружение, механические
средства тяги для артиллерии, средства ремонта,
транспортировки и заправки горю- /7/ чего и целого ряда другого оборудования, без которого огромное количество танков, самолетов и артиллерии становилось небоеспособным. Особенно остро ощущался недостаток ремонтных средств. Еще в мирное время по этой причине более трети всех танков, восьмая часть боевых самолетов, почти четверть автомобилей Красной Армии были неисправными. Укомплектованность большинства танковых соединений полевыми средствами ремонта и подвоза горючего не превышала 20—25% штатной нормы. Красная Армия в целом перед началом войны имела чуть более одной трети предусмотренного штатами военного времени числа автомобилей. Народное хозяйство не располагало ими в достаточном количестве, чтобы удовлетворить потребности армии. Большие успехи советской авиации, строительству которой Сталин уделял особое внимание, многочисленные рекорды, дальние перелеты советских летчиков, В том числе и через Северный полюс в Америку, в какой-то степени успокоили советское военное руководство. Оно упустило момент, когда Германия приступила к производству новых, более современных самолетов. Это обнаружилось только в ходе гражданской войны в Испании. Были предприняты попытки догнать Германию, но время оказалось упущенным. Лишь перед Великой Отечественной войной удалось сконструировать вполне современные машины и начать их производство. Однако их было выпушено слишком мало. К примеру, в западные приграничные военные округа поступило 1540 самолетов новых конструкций, но переподготовку на них успели пройти только 208 экипажей (18). Остальные машины оказались неосвоенными к началу войны. Таким образом, большинство советских самолетов уступало германским по техническим характеристикам: в скорости и высоте полета, мощности двигателей и. вооружения. Основная часть советских истребителей имела скорость даже меньшую, чем некоторые германские бомбардировщики. Несмотря на то, что в Советском Союзе еще в середине 30-х годов были разработаны и приняты на вооружение 20-мм авиационная пушка и реактивные снаряды, ими была оснащена лишь незначительная часть истребителей, предназначавшихся для действий в качестве штурмовиков. Истребители люфтваффе, полностью оснащенные 20-мм пушками и превосходившие в скорости советские, вооруженные пулеметами, имели значительное преимущество в воздушном бою. Были также допущены ошибки в порядке проведения реорганизации вооруженных сил накануне войны. В первую очередь она осуществлялась в войсках приграничных военных округов, охватив их практически полностью. Такой порядок привел к тому, что значительная часть боеспособных, хорошо слаженных и укомплектованных соединений оказалась расформированной, а создание новых не удалось завершить. В результате просчетов в определении необходимого числа войсковых соединений и организационной структуры войск основная часть намеченных мероприятий оказалась невыполненной. Незавершенность реорганизации крайне отрицательно сказалась на уровне боеспособности вооруженных сил в целом и особенно танковых войск, авиации, воздушно-десантных войск, противотанковой артиллерии РГК и войск укрепленных районов. Они оказались неполностью укомплектованными, имели низкую подвижность, обученность и слаженность. В 1939-1940 гг. в состав СССР вошли Западная
Украина и Западная Белоруссия. Прибалтийские
республики (Эстония, Латвия и Литва), Бессарабия и
Северная Буковина. На эти территории была
передислоцирована основная часть советских
войск, располагавшихся на западе, что крайне
отрицательно сказалось на боеготовности и
боеспособности войск, которые 22 июня 1941 г.
вступили в сражение с германским вермахтом.
