|
|
|
[ На главную ] Курочкин П.М. "Позывные
фронта"
Позывные фронта Аннотация Царская армия, гражданская и Великая Отечественная война, преподавательская и научная работа… Многое видел автор книги за полвека своей жизни военной службы, пройдя путь от солдата до генерала, от чернорабочего до доктора военных наук, профессора, заслуженного деятеля науки. Со знанием дела рассказывает он о важнейших вехах развития военной связи и военных связистах. ГЛАВА 7 Летом 1940 года меня назначили начальником учебного отдела академии связи. Отделом раньше руководил Николай Демьянович Псурцев. Он получил большое повышение. И это было не случайным. Мартовский пленум ЦК ВКП(б), рассмотревший итоги и уроки войны с Финляндией, разработал обширную программу перевооружения и организационной перестройки Красной Армии. Началась реорганизация всех видов Вооруженных Сил и родов войск. Боевая подготовка стала проводиться по принципу "делать все так, как на войне". На руководящие должности стали выдвигать командиров, получивших боевой опыт на Халхин-Голе и в лесах Карелии. Тут-то и произошли некоторые изменения в руководящем составе войск связи. Начальником связи Красной Армии был назначен генерал-майор Николай Иванович Гапич, а его заместителем выдвинули участника советско-финляндской войны генерал-майора Н. Д. Псурцева. Приход в учебный отдел давал мне возможность вплотную заняться перестройкой курса организации связи. Я давно мечтал поднять теоретические основы предмета, увязать его с техническими дисциплинами, добиться такого положения, при котором кафедра службы связи стала бы в академии ведущей. Однако сделать ничего не удалось. Буквально через несколько дней пришла телеграмма из Главного управ- /105/ ления кадров. Мне предписывалось срочно прибыть в Москву к заместителю Народного комиссара обороны генерал-полковнику Лактионову. Лактионов являлся заместителем Наркома по военно-воздушным силам, я знал это и никак не мог понять, с чем связан вызов. В назначенное время был в Москве. Представился генерал-полковнику. — Присаживайтесь. Будем знакомиться, — сказал он, перелистывая какие-то документы. — Расскажите подробно о себе, о работе в армии. Рассказал. — С кем из командующих вам приходилось работать? Назвал Гарькавого, Грязнова, Путну, Федько, Левандовского, Подласа, Тимошенко. — Так, старые знакомые... — Лактионов задумался, — А какие выводы в области связи делаете вы из опыта войны с Финляндией? Я ответил, что война показала, как возросла роль связи в управлении войсками, подчеркнул особое значение радиосвязи на театре военных действий. В нескольких словах дал оценку имеющимся техническим средствам, остановился и на требованиях, предъявляемых к связи в авиации: для заместителя Наркома по военно-воздушным силам это было небезразлично. Причина моего вызова выяснилась довольно быстро: Лактионов объявил, что я назначен начальником войск связи Особого военного округа, организованного на территории Прибалтики после провозглашения Советской власти в Латвии, Эстонии и Литве. Затем сообщил, какие войска будут входить в состав округа, сказал, что штаб формируется в Калинине, что начальником штаба будет генерал-лейтенант Петр Семенович Кленов, в распоряжение которого я должен отбыть немедленно. Заместитель Наркома предупредил, что работа предстоит большая, на организационные дела отводится всего неделя. Вечером я был уже в Калинине и представлялся генерал-лейтенанту Кленову. От него узнал, что командующим войсками Прибалтийского Особого военного округа назначен генерал-полковник Лактионов. Вот почему он так обстоятельно напутствовал меня! /106/ В первые же дни мне предстояло решить немало сложных вопросов оперативного, организационного и технического характера. В частности, нужно было сформировать отдел и окружной узел связи, проверить состояние частей связи, выделяемых на укомплектование округа, уяснить порядок установления связи с Генеральным штабом, договориться о снабжении, ремонте техники и т. п. Боялся, для всего не хватит ни времени, ни сил. Однако большинство вопросов удалось решить. Неоценимую помощь оказали мне начальник связи Красной Армии Гапич и его заместитель Псурцев. Они дали возможность подобрать лучших командиров для укомплектования отдела и узла связи, приказали снабдить части связи имуществом и строительными материалами, обеспечить средствами для оплаты аренды проводных линий. Для округа выделили полк связи, которым командовал полковник П. Ф. Семенихин (новое звание он получил сразу после войны с Финляндией). С этим полком я уже неоднократно встречался и при его формировании в Костроме, и во время событий на Карельском перешейке. Другие части связи формировались на месте, с их состоянием меня обстоятельно ознакомил В. А. Борисевич, являвшийся в то время начальником связи Калининского округа. В Ригу, к новому месту службы, вылетели вместе с генералом Кленовым. Для штаба округа местные власти отвели несколько зданий на набережной реки Даугавы. Здания были хорошо меблированы, но не имели главного, без чего штаб не мог стать руководящим органом, — не имели связи. — Первая наша забота, Петр Михайлович, обеспечить нормальную работу штаба, — сказал генерал-лейтенант Кленов. — Нужно организовать связь с Генеральным штабом, с войсками, управлениями, отделами. Задача нелегкая, но решить ее мы обязаны в самый короткий срок. Начинать приходилось буквально на пустом месте. Не было оборудования для узла связи. Прибыли еще не все специалисты, необходимые для монтажа центральной телефонной станции и телеграфа. Использовать узел связи штаба латвийской армии по многим причинам не представлялось возможным. Взаимоотношения между штабом округа и местными органами связи еще не сложились, ' /107/ В этой ситуации нас выручил представитель Наркомата связи Александр Федорович Александров*. Он прибыл в Ригу раньше и имел уже деловые контакты с Департаментом почт и телеграфа. С помощью Александра Федоровича удалось наладить городскую телефонную связь со всеми управлениями и отделами. Исключительно четко работали монтеры Рижской городской телефонной станции. Делали они все быстро, сноровисто, красиво, за день успели установить в зданиях штаба округа несколько десятков телефонных аппаратов. Связь с войсками, расположенными в трех Прибалтийских республиках, тоже начала действовать. Минимальные потребности штаба округа в связи удалось обеспечить уже через несколько дней. Но это было только начало. Предстояло еще решить более сложные вопросы. Положив перед собой карту Прибалтики, мы с майором В. В. Звенигородским и военным инженером II ранга Ф. М. Позднышевым занялись детальным анализом состояния связи на территории округа. Где могут развернуться боевые действия войск? На каких участках и в каких районах прежде всего понадобится связь? Наши войска непосредственно соприкасались с возможным противником на юго-западе, на границе с Восточной Пруссией. Отсюда, с этого трехсоткилометрового фронта, могли наноситься удары и наших войск, и войск противника. Определялось три ярко выраженных операционных направления: Рига — Кенигсберг, Даугавпилс — Каунас — Тильзит, Вильнюс — Инстербург. На каждом нужна устойчивая связь. Но это еще не все: остальные границы округа тоже небезопасны. На севере сухопутная граница проходит вдоль побережья Финского залива, на западе — Балтийского моря. Боевые действия возможны здесь на любом участке, но вероятнее всего — в районах Таллина, Палдиски, Вентспилса и Лиепаи, а также на островах Эзель и Даго. Здесь тоже нужна надежная, заблаговременно подготовленная связь. Выявив основные потребности в связи,