Передислокация нарушила существовавшие планы
мобилизации и стратегического развертывания
советских войск на западе /8/ на случай войны. Разработку новых планов к началу войны полностью завершить не удалось. Войска и штабы не смогли освоить их в достаточной степени. По свидетельству работавшего в 1939 г. в Генеральном штабе С.С.Бирюзова, начальник Генерального штаба Б.М.Шапошников предлагал Ворошилову и Сталину оставить главные силы советских войск, расположенных на западе, восточнее старой границы, на которой были построены хорошо укрепленные рубежи обороны, а на новых территориях иметь подвижные войска и сильные инженерные части заграждения, чтобы в случае нападения агрессора вести сдерживающие действия от рубежа к рубежу и тем выиграть время для создания группировок главных сил на линии старой границы (19). Однако Сталин, считавший, что ни одной пяди своей земли мы не должны отдавать врагу, отклонил это предложение и приказал главные силы иметь на новых территориях, в непосредственной близости от границы. Шапошников, как опытный генштабист, автор последнего перед указанными событиями мобилизационного плана и плана оперативно-стратегического развертывания советских войск в случае войны, мог представить всю пагубность этого решения в преддверии войны. В результате передислокации войска оторвались от районов, в которых они должны были отмобилизовываться: получить необходимое количество резервистов для развертывания до штатов военного времени, лошадей, повозок, автомобилей и тракторов из народного хозяйства. Новые районы не могли обеспечить потребности мобилизации в людях и особенно в автомобилях и тракторах. Пришлось планировать их поставку из глубины страны, на значительное расстояние. К примеру, для Западного Особого военного округа в Белоруссию планировалось поставить в период мобилизации 80 тыс. человек из Орловского, Московского, Ленинградского, Одесского, Харьковского и Северо-Кавказского военных округов; 11600 автомобилей — из Московского и Приволжского военных округов, 3300 тракторов - из Приволжского округа. В целом же перевозки для западных приграничных военных округов должны были составить около 500 тыс. человек, 60 тыс. автомобилей и 12 тыс. тракторов, что составляло до 27% личного состава. 22% автомобилей и 44% тракторов от общей потребности. С началом войны войска западных округов не смогли получить запланированное количество людей и техники (20). Советские войска, размещенные на новых территориях, встретились со слабо-оборудованным театром военных действий: не хватало дорог, аэродромов, инженерных коммуникаций. Пропускная способность железных дорог здесь могла обеспечить полную подачу предусмотренных мобилизационным планом ресурсов и войск только на 20—30-й день мобилизации, в то время как коммуникации сопредельной стороны позволяли противнику завершить сосредоточение его войск на 10—15-е сутки. Имевшееся на новых территориях количество аэродромов лишь наполовину удовлетворяло потребности военно-воздушных сил западных военных округов, поэтому на многих аэродромах размещались по два авиационных полка, т.е. более чем по 120 самолетов на каждом, при норме 2-3 аэродрома на полк. Это привело к тому, что в начале войны авиация противника огромное количество советских самолетов уничтожила на земле. Опыт прорыва долговременной глубокой
обороны советскими войсками в войне с
Финляндией, а также наличие на границах ряда
европейских стран мощных долговременных
укреплений послужили основанием для принятия
советским руководством решения о возведении
долговременных оборонительных рубежей вдоль
новой границы. Это дорогостоящее мероприятие
требовало большого количества сил, средств и
времени. Ни того, ни другого, ни третьего у
советского руко- /9/ водства не оказалось. К началу войны была выполнена примерно четверть намеченных работ. Возглавлявший в ту пору инженерные войска Красной Армии А.Ф.Хренов вспоминал после войны, что он и его шеф - заместитель народного комиссара обороны Б М.Шапошников, которому было поручено руководить оборонительным строительством на границе, предлагали сначала построить не бетонные, а легкие полевые фортификационные сооружения, чтобы как можно быстрее создать условия для ведения войсками устойчивой обороны, а потом постепенно строить более мощные, требующие значительно больше времени и средств бетонные сооружения. Однако Сталин с этим не согласился (21). Видимо, и здесь проявилась его страсть к гигантским масштабам всего, что предпринималось под его руководством. В результате к июню 1941 г. строительные работы только развертывались. Это крупное предприятие имело и другие негативные последствия. Значительные средства были отвлечены от решения первоочередных задач, таких, как строительство дорог и аэродромов, создание необходимых условий для боевой учебы войск. Недостаток рабочей силы и стремление к экономии средств привели к тому, что на строительство в широких масштабах привлекались строевые войска. Это пагубно сказывалось на их боеготовности. На вошедших в состав СССР территориях не было достаточных материальных возможностей для нормального размещения и боевой учебы более чем двухмиллионной армии, которую представляли собой войска советских западных приграничных военных округов. Им не хватало казарм, конюшен, парков для боевых машин и артиллерии, классов и учебных попей, стрельбищ и полигонов. Руководство комиссариата обороны во главе с наркомом С.К.Тимошенко не смогло создать нормальные условия для боевой учебы войск, которые вынуждены были заниматься строительством всего необходимого для жизни и учебы. В результате в последние предвоенные полтора года войска смогли уделять боевой подготовке, обучению штабов, подразделений и частей не более двух—четырех часов в день. В феврале—апреле 1941 г. началось формирование значительного количества новых соединений и частей почти во всех родах войск. Это не было предусмотрено пятилетним планом военного строительства, рассчитанным на 1939—1943 гг., поэтому перед войсками возникли новые трудности, в том числе и в обеспеченности боевой подготовки. Оснащенность учебными приборами не превышала 15% потребности (22). Большие затраты на строительство оборонительных сооружений у границы, коммуникаций и аэродромов, на новые программы в авиации, танкостроении к в целом ряде других отраслей военной промышленности заставили военное руководство страны пойти на сокращение расходов на обеспечение боевой подготовки. Войска испытывали крайнюю нужду буквально во всем: в боеприпасах, горючем, даже в бумаге. Ротные расписания занятий приходилось писать на газетах или обратной стороне бумажных мишеней. Все это явилось причиной того, что войска западных приграничных военных округов оказались слабо обученными. Особенно плохо подготовленным перед войной бьет личный состав большинства соединений танковых и воздушно-десантных войск, противотанковой артиллерии РГК и значительной части соединений и частей ВВС ввиду незавершенности их формирования. В приказе начальника Главного
управления ВВС Красной Армии П.Ф.Жигарева 17 мая
1941 г. отмечалось, что в результате проверки ВВС
Западного Особого военного округа, войска
которого располагались в Белоруссии, на
направлении, где по плану гитлеровского
командования наносился главный удар, выявлена /10/ низкая огневая подготовка летчиков, которые даже на земле стреляли из пулемета неудовлетворительно (23). Плохая огневая подготовка была и у зенитчиков, которые учились стрелять только по тихоходным самолетам, так как не хватало высокоскоростных самолетов, а самое главное - не было воздушных мишеней которые бы могли буксироваться со скоростью свыше 300 км/час (24) Известно, что скорость основных германских боевых самолетов превышала 500 км/час. В отличие от Вермахта, где в действующей армии самыми молодыми солдатами были призывники осени 1940 г., а рекруты весеннего призыва 1941 г, направлялись в армию резерва, в Красной Армии солдаты дополнительного весеннего призыва (март-апрель 1941 г.) были поставлены в строй. Поэтому в войсках приграничных военных округов солдаты первого года службы к началу войны составляли более 2/3 всей численности рядовых. Почти половина солдат первого года службы приходилась на призывников 1941 г. Многие из них до начала войны не успели принять присягу и поэтому к моменту нападения противника оказались невооруженными. Вновь формируемые с февраля 1941 г. механизированные корпуса создавались на базе не только танковых соединений, но и на основе кавалерийских и стрелковых дивизий. Поэтому большое количество офицеров пехоты и кавалерии, перешедших в танковые войска, нуждалось в переподготовке. К примеру, в Западом Особом военном округе, где формировались 5 новых мехкорпусов, планировалось направить на специальные 3,5-месячные курсы в Ленинград, Орел и Казань 800 младших лейтенантов; 1500 офицеров должны были пройти переподготовку при дивизиях (25). К началу войны они проучились чуть больше месяца. Такое же положение было и в остальных западных округах. Просчеты в строительстве вооруженных сил усугублялись грубыми ошибками в планировании их боевого применения. Считалось, что война между странами противоположных социальных систем не может быть молниеносной и не начнется внезапным переходом в наступление полностью отмобилизованных группировок войск. Вооруженная борьба начнется и будет протекать по сценарию первой мировой войны, когда боевым действиям главных сил предшествовали вооруженные столкновения так называемых войск прикрытия. Главные же сражения ожидались лишь после мобилизации, сосредоточения и развертывания основных сил сторон для решающих операций. Таким образом, опыт кампаний германского вермахта в Западной Европе 1939-1940 гг. полностью игнорировался военно-политическим руководством СССР. В то же время в советских военных кругах было немало людей, которые заметили новое в германской военной стратегии. В 1940 г. видный советский военный теоретик Г.С.Иссерсон выступил с работой, в которой подчеркивал, что германское командование осуществило все мероприятия мобилизации и развертывания своих вооруженных сил еще до нападения на Польшу в противоположность тому, как мыслилось это в советском Генеральном штабе. Военные действия начались полностью отмобилизованными и развернутыми группировками войск не с целью срыва планомерной мобилизации, а с решительными стратегическими целями и привели к быстрому и полному разгрому польской армяк В связи с этим требовался коренной пересмотр взглядов на начало войны и ведение первых операций (26). Однако идеи Иссерсона не были приняты