мы начали сопоставлять эти потребности с нашими
возможностями. /108/ Они прежде всего определялись состоянием связи в республиках Прибалтики. В то время в каждой из них государственная связь была развита неплохо и вполне обеспечивала народнохозяйственные нужды. Однако эта система не отвечала специфическим военным требованиям и не способна была удовлетворить наши нужды, особенно во время войны. Предстояло создать единую систему связи Прибалтийского театра военных действий, органически увязанную с общегосударственной системой связи Советского Союза. В свете этих требований прежде всего необходимо было изменить конфигурацию сети связи, иначе говоря, изменить в соответствии с новыми оперативными требованиями направления магистральных и рокадных линий. Не менее важно было обеспечить живучесть связи на театре военных действий: большинство линий проходило вблизи железных и шоссейных дорог, а основные узлы связи размещались в крупных промышленных центрах. При таком положении после первого авиационного удара противника все линии и узлы связи могли выйти из строя, а потому требовали самого пристального внимания. Одной из первоочередных задач была и заблаговременная подготовка узлов связи для пунктов управления фронта и армий в районах возможного развертывания войск в случае возникновения войны. В то же время нельзя было забывать о постройке новых линий и оборудовании узлов связи для военно-воздушных сил и противовоздушной обороны округа. Чтобы обеспечить надежное управление войсками, надо было построить около тысячи километров новых линий, подвесить несколько тысяч километров воздушных проводов, оборудовать десятки резервных узлов. Для выполнения всего объема работ требовались время и средства. То и другое было ограничено. Прикинув все возможности, решили разработать минимальный вариант плана, который предусматривал лишь выполнение мероприятий, жизненно необходимых на случай внезапного возникновения войны. Забегая вперед, скажу, что даже этот план нам не удалось полностью реализовать к началу Великой Отечественной войны... Много сил отдавали мы организации боевой подготовки войск связи. Первым делом стремились тесно со- /109/ гласовать ее с боеготовностью войск. С этой целью учения окружных и армейских частей связи проводили в условиях, схожих с боевыми, и в тех районах, где предстояло работать в случае войны. Во время учений имитировалось возможное воздействие на связь со стороны противника. С помощью взрывчатки разрушались столбы и провода воздушных линий, подрывались подземные кабельные линии. Связисты учились быстро устранять такие разрушения — делали временные вставки или капитально восстанавливали разрушенные участки. В ходе занятий изучались местные средства связи. По договоренности с гражданскими предприятиями военные связисты знакомились с устройством стационарных узлов, порядком коммутирования и испытания проводов и цепей на этих узлах. Практиковалась также постройка постоянных и прокладка полевых линий связи в ночных условиях, оборудование узлов связи пунктов управления. Не забывали и о подготовке радиоподразделений. Здесь очень многое сделал военный инженер первого ранга Николай Петрович Захаров, являвшийся моим заместителем по радио. Наши общие труды дали ощутимый результат: уже в первые дни Великой Отечественной войска Северо-Западного фронта имели подготовленную систему радиосвязи от фронта до дивизии. Отдел связи округа был укомплектован квалифицированными командирами и гражданскими специалистами. С удовольствием вспоминаю военного инженера первого ранга, очень талантливого и инициативного командира Николая Петровича Захарова; полковника Николая Павловича Акимова, имевшего богатый опыт боевой подготовки войск, отличного организатора; неутомимых тружеников майоров Вадима Владимировича Звенигородского и Дмитрия Николаевича Макаренко. Кстати, все они хорошо проявили себя в годы Великой Отечественной войны: все четверо стали генералами. Много хорошего можно сказать и о других тогдашних моих сослуживцах: капитане К. Н. Луценко, военном инженере третьего ранга П. М. Звереве, военном инженере второго ранга Ф. М. Позднышеве, старшем лейтенанте Н. А. Соколове. Отлично зарекомендовали себя и гражданские сотрудники отдела — Татьяна Сергеевна /110/ Бужинская, Григорий Михайлович Драпкин, Виктор Петрович Пригон. Всего два месяца пришлось мне работать под руководством генерал-полковника Лактионова, вскоре его отозвали в Москву, и командующим войсками Прибалтийского округа стал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов. Членом Военного совета тогда же назначили корпусного комиссара П. А. Диброву (с ним я уже встречался во время освободительного похода в Бессарабию). По роду службы мне не приходилось часто видеться с Лактионовым, однако, судя по всему, это был серьезный, вдумчивый, уравновешенный человек, внимательно относившийся к советам специалистов. Наиболее тесные контакты были у меня с начальником штаба генерал-лейтенантом Кленовым. Петр Семенович не только уделял большое внимание связи, но и основательно разбирался в ее организации (в свое время он несколько лет руководил Киевской школой связи). Ко мне Кленов относился хорошо, но работать с ним, откровенно говоря, было непросто: трудный характер был у начальника штаба. Новый командующий с первых дней стал отдавать предпочтение тактической подготовке. В войска он выезжал часто, всегда в сопровождении начальников родов войск и служб, много занимался тактической подготовкой рот, батальонов и требовал этого от всех нас. Мне, да и другим командирам, увлечение генерал-полковника тактической подготовкой подразделений казалось странным, потому что при этом не оставалось времени для решения основных оперативных вопросов. Однако дисциплина есть дисциплина... И все же однажды я решился высказать свое несогласие с точкой зрения командующего на роль штаба округа в руководстве войсками. Произошло это при таких обстоятельствах. П. А. Диброва сообщил начальникам управлений и отделов, что намечается расширенное заседание Военного совета, на котором будут обсуждаться вопросы руководства войсками, и попросил, не стесняясь, высказать на заседании свои мнения. — Округ новый, имеет много особенностей, время тревожное, — подчеркивал член Военного совета. — Очень важно найти правильные формы руководства войсками, /111/ определить верный стиль работы. Прошу отнестись к этому вопросу со всей серьезностью и высказать свои соображения, не боясь острой критики недостатков. Этим вы окажете большую помощь командованию. Я тщательно подготовился к выступлению и даже набросал тезисы. Открывая расширенное заседание Военного совета, командующий высказал примерно те же мысли, что и Диброва. Это очень подбодрило меня. Попросив слова, я передал Кузнецову тезисы своего выступления. Сказав о роли командования в решении важнейших вопросов, непосредственно связанных с подготовкой к войне, я особо остановился на боевой подготовке. Главная моя мысль сводилась к тому, что в процессе работы все внимание должно быть сосредоточено на