руководством наркомата обороны, которое считало,
что стратегическое планирование — дело не
ученых, а практиков стратегического масштаба. На
состоявшемся в декабре 1940 г. совещании выс- /11/ шего командного состава Красной Армии, посвященном итогам боевой подготовки года, вопрос о порядке действий в начальный период войны решался по-старому. Так, начальник штаба Прибалтийского военного округа П.С. Кленов в своем выступлении заявил, что операции начального периода войны будут проходить в условиях, "когда армии противников не закончили еще сосредоточения и не готовы для развертывания", что "мы будем иметь дело с частями прикрытия, а не с полностью отмобилизованными и развернутыми вооруженными силами противника" (27). Руководство народного комиссариата обороны и Генерального штаба поддержало концепцию Кленова и в своей практической деятельности продолжало придерживаться устаревших взглядов. В результате, как писал в мемуарах Г.К.Жуков, "при переработке оперативных планов весной 1941 г. практически не были полностью учтены особенности ведения современной войны в ее начальном периоде. Нарком обороны и генеральный штаб считали, что война между такими крупными державами, как Германия и Советский Союз, должна начаться по ранее существовавшей схеме: главные силы вступают в сражение через несколько дней после приграничных сражений. Фашистская Германия в отношении сроков сосредоточения и развертывания ставилась в одинаковые условия с нами" (28). Советский план войны не способствовал успешному отражению внезапного нападения противника полностью отмобилизованными силами с целью достижения решающих стратегических результатов уже в начале войны. Советские войска даже в приграничных военных округах содержались в штатах мирного времени. Дивизиям, расположенным в непосредственной близости от границы (первый оперативный эшелон), для развертывания до штатов военного времени требовалось до трех суток. Мобилизация тыла общевойсковой армии могла быть завершена лишь на пятые-седьмые сутки после ее объявления, а развертывание частей и учреждений окружного тыла – на 15-й день. Полное же развертывание войск на театре военных действий можно было завершить лишь на 30-й день (29). Дивизии первого оперативного эшелона, расположенные в 10-50 км от границы, должны были в случае угрозы нападения занять оборону, которая заранее готовилась в инженерном отношении. Передний край этой обороны проходил в основном непосредственно по границе, и к утру 22 июня большинство советских приграничных дивизий оказалось на значительно большем удалении от своих рубежей обороны, чем войска противника. Исходя из сталинского тезиса о том, что вооруженное столкновение между странами противоположных социальных систем будет носить классовый, непримиримый характер и может закончиться только победой одной и поражением другой стороны, советская концепция ведения войны отдавала приоритет наступательным действиям, как единственному средству полного разгрома противника. Все было подчинено подготовке и осуществлению наступления. Разработанный генштабом в мае 1941 г. под руководством Г.К.Жукова план прикрытия границы не предусматривал оборудование оборонительных рубежей войсками второго и третьего оперативных эшелонов. Им ставилась задача занять районы и быть готовыми нанести контрудар. Получилось так, что занимать и готовить в инженерном отношении оборону должны были только батальоны первой линии. Таким образом, командование соединений и объединений приграничных военных округов не ориентировалось на необходимость создания глубокой обороны. Нацеленность военного руководства в
первую очередь на наступательные дей- /12/ ствия обернулась для Красной Армии тяжелой трагедией. Получилось так, что ни одна командная инстанция не была готова к ведению серьезных оборонительных действий против сильного противника, стремившегося с самого начала войны достичь крупных стратегических результатов. Только 25 июня 1941 г. советское Главное командование под давлением катастрофического поражения войск Северо-Западного и Западного фронтов, действовавших в Прибалтике и Белоруссии, приняло решение об отходе, отказавшись от наступательных действий. На Украине попытки организовать контрнаступление продолжались до 29 июня. Начальник Генерального штаба Г.К.Жуков в начале июля серьезно предупреждал командование Южного фронта о необходимости удерживать за собой территорию Бессарабии как плацдарм для перехода в контрнаступление, Советский план ошибочно определял направление вероятного главного удара противника. Еще летом 1940 г. Б.М.Шапошников отмечал, что основным и наиболее выгодным для Германии направлением сосредоточения главных усилий в войне против СССР является западное (московское), и, исходя из декларированного советским политическим руководством принципа ненападения и ответа ударом на удар, предлагал сосредоточить основные силы на западе на указанном направлении. После его ухода с поста начальника Генерального штаба военное руководство в лице наркома обороны Тимошенко и нового начальника генерального штаба Мерецкова, соглашаясь с Шапошниковым в отношении направления главного удара противника, предложило сосредоточить свои основные силы не против главной ударной группировки противника (в Белоруссии), а южнее реки Припять (на Украине). Это решение было вызвано ориентацией на наступательные действия. Дело в том, что наступление советских войск на юго-западном направлении с территории Украины сулило бы наибольший эффект, так как позволяло отсечь Германию от Балкан, лишить ее источников продовольствия и горючего и разъединить с основными союзниками — Италией и Румынией. Это направление проходило по местности, неподготовленной для обороны, и выводило наступающие советские войска в глубокий тыл основной группировки противника, отрезая ее от Германии. В конце концов по настоянию Сталина, считавшего, что без захвата Украины, богатой продовольствием, сырьем и имеющей развитую промышленную и топливно-энергетическую базу, Гитлер не в состоянии выдержать длительную войну с СССР, было признано, что войска вермахта нанесут главный удар на Украине. Сменивший К.А.Мерецкова в феврале 1941 г. Г.К.Жуков, судя по его воспоминаниям, не внес ничего нового в замысел Сталина, Тимошенко и Мерецкова (30). Ориентация только на наступательные действия определила сосредоточение основных усилий советских войск на юго-западном направлении и привела к тому, что главные силы как первого стратегического эшелона, так и резервов Главного командования были нацелены на Украину и Молдавию. Вермахт же развернул основную группировку у границ Белоруссии. Поэтому с началом войны пришлось проводить крупные перегруппировки советских войск с юго-западного на западное направление. Это явилось причиной запаздывания мер по противодействию глубокому прорыву противника. Негативное влияние на содержание советского плана войны оказал принятый высшим руководством порядок его разработки. Он не обеспечивал необходимой эффективности планирования и достаточного учета реальной обстановки, так как характеризовался крайней секретностью, чрезмерно ограниченным кругом привлекавшихся к составлению документа лиц, отсутствием предварительной проработки наметок перед окончательным принятием плана. Если в германском генштабе
первоначально имелось несколько вариантов плана
ведения войны против СССР и на их основе был
выработан окончательный, /13/ то в Советском Союзе не создавалось каких-либо альтернативных планов. Замысел советского командования оформлялся в виде записок или соображений "по основам стратегического развертывания вооруженных сил" и до 1940 г. разрабатывался в одном варианте и единственном экземпляре лично начальником генштаба Б.М.Шапошниковым. После его ухода эту работу выполнял заместитель начальника оперативного управления генштаба А.М. Василевский в соответствии с указаниями К.А.Мерецкова, а потом Г.К.Жукова. Принятию окончательного варианта плана "Барбаросса" предшествовало несколько штабных игр, проведенных в генеральном штабе сухопутных войск Германии. Каждой директиве, отдаваемой командованием групп армий, также предшествовал проигрыш вариантов предстоявших боевых операций. В советском Генеральном штабе действия по основам плана войны не проигрывались, следовательно, реальность плана не проверялась. Что же касается округов, то в соответствии с инструкцией по разработке плана войны в компетенцию их штабов, за исключением Дальнего Востока, не входила даже разработка первых фронтовых наступательных операций. Это должны были делать соответствующие начальники отделений Генерального штаба. Роль окружного (с началом войны — фронтового) командования сводилась к тому, что оно вызывалось в Генеральный штаб, где командующий, начальник штаба и член военного совета округа знакомились со своим планом, а затем предъявляли его народному комиссару обороны для утверждения. Не выходя на здания Генерального штаба, они должны были разработать планы первых армейских операций, не привлекая к этому командование армий. Документы держались в строжайшем секрете, а при знакомстве с ними запрещалось что-либо записывать. Так, по свидетельству бывшего командующего 8-й армией П.П.Собенникова, командующий Прибалтийским военным округом Ф.И.Кузнецов даже задачи на организацию прикрытия доводил до каждого командующего армией отдельно. Знакомство с планом, разработанным штабом округа, проходило в большой спешке. Спустя полтора-два часа после его изучения Собенников был вызван Кузнецовым, который с глазу на глаз продиктовал ему его (командарма) решение (31). Руководство вермахта уделяло большое внимание четкой отработке предстоявших действий своих войск по плану "Барбаросса". В интересах подготовки к действиям командного состава и штабов объединений к ведению наступления проводились игры на картах по обстановке, которая соответствовала плану войны. Советское военное руководство не практиковало подобных занятий, если не считать стратегических игр, проведенных в январе 1941 г. с командованием округов и армий. Однако по соображениям секретности игры проводились не со штатными, а с временно созданными управлениями фронтов и армий сокращенного до предела состава. Границы действий фронтов и армий при этом в большинстве случаев не совпадали с предусмотренными планом войны. Перед началом операции "Барбаросса" в приграничные районы выезжали главнокомандующий германскими сухопутными войсками В. Браухич и его начальник штаба ф. Гальдер. За несколько дней до нападения на СССР проводились совещания с командным составом вермахта во всех инстанциях до батальона включительно. Ничего подобного не было сделано в советских войсках. Абсолютное большинство командиров Красной Армии узнало об оперативном предназначении подчиненных им войск только после того, как с началом боевых действий им разрешили вскрыть особые пакеты, в которых были изложены задачи частей и соединений. Согласно последнему варианту