оперативной подготовке штабов армий и корпусов, а не на обучении мелких тактических подразделений. Напомнив, что тактическая подготовка подразделений входит в функции командиров полков, я прямо сказал, что командованию округа нет необходимости вмешиваться в эту область. Генерал-полковник Кузнецов внимательно слушал, просматривал мои тезисы, кивал головой. Эти кивки я понимал как одобрение. И ошибся. Командующий резко отрицательно отнесся к моему выступлению. Над этим пришлось немало подумать. Речь шла не о личных симпатиях или антипатиях, дело было в другом: в разных взглядах на стиль руководства. А жизнь между тем шла своим чередом. За короткий срок, при ограниченных ресурсах немногое удалось сделать для подготовки связи округа к войне. Было построено несколько небольших линий, соединявших системы связи Литовской и Латвийской республик между собой и с общесоюзной системой связи, подготовлены полустационарные узлы связи в дерево-земляных укрытиях для пунктов управления фронта и армий в районах развертывания войск. Для повышения живучести крупных узлов государственной связи в некоторых городах начали оборудовать резервные телеграфные и телефонные станции. И все же не было оснований считать, что связь в округе отвечает требованиям военного времени. Мы отчетливо представляли, как нужно ее готовить и что для /112/ этого требуется, но возможности оказались весьма скромными. Особенно волновало то, что окружные и армейские части связи содержались в мирное время в пределах небольших, ограниченных штатов. В лучшем случае, они обеспечивали связь лишь на пунктах управления. Для строительства же и эксплуатационного обслуживания линий и вспомогательных узлов частям связи предстояло развертываться после объявления мобилизации. Практически для этого требовалось десять-пятнадцать дней и означало, что на первых порах связь фронта и армии будет осуществляться только за счет широкого использования постоянных средств, находившихся в районе боевых действий. Накануне войны наш округ посетил Народный комиссар связи И. Т. Пересыпкин. Внимательно выслушав меня, он согласился, что система связи на Прибалтийском театре военных действий подготовлена недостаточно, и дал ряд ценных советов. Однако осуществить их помешала война. /113/ ГЛАВА 8 Тревожно стало в Прибалтике. В штаб военного округа все чаще поступали сведения о том, что гитлеровские войска сосредоточиваются у советской границы. Наши части, располагавшиеся на границе, усиленно строили полевые укрепления. Вдоль границы с Восточной Пруссией возводились долговременные оборонительные сооружения. Повсюду проверялась боевая готовность. Боевая готовность предусматривала, разумеется, и хорошо налаженную связь, то есть возможность успешно управлять войсками. Мы, связисты, понимали это и стремились сделать все, что было в наших силах. В лесу, в двадцати километрах от города Паневежис, где в случае войны должен был разместиться штаб Северо-Западного фронта, связисты построили дерево-земляные убежища для управлений и отделов штаба, а также для узла связи фронта. В этом районе установили внутреннюю связь, смонтировали в убежищах телеграфную и телефонную станции и радиоузел, подготовили укрытия котлованного типа для автомобильных радиостанций, проложили соединительные линии до магистралей проводов общегосударственной сети. Район для размещения штаба фронта был выбран очень удачно. Большой сосновый лес хорошо маскировал все убежища. Песчаный сухой грунт позволял про- /114/ кладывать прямо в земле освинцованный кабель линии внутренней связи. К лесу вело несколько дорог. Точно так готовились районы для размещения штабов 8-й и 11-й армий. Первый — близ селения Бубяй (в нескольких километрах от города Шауляй), второй — в форте N: 6 (в бывшей Каунасской крепости). Кроме того, для штаба 11-й был приспособлен район неподалеку от населенного пункта Казлу-Руда. План использования линии общегосударственной связи для военных нужд предусматривал, какие провода и для какой цели используются в случае возникновения войны, определял порядок передачи сигналов оповещения о воздушной опасности по всем системам военной и гражданской связи, намечал узлы гражданской связи, контроль на которых должны осуществлять военные представители. На территории прибалтийских республик было 56 таких узлов, из них 50 — проводной, а остальные — радиосвязи. План предусматривал также организацию радиосетей фронта, армий, соединений, частей и подразделений округа. Причем для каждой радиосети были намечены рабочие и запасные частоты (волны), а для каждой радиостанции — позывные и парольные сигналы, позволявшие определить ее принадлежность. Кстати замечу: организация радиосвязи беспокоила нас тем, что все документы плана (частоты, позывные, пароли) хранились в штабе округа и в случае войны их нужно было рассылать в войска. Радиостанций же в округе насчитывалось несколько тысяч, следовательно, чтобы перестроить их работу на военный лад, требовалась минимум неделя (проводить это мероприятие заблаговременно не разрешалось). Чтобы связь была устойчивой, надо было устанавливать ее не только из основного, но и из запасных районов расположения штаба. Поэтому я неоднократно просил начальника штаба округа определить запасные районы. После долгих прикидок наметили два таких района: один вблизи населенного пункта Рокишкис, а другой в лесу, северо-восточнее Даугавпилса. Это было за несколько дней до начала войны, когда директивой Военного совета округа был уже установлен специальный парольный признак телеграмм, изве- /115/ щавших о нарушении противником нашей государственной границы. Начальник штаба поручил начальнику оперативного управления и мне определить конкретные места расположения штаба в запасных районах и одновременно проверить готовность инженерного оборудования и связи в основном районе. Мы выехали сначала в Паневежис. Убедившись, что дела здесь идут хорошо, направились в Рокишкис. Удобный район выбрали в десяти — двенадцати километрах от города. Наметили места для расположения управлений и отделов штаба и для узла связи (штаб фронта должен был переместиться под Рокишкис, если бы противник обнаружил его под Паневежисом). Затем в лесу, северо-восточнее Даугавпилса, выбрали второй запасный район (сюда намечалось переместить штаб, если противник вынудит наши войска отойти на рубеж Шауляй, Паневежис). Выполнив задание, отправились обратно в Ригу. В пути испортилась машина. С трудом добрались до Паневежиса. Оттуда позвонил оперативному дежурному в Ригу, чтобы вызвать другую машину. Дежурный сообщил, что нас спешно разыскивает начальник штаба округа. Связываюсь с ним. Пытаюсь доложить о случившемся, он взволнованно перебивает: — Где начопер? — Находится у машины, в километре отсюда. — Пусть немедленно возвращается в штаб. От имени командующего прикажите выделить ему самолет из авиационной дивизии. Сами оставайтесь в Паневежисе, ждите нас. Два часа назад туда выступил со своим хозяйством Семенихин*. Как только он прибудет, действуйте по варианту "большой слон". Вариант "большой слои" предусматривал срочную подготовку связи из района Паневежиса для штаба Северо-Западного фронта, который, выделившись из штаба Прибалтийского округа, будет через несколько часов руководить войсками. Отправив начальника оперативного
управления в Ригу, я остался в Паневежисе.