распределения сил РККА, разработанному в
середине июня 1941 г., для действий против Германии
и ее союзников в Европе /14/ предполагалось использовать всего 237 дивизий, не считая трех, предназначавшихся для обороны Крыма. 186 дивизий должны были составить первый стратегический эшелон, а 51 - резерв Главного командования (второй стратегический эшелон). Основу первого стратегического эшелона составляли войска западных приграничных военных округов, имевших в своем составе 170 дивизий (без войск, расположенных и Крыму - 167). Остальные 19 должны были прибыть из Забайкалья и из внутренних военных округов (32). Однако события накануне войны сложились так, что советское военное руководство не смогло своевременно создать запланированные группировки войск. Произошло это в немалой степени оттого, что и политическое руководство в лице Сталина, и его ближайшее окружение (Молотов, Берия, Ворошилов), и высшее военное командование в лице Тимошенко и Жукова не смогли правильно оценить поступавшие к ним сведения о готовившемся нападении. Несмотря на наличие обширной информации о намерениях противника, советское руководство не приняло решительных и своевременных мер по приведению войск приграничных военных округов в состояние полной боевой готовности. Справедливости ради следует сказать, что Жуков и Тимошенко предпринимали попытки убедить Сталина и его ближайших помощников в необходимости скрытной мобилизации и сосредоточения войск второго стратегического эшелона в назначенных им планом районах на западе (33). В мае 1941 г., когда сосредоточение и развертывание германских войск у советских границ шло полным ходом, они разработали предложения, направленные на повышение готовности к отражению агрессии. Для этого предполагалось провести скрытную мобилизацию под видом "больших учебных сборов", т.е. призвать военнообязанных запаса, получить из народного хозяйства недостающее по штату военного времени количество лошадей, повозок, автомобилей и тракторов и придвинуть войска к границе (34). Первыми должны были перебрасываться на запад войска резерва Главного командования, на сосредоточение и развертывание которых требовалось значительно больше времени, чем на развертывание войск приграничных военных округов. Затем должны были начать выдвижение дивизии, расположенные в глубине территории приграничных военных округов. Имелось в виду также осуществить досрочный выпуск из военных училищ, чтобы уменьшить некомплект командного состава в первую очередь в частях, предназначенных для действий в составе первого стратегического эшелона (35). Судя по предпринятым впоследствии действиям, можно предположить, что для политического руководства страны, лично Сталина стало очевидным, что откладывать усиление группировок советских войск на западе становится опасно. Вместо предложенной скрытной
мобилизации в мае—июне 1941 г. проводится
частичный призыв военнослужащих запаса с целью
пополнения войск в основном приграничных
военных округов. Было призвано 793 тыс.
резервистов (из предусмотренных мобилизационным
планом 5 млн.) и получено из народного хозяйства 26
620 лошадей (из запланированных 670 тыс.). Войска не
получили ни одного автомобиля (36). В мае началась
подготовка к перегруппировке и перевозке войск
резерва Главного командования из Забайкалья,
Сибири, Урала, Поволжья и с Северного Кавказа на
запад, на рубеж рек Западная Двина и Днепр. В июне
стрелковые дивизии, располагавшиеся в глубине
территории приграничных военных округов, начали
выдвижение к границе. Двигались они в основ- /15/ ном пешком. Войска РГК перевозились по железной дороге, не нарушал график движения поездов с пассажирами и народнохозяйственными грузами. Германские войска в это же время завершали сосредоточение у советских границ, передвигаясь в основном по железным дорогам по особому ускоренному графику. В конце мая — начале июня из приграничных военных округов стала поступать информация, свидетельствовавшая о подготовке вермахта к скорому нападению. В донесениях штабов отмечалось усиленное движение поездов с немецкими войсками и военной техникой, отселение польских жителей из приграничных районов, установка орудий в непосредственной близости от границы в сараях с амбразурами, обращенными на восток, мобилизация у населения лошадей и повозок, сбор их в приграничных населенных пунктах, сосредоточение понтонных подразделений и переправочных средств вблизи пограничных рек, замена железнодорожников-поляков немцами, введение на территории Польши военного положения (37). Однако развертывание советских войск продолжалось прежними темпами. 