Пригласил уполномоченного Наркомата связи в
Литве Харитонова. Он с глав- /116/ ным инженером Агафоновым приехал часа через два, и мы начали готовить связь для Северо-Западного фронта. Временно все взяла на себя Паневежская контора связи. Мы установили телеграфную связь с Ригой (штабом округа), Каунасом (штабом 11-й армии), Елгавой (штабом 8-й армии), а также с Москвой (Генеральным штабом). Все это осуществлялось через соответствующие предприятия Наркомата связи. До прибытия начальника штаба я опасался устанавливать связь непосредственно со штабами в районах их полевой дислокации. Вскоре в Паневежисе появился наш полк связи. Я направил его в район размещения штаба фронта для развертывания фронтового узла связи. С утра 20 июня в район Паневежиса стали прибывать из Риги генералы и офицеры, составлявшие полевое управление Северо-Западного фронта. Создавалась высшая оперативная организация для руководства боевыми действиями. Основной состав управлений и отделов Прибалтийского военного округа вошел в полевое управление фронта. Те, кто еще оставался в Риге, занимались административно-мобилизационной работой. Командующим фронтом стал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, членом Военного совета — корпусной комиссар П. А. Диброва, начальником штаба — генерал-лейтенант П. С. Кленов. Отдел связи округа реорганизовали в Управление, а меня назначили начальником. К моменту прибытия командования и штаба нам удалось установить связь по всем основным направлениям. Проводную связь с Генеральным штабом и со штабами армий наладили тоже без особого труда. Сложнее оказалось связаться с соседними штабами. Соседом слева у нас был Западный Особый военный округ со штабом в Минске. С большим трудом составили прямой телеграфный канал по направлению Паневежис, Каунас, Вильнюс, Молодечно, Минск. Наконец ответил Минский городской телеграф. Просим соединить наш канал с телеграфом округа, а округ отказывается вести переговоры. Звоним ночью на квартиру начальнику связи генерал-майору А. Т. Григорьеву. Тот не понимает, для чего понадобился Паневежису штаб Западного округа, а я не могу сказать истинную причину (разговор шел но обычному каналу). На том, как говорится, и разошлись. /117/ А через несколько часов канал связи по техническим причинам перестал действовать вообще. Соседом справа у нас был Ленинградский Особый военный округ. Составление прямого телеграфного канала осложнялось тем, что он проходил по территории четырех республик: Литвы, Латвии, Эстонии и РСФСР. В каждой из них сети проводной связи имели свои технические особенности, поэтому составить прямой канал оказалось невозможно. Еще сложнее было организовать радиосвязь. Дело в том, что отдел связи округа выслал документы, относящиеся к организации радиосвязи, только в штабы армий и соединений окружного подчинения. Все эти документы, соответствующим образом переработанные, должны были пройти через корпусные, дивизионные, полковые, батальонные командные инстанции и дойти до экипажа каждой радиостанции. На это уйдет, как я уже говорил, не меньше недели. А радиосвязь нужна немедленно. Что делать? Обсудив создавшееся положение со своим заместителем Николаем Петровичем Захаровым, мы решили поддерживать радиосвязь во всех войсках округа в соответствии с той организацией, какая существовала в мирное время на тех частотах и с теми позывными, какие назначались для повседневной работы в радиосетях. Новые радиоданные (частоты, позывные, парольные сигналы), предназначенные для радиосвязи в военное время, решили ввести только на станциях, работавших с Генеральным штабом и штабами соседних округов. Между тем положение на государственной границе становилось все более напряженным. Усилилось движение воинских эшелонов по железной дороге Кенигсберг— Тильзит. Гитлеровские войска продолжали скапливаться непосредственно у границы. В ночь на 22 июня 1941 года аппарат Бодо, работавший с Москвой в штабе Северо-Западного округа [тут видимо ошибка и правильнее читать: "фронта" – прим. OCR], требовательно отстучал: "Немедленно к аппарату начальника штаба для приема весьма важного". Через минуту к телеграфному столу подошел генерал Кленов, "Принимайте директиву Народного комиссара обороны", Директива предупреждала о возможном нападении на нашу страну фашистской армии и требовала привести /118/ все часта округа в полную боевую готовность. В то же время она призывала остерегаться провокаций, могущих вызвать чрезвычайно крупные осложнения. На рассвете 22 июня войска Северо-Западного фронта подверглись сильному артиллерийскому обстрелу. Одновременно фашистская авиация начала наносить бомбовые удары по нашим населенным пунктам, узлам дорог, войскам и военным объектам. Фашистская Германия, вероломно нарушив договор о ненападении, напала на мирное Советское государство. От вражеских бомб очень пострадала на территории Северо-Западного фронта проводная связь, особенно линии, проходившие вдоль железных и шоссейных дорог. Узлы связи в Шауляе, Укмерге, Каунасе, Вильнюсе, Лиепае оказались разрушенными или сильно поврежденными. Штаб фронта лишился проводной связи с подчиненными войсками, Генеральным штабом и соседями. А связь была крайне необходима: после артиллерийского обстрела и авиационных налетов противник перешел в наступление. Оборона наших войск была прорвана на нескольких участках. Мы делали все возможное, чтобы обеспечить нужную живучесть связи, и все же положение с проводной связью оставалось тяжелым. Что касается радио, то оно меньше страдало от ударов противника, но очень часто не использовалось из-за недостаточной подготовленности штабных работников. Некоторые командиры считали, что противник может засечь работающие радиостанции и благодаря им обнаружить штаб, а потому всячески избегали пользоваться радиосвязью. Иногда невозможно было прибегнуть к помощи радио из-за частого перемещения штабов. В некоторых случаях оказывалась недостаточной дальность действия радиостанций. Сложная обстановка создалась к концу первого дня войны на нашем фронте. Большое превосходство в силах и средствах имели немецко-фашистские войска на направлениях главных ударов. Так, в полосе нашей 8-й армии против 125-й стрелковой дивизии, развернувшейся на фронте почти в сорок километров, действовали три танковые и две пехотные дивизии. Не легче приходилось и 11-й армии: против трех ее дивизий (188, 126 и 128-й) на фронте в сто километров только в первом эшелоне /119/ наступали шесть пехотных и три танковые дивизии гитлеровцев, а за ними двигались еще пехотная и три моторизованные дивизии, а также одна моторизованная бригада. В этих условиях войска Северо-Западного фронта, естественно, не смогли отразить удары рвавшегося вперед противника*. Войска 11-й армии, рассеченные на части, вынуждены были с большими потерями отходить на Каунас и Вильнюс. Фланги 8-й и 3-й армий Западного фронта оказались открытыми. Первая оперативная сводка штаба Северо-Западного фронта сообщала: "125-я стрелковая дивизия понесла большие потери, лишилась связи и, охватываемая с флангов, ведет борьбу в лесу между Тауроге и Скаудвиле... 128-я стрелковая дивизия тоже понесла большие потери, связи с ней штаб армии не имеет. 5-я и 33-я стрелковые дивизии отброшены в Козлурудские леса... Связь 11-й армии разрушена авиацией противника и почти не действует..." Обстановка заставляла серьезно задуматься над подготовкой связи для штаба фронта из запасных районов. В ночь на 23 июня я поручил начальнику оперативного отдела майору Звенигородскому подготовить узел связи в районе Рокишкис. В его распоряжение выделялись кабельно-шестовая рота под командованием лейтенанта Жабина, кое-какое станционное оборудование и радиостанция из фронтового полка связи.