14 июня Жуков и Тимошенко на приеме у Станина доложили ему о тревожных событиях на границе и попросили разрешения привести войска приграничных военных округов в состояние полной боевой готовности. Выслушав руководителей военного ведомства, Сталин заявил, что не во всем можно верить разведке. Почему же Сталин ставил под сомнение разведданные, а также другие источники информации? Почему в столь ограниченных масштабах и так нерешительно принимались меры по повышению боевой готовности армии? Начавшаяся после мартовского (1940 г.) Пленума ЦК ВКП(б) и апрельского того же года Главного военного совета реконструкция вооруженных сил должна была в основном завершиться к 1942 г. Сталин знал, что весной и летом 1941 г. армия не была готова к войне. Для оснащения намечавшихся многочисленных формирований не хватало танков и самолетов, орудий и минометов, автомобилей и тракторов, средств связи и ремонта военной техники, подвоза и заправки горючего, инженерного вооружения и автоматов . Сейчас кажется странным, почему ни одному из высших государственных и военных руководителей СССР не пришла в голову мысль о сокращении числа формируемых соединений или об уменьшении количества орудий, танков и самолетов в них. Однако этого не было сделано. Неготовность армии явилась причиной стремления Сталина оттянуть сроки начала войны. В конце концов он убедил себя в том, что войны в 1941 г. не будет. Одной из важных причин недоверия к разведке явилось подозрение Сталина в том, что в ней засели "враги народа", стремящиеся ввергнуть СССР в войну с Германией. Основанием для такого подозрения явилось то, что основная часть разведчиков была иностранцами, многие из них не являлись коммунистами, а некоторые даже состояли в гитлеровской национал-социалистской партии. В результате "чистки" кадров главного разведуправдения к руководству разведкой пришли малоопытные, слабо подготовленные люди, никогда ранее не работавшие в ней. Ф.И. Голиков и Л.П. Берия, а также некоторые военные атташе, снабжавшие Сталина информацией, немало сделали для того, чтобы он не доверял правдивым сведениям. Они знали желание "хозяина" любой ценой избежать войны в 1941 г. и стремились преподносить разведывательную информацию в "нужном" свете. 21 июня 1941 г. было получено сообщение от
советского посла в Германии В.Г. Деканозова, а
также от военных атташе И.А. Суслопарова (в Виши) и
В.И. Туликова (в Берлине) об окончании переброски
германских войск к советской границе и о том, что
22 июня Германия нападет на Советский Союз. В тот
же /16/ день Берия направил Сталину записку следующего содержания: "Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня "дезой" о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что нападение начнется завтра... То же радировал и генерал-майор В. Тупиков — военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией... Начальник разведки, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-лейтенант Ф.И. Голиков жалуется на Деканозова и на своего подполковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 170 дивизий против нас на нашей западной границе... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 г. Гитлер на нас не нападет" (39). Генерал Суслопаров свою информацию тоже подавал так, чтобы угодить "хозяину": "21 июня 1941 г., как утверждает наш резидент Жильбер (Л.Треппер. - Авт.), которому я, разумеется, нисколько не поверил, командование вермахта закончило переброску своих войск на советскую границу и завтра, 22 июня, внезапно нападут (так в тексте. — Авт.) на Советский Союз" (40). В целом действия Сталина показали, что он не был в состоянии правильно оценить поступавшую к нему информацию. Он окружил себя людьми, которые или безгранично верили ему, или из страха делали то, что соответствовало его стремлениям, и таким образом дезинформировали его. Следует прямо сказать, что высшее командование Красной Армии, сделало далеко не все возможное для того, чтобы убедить Сталина и других политических руководителей страны в неизбежности скорого столкновения с Германией. В конечном итоге Сталин и его окружение оказались неспособными разгадать истинные намерения противника, они оставались в плену ошибочных прогнозов, в результате чего перед самым нападением Германии на СССР не было сделано главное - не были приведены в состояние полной боевой готовности войска приграничных военных округов. Политическое руководство СССР ошиблось в определении сроков гитлеровской агрессии. Ошиблись и военачальники, которые спланировали завершение основных мероприятий по повышению боевой готовности войск второго эшелона в основном на 10 июля 1941 г. Когда 13 июня командованию РККА стало ясно, что наступление противника может начаться со дня на день, ему не хватило аргументов, воли и авторитета для того, чтобы убедить Сталина в необходимости принятия срочных решительных мер. К началу войны соединения окружных резервов не успели выйти в назначенные им районы и находились в движении на удалении 100—400 км от границы. Из внутренних военных, округов в новые районы на рубеж рек Западная Двина и Днепр смогли выйти только 13 дивизий (41). К 22 июня в приграничных военных округах и войсках РГК, успевших сосредоточиться на западе, насчитывалось 186 дивизий, 2 стрелковые бригады, 4 воздушно-десантных корпуса, около 3 млн. человек и 39 тыс. орудий и минометов, 9,5 тыс. танков и около 8,5 тыс. самолетов (42). Все соединения содержались в штатах мирного времени и в большинстве своем не были приведены в состояние полной боевой готовности, находясь в основном в пунктах постоянной дислокации. К исходу 21 июня на территории