Одновременно с этим подготовкой узла связи во втором запасном районе занялся мой заместитель полковник Сельков. Выделить Селькову какие-либо средства мы не могли. Ему предстояло выполнять задание с помощью гражданских специалистов Даугавпилской конторы связи. Кроме того, все мы очень рассчитывали на поддержку секретаря городского комитета партии, которого близко знал Сельков. Несмотря на то что враг имел
значительное превосходство в живой силе и
технике, Северо-Западному фронту была поставлена
задача: прочно удерживая побережье /120/ Балтийского моря, нанести мощный удар из района Каунаса во фланг и тыл сувалкской группировки противника, уничтожить ее и во взаимодействии с Западным фронтом к исходу 24 июня овладеть районом Сувалки. Для выполнения этой задачи командующий фронтом решил силами трех танковых дивизий (две из 12-го и одна из 3-го механизированных корпусов) нанести контрудар по фашистской группировке, прорвавшейся в стык армий нашего фронта. Стрелковые и мотострелковые дивизии должны были прикрыть районы Шауляя, Каунаса, Вильнюса. Чтобы обеспечить управление войсками во время этого удара, мы организовали непосредственную радиосвязь штаба фронта с каждым механизированным корпусом (кроме того, каждый корпус имел радиосвязь со штабом своей армии). На случай если эта связь по каким-либо причинам окажется нарушенной, предусматривалось установить ее со штабом каждой танковой (механизированной) дивизии. Порядок поддержания связи со штабами 8-й и 11-й армий остался прежним, но начальникам связи армий рекомендовали широко использовать радиосредства. Однако мощного контрудара, к сожалению, не получилось. Войска фронта продолжали с боями отходить. К исходу 25 июня передовые части противника проникли в глубь нашей территории на 120—130 километров. Неимоверно трудно было обеспечивать управление войсками в этих тяжелых условиях. Соединения 11-й армии, понесшие большие потери и отрезанные от соседей, двигались по лесным дорогам в направлении Полоцка. Туда же перемещался и штаб армии, оказывавшийся иногда на территории, контролируемой противником. Войска 8-й армии, непрерывно подвергавшиеся ударам с воздуха, атакам с фронта и с открытого левого фланга, вынуждены были держать направление на Ригу. Между армиями образовался большой разрыв; штаб фронта, находившийся в Паневежисе, оказался на опасном направлении, почти не прикрытом нашими войсками. Поздно вечером 25 июня начальник штаба фронта приказал доложить о состоянии связи в запасных районах. Докладываю, что в районе Рокишкис узел связи и соединительные линии почти готовы, а во втором запасном районе, восточнее Даугавпилса, практически ничего /121/ не сделано, находящийся там полковник Сельков полевых средств не имеет, гражданские же предприятия, видимо, не сумели помочь ему. — Опоздали мы с оборудованием запасных районов для штаба фронта, — с сожалением сказал Кленов. — Что ж, готовьте связь... Рано утром штаб перемещается в район Даугавпилса. Остается оперативная группа. Она будет осуществлять управление во время перемещения штаба. Скажу откровенно, такое распоряжение ошеломило меня. Положение создалось очень тяжелое. Не было ни средств, ни времени для подготовки связи штаба фронта из нового района. Пытались кое-что свернуть, демонтировать на узлах связи в Рокишкисе и Паневежисе, но это мало что меняло. На рассвете 26 июня штаб фронта огромной колонной, более сотни автомашин, выступил на Крустпилс и далее на Даугавпилс. Я прибыл в Даугавпилс на несколько часов раньше штабной колонны. Полковник Сельков почти ничего не успел сделать в районе, намеченном для расположения штаба. Посоветовавшись, пришли к выводу, что единственный выход — использовать в качестве узла связи телеграф Даугавпилской конторы связи. Кстати, она имела подготовленную резервную телеграфную станцию в подвальном этаже. Ее и решили приспособить для штаба. Наскоро скроссировали каналы связи на коммутатор резервной станции. Затем появилась телеграфная связь с Генеральным штабом. Установили связь с нашей оперативной группой в Паневежисе и с Ригой, вблизи которой должен был находиться штаб 8-й армии. Во дворе телеграфа развернули полевую радиостанцию, прибывшую из Паневежиса вместе с группой связистов фронтового полка связи. С помощью этой радиостанции попытались установить связь со штабом 11-й армии, который должен был находиться где-то восточнее Каунаса, и со штабом 27-й армии, следовавшей из Риги на Резекне. К вечеру в Даугавпилс прибыли Военный совет и штаб фронта. Весь руководящий состав собрался на телеграфе. Все ждали сведений, информации о положении дел на фронте. От оперативной группы из Паневежиса поступили данные о том, что немецко-фашистские вой- /122/ ска стремительно продвигаются к Западной Двине в направлении на Даугавпилс. Как бы подтверждая это сообщение, противник начал обстреливать город, это означало, что его передовые части вплотную подошли к левому берегу Западной Двины, Генерал-полковник Кузнецов скомандовал: "По машинам". Я приказал передать в Рокишкис майору Звенигородскому и в Паневежис полковнику Семеиихину, чтобы любыми средствами пробивались через Крустпилс на Резекне. Не проехали и сорока километров, командующий объявил остановку: он решил разместить штаб фронта в лесу. При мне находилась только одна автомобильная станция (РАТ), остальные связисты задержались в Даугавпилсе с демонтажем аппаратуры. Положение со связью создалось катастрофическое. К счастью, я увидел в лесу линию проводной связи. Среди имущества радиостанции нашелся индукторный телефон. Включились в линию — и тут удача: телефонная станция в Боровой соединила нас с Резекне. В конторе связи оказался военный представитель. Дал ему указание срочно обеспечить связь с Москвой. Через несколько минут доложил командующему фронтом: телефонная связь с Генеральным штабом установлена. Теперь необходимо было решить главную задачу — обеспечить генерал-полковнику Кузнецову связь с войсками. Но вскоре командующий принял решение перевести штаб фронта в Резекне. На предельной скорости помчались мы с Захаровым в Резекне. К счастью, майор Звенигородский уже успел прибыть туда и не с пустыми руками. С минуты на минуту должен был появиться полковник Семенихин со средствами связи, свернутыми в районе Паневежиса. С помощью этих средств мы установили проводную и радиосвязь с Генеральным штабом и со штабами 8-й и 27-й армий; со штабом 11-й удалось связаться только по радио: он находился в районе, окруженном противником. Положение на фронте оставалось угрожающим. Войскам фронта, ослабленным тяжелыми оборонительными боями, не удавалось остановить противника. Его пере- /123/ довые части 26 июня вышли к Западной Двине и, с ходу ворвавшись в Даугавпилс, через три дня захватили плацдарм в районе Крустпилса. Достаточных сил для противодействия фашистским войскам на правом берегу реки не оказалось. Соединения 27-й армии, прикрывавшие это направление, с боем начали отходить на северо-восток. Сложная обстановка создалась и в полосе 8-й армии. В районе Риги гитлеровцам удалось захватить переправу через Западную Двину. Части 8-й, действовавшие на левом берегу реки, вынуждены были срочно переправляться на правый берег между Ригой и Крустпилсом. Печальный опыт размещения штаба в неподготовленном районе был учтен, и генерал Кленов своевременно дал указание подготовить новое место для размещения штаба фронта. Это место было выбрано в лесу, в нескольких километрах юго-западнее Пскова. Оборудованием узла связи занялся полковник Семенихин. К вечеру 27 июня штаб Северо-Западного фронта перешел в район Пскова. Связь с Генеральным штабом, штабом 27-й армии, штабом группы генерала Акимова, действовавшей на даугавпилском направлении, а также со штабами соединений, составлявших фронтовой резерв, несколько улучшилась. Очень неустойчиво работала связь с 8-й армией, отходившей к Таллину. Информация о боевых действиях этой армии поступала с большим запозданием. Проводная связь почти не действовала, а радио использовалось недостаточно. Быстрое проникновение немецко-фашистских войск в глубь Прибалтики поставило перед штабом военного округа задачу — сохранить запасы боевой и специальной техники, интендантского имущества. На окружном складе находились также запасы имущества связи для новых формирований, материалы для устройства связи в укрепленных районах. Эвакуировать его оказалось невозможно — не хватало железнодорожного и автомобильного транспорта. Приходилось часть имущества связи зарывать в землю на территории округа. Так, начальник склада связи майор Кошелев зарыл несколько ящиков с телеграфными аппаратами и коммутаторами, а также барабаны с подземным кабелем, предназначенным для укрепленных районов. По железной дороге удалось перепра- /124/ вить в район Пскова лишь небольшую часть имущества, в основном полевого. Ввиду угрозы, нависшей над Ригой, штаб Прибалтийского округа вынужден был эвакуироваться в Псков. Это означало, в сущности, ликвидацию военного округа. Вскоре были отозваны в Москву Ф. И. Кузнецов. П. А. Диброва, П. С. Кленов. Командовать войсками стал генерал-майор П. П. Собенников (до этого командовавший 8-й армией), членами Военного совета были назначены В. Н. Богаткин и Т. Ф. Штыков, начальником штаба — генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин. Генерала Собенникова я знал еще по Дальнему Востоку: в Приморской группе он командовал кавалерийской дивизией. Перед войной мы встречались также и в Прибалтике. Это был очень спокойный, уравновешенный человек, хорошо знающий военное дело командир. Деятельность нового командующего началась с того, что он распорядился перевести штаб фронта в Псков. С новым начальником штаба я тоже был немного знаком: впервые мы встретились в Киеве перед походом в Бессарабию, второй раз — в Прибалтике, на предвоенных учениях. Он очень внимательно относился к организации управления и связи. Первый мой доклад генералу Ватутину был довольно продолжительным: я стремился не только охарактеризовать состояние связи, но и подробно рассказать обо всех наших многочисленных трудностях. — Все это так, — согласился новый начальник штаба. — Но, несмотря ни на что, управлять войсками нужно, нужна связь. Иначе будем терпеть поражение за поражением. Что вы предлагаете? Где выход? — Пока не будут полностью сформированы и укомплектованы фронтовые и армейские части связи, единственный выход — широко использовать местные средства. Я детально изложил свои соображения и, между прочим, заметил, что не мешало бы изменить также порядок перемещения штабов. — Что именно? — спросил Ватутин. — Мне кажется, такой крупный штаб, как штаб фронта, должен располагаться в глубине и руководить войсками оттуда. Нельзя считать нормальным, когда /125/ штаб фронта за неделю оборонительных действий шесть раз меняет месторасположение. Тут даже при достаточном количестве полевых средств не установишь устойчивой связи... И еще. Районы для очередного размещения штаба надо намечать и подготавливать заблаговременно. Все это касается и армейских штабов. Иначе невозможно использовать эффективно местную связь. – А как вы оцениваете радиосвязь? — поинтересовался начальник штаба. – В наших условиях радио — основное средство управления войсками. В этом я убежден. К сожалению, штабы не используют такой вид связи — боятся, что противник может обнаружить их, опасаются ложных вражеских передач. Я рассказал, как пропала связь со штабом 11-й армии. — Так вот, — резюмировал начальник штаба фронта, все ваши доводы основательны. Недостатков много. Но управлять войсками нужно при любых обстоятельствах. Необходимо заставить штабы широко применять радиосвязь. Подготовьте материал о пайках для гражданских связистов. Не забывайте о самолетах связи и подвижных средствах — они тоже могут быть очень полезны. А теперь давайте наметим очередные места для расположения штаба фронта. Основной район наметили в Старой Руссе, запасной — в Луге. В соответствии с этим я сразу послал в Старую Руссу полковника Семенихина с частью его полка, а в Лугу — полковника К. Д. Дадерко, исполнявшего обязанности моего заместителя. Наконец-то, думал я, можно своевременно без лишней сутолоки подготовить связь из нового района расположения штаба фронта. Но этому не суждено было случиться. В результате отхода 8-й армии на Ригу и 27-й — на Опочку между ними образовалась огромная брешь, не прикрытая войсками. Это позволило неприятелю осуществить прорыв в сторону Пскова. Штаб фронта оказался под угрозой. Было приказано готовиться к переезду. Я не сомневался, что новое место — Старая Русса. Однако перед самым отъездом генерал Ватутин вызвал меня и сказал, что штаб фронта через два часа выступает в Новгород. /126/ — Как в Новгород? А Старая Русса? Ведь там все подготовлено! — воскликнул я. — Знаю, но, к сожалению, изменить ничего не могу, — ответил генерал. — Директивой Генерального штаба предписано перейти в Новгород. Так что принимайте меры, перестраивайте связь. Легко сказать "перестраивайте связь". А что перестраивать? Никаких средств в наличии нет: два дня назад их отправили в Старую Руссу. Чтобы снять эти средства и перебросить в Новгород, нужно не меньше суток. А штаб через 5—6 часов уже прибудет в новый район. Свертывать средства, находившиеся в Пскове, тоже нельзя, пока штаб не прибудет на новое место. Вот тут-то и перестраивайся... Что, если попытаться использовать новгородский телеграф? Распорядившись о переброске средств из Старой Руссы в новое место, я с Захаровым помчался в Новгород. Вот и город. Первым делом двинулись в Новгородскую контору связи. Начальником телеграфа оказался знакомый по курсам в Ленинграде К. И. Шафров. Встрече мы оба обрадовались, но время для дружеских излияний было неподходящим. Отбросив лирику, я прямо сказал Шафрову, что телеграф в течение одного-двух дней должен обеспечивать связь штабу фронта. Я очень рассчитывал на помощь Шафрова. И не ошибся. К приезду Военного совета и штаба фронта из Новгородской конторы уже была установлена телеграфная связь с Генеральным штабом, со штабом Северного фронта, штабами армий и некоторых корпусов, а также с оперативной группой штаба, оставшейся в Пскове. В течение суток управление войсками фронта обеспечивалось силами и средствами