сопредельных Советскому Союзу западных стран
сосредоточились 157 дивизий и 19 бригад армий
Германии и ее союзников. /17/ 130 дивизий и 8 бригад из указанного числа вражеских соединений находились в полной готовности к наступлению и располагались в непосредственной близости от границы. Вся группировка войск противника насчитывала 3,4 млн. человек, 31,1 тыс. орудий и минометов, около 4 тыс. танков и штурмовых орудий, 1,3 тыс. самолетов (43). Таким образом, советские войска, расположенные в западных приграничных округах, и успевшие сосредоточиться на западе соединения РГК уступали войскам противника только в количестве людей, в остальном же численное превосходство было на нашей стороне. Однако качественное превосходство оказалось на стороне противника, что, как показал последующий ход событий, имело в начале войны решающее значение. Противник обладал целым рядом существенных преимуществ: его войска находились в развернутом состоянии, в полной боевой готовности и вследствие просчетов советского военного и политического руководства получили возможность внезапно атаковать неразвернутые в соответствующие планам группировки и неотмобилизованные части РККА. Противник имел богатый, почти двухлетний опыт боевых действий. Незначительные потери в кампаниях в Западной Европе способствовали тому, что основная часть штабов, соединений, частей и подразделений вермахта начала войну против Советского Союза в том составе, в котором они вступили в Польшу в сентябре 1939 г. Победоносная война в Европе вселила в сознание немецких солдат и офицеров уверенность в себе, в своем оружии, веру в военное командование и политическое руководство. В вермахте были созданы значительно более благоприятные условия для творческих инициативных действий командного состава, чем в Красной Армии, где под влиянием репрессий командиры были лишены фактически всякой самостоятельности. В условиях быстро меняющейся, часто неясной обстановки начала войны при отсутствии связи с вышестоящим начальником это обстоятельство играло очень важную роль. Качественные преимущества противника и просчеты в строительстве и подготовке Вооруженных Сил СССР накануне войны явились одними из основных причин серьезных поражений, понесенных советскими войсками в начале Великой Отечественной войны. Вина за это в первую очередь ложится на Сталина и его ближайшее окружение в лице Молотова, Жданова, Маленкова, Берии, Ворошилова, Кагановича и других. Они проиграли в интеллектуальном противоборстве Гитлеру и его помощникам. Даже польское правительство, которое Сталин пренебрежительно называл "полковничьим", перед лицом угрозы германского нападения в 1939 г. решилось на проведение полной мобилизации своей армии, но сам Сталин в 1941 г. не отважился даже на такое решение. Таким образом, проведенный анализ состояния советских вооруженных сил накануне Великой Отечественной войны позволяет считать ошибочным утверждение о том, что реорганизация армии, проводившаяся в 1940-1941 гг., укрепила ее боеспособность. Во многих родах войск она была снижена. Вхождение в слетав СССР в 1939-1940 гг. ряда
территорий было, безусловно, значительным
историческим событием. Но в чисто военном смысле
это привело к негативным последствиям,
отрицательно сказавшись на оперативной и
мобилизационной подготовке, а также на боевой
учебе войск. Оказались разрушенными /18/ устоявшиеся организационные структуры, пришлось коренным образом перестраивать оперативные и мобилизационные планы, строить заново оборонительные сооружения у границы и другие объекты, необходимые для нормального функционирования войск как в мирное, так и в военное время. Штабы и командиры были лишены возможности планомерно изучать оперативные и мобилизационные документы, совершенствовать выучку войск. Техника оказалась в изношенном состоянии, а запасные части и агрегаты израсходованными. Несостоятелен тезис о том, что Советскому Союзу не хватало танков и самолетов, а также некоторых других видов оружия для укомплектования соединений и частей. При рациональном их использовании СССР мог иметь значительно больше полностью укомплектованных и слаженных соединений, чем "третий рейх". Репрессии против военных кадров, стремление Сталина решать важнейшие государственные вопросы единолично привели к неспособности советского политического и военного руководства правильно оценить степень угрозы гитлеровской агрессии, определить объем необходимых мероприятий по повышению боеспособности армии и флота и, в конечном итоге, снизили обороноспособность СССР. Только патриотизм, стойкость и героизм советских людей, в особенности коммунистов, на фронте и в тылу, огромные людские и материальные ресурсы, созданная в межвоенный период экономическая база позволили советскому народу и его армии после катастрофы лета и осени 1941 г. подняться на Великую Отечественную войну, выстоять и победить в смертельной схватке с фашизмом. /19/ (20/01/2017) [ На главную ] |