Новгородской конторы связи. И, надо сказать, гражданские связисты отлично справлялись с делом. Затем из Старой Руссы прибыли наши средства, мы развернули военный узел связи. Общая обстановка продолжала оставаться тяжелой. Никак не удавалось, хотя бы на короткое время, остановить противника и стабилизировать фронт. По планам командования такая стабилизация должна была произойти на рубеже реки Великой, где намечалось надежно прикрыть ленинградское направление. Но это не получилось. Войска 27-й армии, оставив рубеж на Западной /127/ Двине, стали ранее намеченного срока отходить в сторону Опочки. Главное направление — на Остров, Псков оказалось открытым. Фашистские войска смогли продолжать наступление. Нашим не удалось использовать выгодный рубеж на реке Великой и два достаточно мощных укрепленных района в Пскове и Острове. Выйдя на этот рубеж раньше советских войск, противник захватил 6 июля город и укрепленный район Остров. Условия организации связи непрерывно ухудшались. Потери в частях связи были весьма ощутимы. Школа младшего комсостава фронтового полка связи вела боевые действия в районе Даугавпилса как стрелковое подразделение и потеряла при этом много бойцов. Немало пало смертью храбрых в отдельном батальоне связи 11-й армии, пробивавшемся вместе со штабом армии из окружения в районе Полоцка. Велики были потери связистов в стрелковых, танковых, артиллерийских частях. Трудно было возместить имущество связи, особенно проводные линии, утраченные в результате быстрого отхода наших войск. Действовавшие линии и узлы общегосударственной связи систематически разрушались авиацией противника. Потребности в связи с каждым днем возрастали, а удовлетворять их становилось все трудней. Достаточно сказать, что по существовавшим тогда оперативным нормам для обеспечения связи между штабом фронта и штабом армии предусматривался отдельный линейный батальон численностью свыше 300 человек. Фактически же эту работу выполнял, в лучшем случае, взвод сокращенного состава, 12—15 человек. Выручали нас в ту пору гражданские связисты. С их помощью обеспечивалась связь штаба фронта в Даугавпилсе и Новгороде. За счет псковской и новгородской контор удалось пополнить полк связи телеграфистами. Из гражданских специалистов-линейщиков мы сформировали рабочие колонны для восстановления разрушенных противником линий связи. Такие колонны были в Пскове, Острове, Шимске, Старой Руссе, Дно, Новгороде и других пунктах. Иногда за счет гражданских предприятий связи удавалось даже пополнять запасы строительных материалов и имущества. Конторы связи в Резекне, Пскове, Опочке /128/ и Острове выделили для нас десятки тонн стальной и медной проволоки, сотни телефонных аппаратов, несколько коммутаторов малой емкости. Это имущество было, естественно, менее удобно, чем полевое, но при острой нужде в средствах связи мы успешно использовали его даже в тактических звеньях управления, не говоря уже о крупных штабах. Немалую помощь оказывали нам и связисты Северного фронта (ЛенВО). В полосе нашего фронта оказались вспомогательные узлы, оборудованные "северянами" в Пскове, Шимске и Чудове. Вначале начальник связи Северного фронта генерал-майор И. Н. Ковалев предполагал закрыть их, но по моей просьбе оставил. Они оказались очень кстати при обеспечении связи на рубеже реки Великой и восточнее ее. С боевыми действиями на рубеже реки Великой у меня связано воспоминание об одном поучительном случае. Для организации обороны на линии Псковского и Островского укрепленных районов, прикрывавших Ленинград, Северо-Западный фронт был усилен двумя стрелковыми и одним механизированным корпусами. 1-й механизированный корпус передал нам Северный фронт. Это соединение, сформированное из частей, участвовавших в советско-финляндской войне, обладало большой ударной силой. Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин следил за тем, как и где этот корпус используется. 4 июля это соединение получило задачу — ударом из района Б. Лобянки, Немоева, Шванибахова в направлении на Остров уничтожить прорвавшиеся части противника. Атака началась во второй половине дня 5 июля и увенчалась успехом — 5-й танковый полк овладел городом Остров. Однако, не имея артиллерийской и авиационной поддержки, а также пехоты: для закрепления занятого рубежа, корпус не смог развить своего успеха. Со штабом корпуса мы поддерживали радиосвязь. Информация оттуда поступала более или менее регулярно. К исходу дня фронтовые радисты приняли донесение о значительных потерях с обеих сторон, затем корпусная радиостанция передала обычный сигнал "связь кончаю" (СК) и больше на наши вызовы не отвечала. Пы- /129/ тались поймать ее сигналы на нескольких радиоприемниках — безуспешно. Между тем из Генерального штаба все чаще поступали запросы о действиях мехкорпуса. Наконец Сталин вызвал командующего фронтом и потребовал обстоятельного доклада. Генерал Собенников доложил сведения трех-четырехчасовой давности. Сталин спросил, нет ли более поздних данных. Командующий ответил, что связь с. корпусом прекратилась. Тогда Верховный Главнокомандующий приказал во что бы то ни стало восстановить связь, предупредив, что от исхода боевых действий корпуса зависит очень многие. Командующий и начальник штаба вызывают меня, передают разговор со Сталиным. Вместе думаем, что можно еще предпринять. Уже ночь, поэтому направить в район боевых действий самолет связи нельзя — у нас не было тогда летчиков-ночников. Послать для связи машину? Ненадежно, да и расстояние до района боевых действий корпуса большое — километров двести пятьдесят. Чтобы пройти его на машине, даже при благоприятных условиях, понадобится 8—10 часов, а за это время обстановка может измениться до неузнаваемости, сведения устареют. Решили попытаться использовать вспомогательные узлы, организованные на линиях проводной связи. Один такой узел был в районе Уторгоша, второй — в Шимске и третий — в районе Сольцы. Вызвав начальников узлов, я приказал им отправиться на машинах в район боевых действий 1-го механизированного корпуса, найти любого командира из состава корпуса и предложить ему немедленно ехать на узел для доклада обстановки Военному совету фронта. Расстояние от одного узла связи до района боевых действий было километров 40—50, от другого — 80—90, от третьего тоже километров 40—50. Это все же в несколько раз ближе, чем от штаба фронта. Начальнику Шимского вспомогательного узла связи капитану А. П. Бортнику удалось часа через полтора разыскать и доставить на свой узел связи командира одного из подразделений механизированного корпуса. Его тотчас связали с командующим фронтом. К сожалению, командир знал немного — только то, что корпус, понеся /130/ большие потери, отошел на восток от рубежа реки Великой. Старшине, посланному со второго узла связи, удалось найти заместителя командира одной из дивизий корпуса. Замкомдива смог доложить обо всем более обстоятельно. Теперь, точно зная, где ведутся боевые действия, наши представители сравнительно легко находили и приглашали для доклада обстановки нужных товарищей. В конце концов командование фронта смогло сообщать в Ставку подробные и свежие сведения о действиях и состоянии корпуса. В первых числах июля штаб фронта посетили Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов и секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Александрович Жданов. Ворошилов в то время был главнокомандующим, а Жданов — членом Военного совета Северо-Западного стратегического направления. Выслушав доклады нашего командующего и члена Военного совета о положении на фронте, Ворошилов поинтересовался состоянием управления и связи. Спешно вызвали меня. — Доложите, да поподробнее, как обстоит дело со связью, — сказал главнокомандующий. В тот момент фронтовая связь действовала как раз неплохо. Штаб 11-й армии располагался в районе Дно; с ним поддерживалась проводная связь но двум направлениям: через Старую Руссу и через Валдай. Штаб 27-й армии находился в городе Холм; с ним штаб фронта также был связан по двум направлениям: через Старую Руссу и через Валдай. Штаб 8-й армии размещался в районе Таллина, связь с ним осуществлялась через Ленинград, Нарву. С Генеральным штабом тоже была устойчивая проводная связь по трем направлениям. Поэтому, докладывая, я сказал, что, несмотря на недостаток сил и средств, связь штаба фронта с армиями и соединениями, непосредственно подчиненными фронту, имеется и работает относительно устойчиво. — Какая связь в войсках, внизу? — спросил Ворошилов. — В войсках связь работает плохо, — ответил я прямо. — Не хватает средств. Армейские части не разверну- /131/ ты, в корпусных и дивизионных велики потери в людях и средствах связи. — Им помогать нужно! — Помогаем, товарищ Маршал Советского Союза, но возможности очень скудные. — Сейчас государство не может дать столько техники, сколько требуется, — сказал маршал. — Нужно обеспечивать связь теми средствами, что имеете. Техника со временем будет. А пока проявляйте больше инициативы... Маршал, видимо, обратил внимание на то, что командование нашего фронта находится слишком далеко от войск. Сужу об этом по тому, что после отъезда Ворошилова и Жданова командующий фронтом и начальник штаба приказали срочно оборудовать в районе Шимска, в 60 километрах к юго-западу от Новгорода, передовой пункт управления. Нам, связистам, организация этого пункта добавила хлопот: теперь требовалось обеспечивать связь уже с двух пунктов, а средств едва хватало для одного. Выручало то, что поблизости, в Шимске, был достаточно развитый узел гражданской связи и туда же переместился из Пскова важный вспомогательный узел связи, возглавляемый капитаном Бортником. Обеспечение связи с нового пункта было поручено заместителю начальника войск связи — полковнику Николаю Степановичу Матвееву. Передовой пункт управления оказался весьма кстати. Немецко-фашистские войска рвались к Ленинграду. Вначале они попытались нанести удар в направлении Пскова, вдоль Ленинградского шоссе на Лугу. 12 июля гитлеровские части подошли к Луге, но встретили организованное сопротивление войск Северного фронта и продвинуться дальше не смогли. Вторую попытку прорыва к Ленинграду противник предпринял в направлении Острова и Новгорода. Здесь наступал 56-й моторизованный немецкий корпус, передовые части которого вышли в район западнее Шимска. Оборонявшиеся там войска 11-й армии нанесли мощный контрудар по двум направлениям в район Сольцы. Контрудар наносился из района Уторгош и из района Дно. Действия 11-й армии поддержала авиация, интенсивно бомбившая танковые колонны и скопления вражеских войск на дорогах. Танковая дивизия гитлеровцев /132/ оказалась отрезанной от основных сил корпуса, тылы 56-го моторизованного корпуса были разгромлены. За четыре дня удалось отбросить противника на 40 километров, причем его 8-я танковая дивизия, хотя и вырвалась из окружения, утратила боеспособность. В результате этих боев нашим войскам достались богатые трофеи, в том числе и много имущества связи. Капитан Бортник, помню, прислал в Новгород 13 машин с полевым многожильным кабелем. Командующий фронтом генерал Собенников руководил боевыми действиями с передового пункта управления в районе Шимска. Район постоянно подвергался бомбардировкам и обстрелу дальнобойной артиллерии. И все же связь работала нормально. Это позволило командующему фронтом успешно управлять войсками во время контрудара. Непосредственная связь от передового пункта поддерживалась только со штабом 11-й армии. Со штабом фронта, Генеральным штабом, штабами 27-й и 48-й армий соседних фронтов связь обеспечивалась через фронтовой узел связи, находившийся в Новгороде. Неоценимую помощь оказали нам в те дни гражданские связисты. Несмотря на бомбардировки и обстрелы, ни один из них не оставил своего поста. Под артиллерийским огнем и во время налетов вражеских бомбардировщиков неоднократно устранял порывы на линиях надсмотрщик Медведевского отделения связи Михаил Георгиевич Востряков. Он погиб от осколка фашистской бомбы, восстанавливая разрушенную линию. Советское правительство посмертно наградило М. Г. Вострякова орденом Красного Знамени. Пример мужества и удивительной работоспособности показали начальник Шимского отделения связи М. Г. Загороднюк и его сестра Аня — старшая телефонистка междугородной телефонной станции. Начальник отделения, как и Востряков, днем и ночью работал на линиях. Аня бессменно дежурила у коммутатора и не покинула свой пост даже в минуты смертельной опасности, когда здание телефонной станции могло в любой момент рухнуть после попадания снаряда. Брат и сестра тоже были отмечены правительственными наградами. Очень порадовало меня, что в списке награжденных прочитал имена Михаила Александровича Теребилина, /133/ Марии Петровны Бабановой, Виктора Петровича Городкова и Альберта Августовича Пракса. О том, как выручали нас гражданские связисты, вспоминаю и по сей день с великой благодарностью. Военных специалистов не хватало, они буквально выбивались из сил. И не случайно командующий фронтом как-то сказал мне: — Петр Михайлович, когда отдыхают ваши связисты? В любое время суток я слышу одни и те же голоса: Матвеева, Бортника, Шмарлина, Загороднюка... Успешный контрудар 11-й армии ликвидировал угрозу прорыва немецко-фашистских войск к Новгороду и позволил на некоторое время стабилизировать фронт западнее Шимска. Однако на остальных участках войска Северо-Западного с упорными боями медленно отходили от рубежа Порхов, Ново-Ржев к линии Старая Русса — Холм. Пользуясь этим, противник начал сосредоточивать на новгородском направлении крупные силы, создавая угрозу глубокого обхода Ленинграда с юга. Опять встал вопрос о подготовке нового района для размещения штаба фронта. Сначала наметили Крестцы (в 100 километрах юго-восточнее Новгорода), потом генерал-лейтенант Ватутин окончательно остановился на районе Валдая. Примерно в то же время в состав нашего фронта передали из резерва Ставки 34-ю армию. Она предназначалась для нанесения контрудара из района южнее Старой Руссы в направлении на Дно, то есть во фланг и тыл главным силам противника, сосредоточенным на новгородском направлении. Для руководства войсками в период контрудара намечалось организовать вспомогательный пункт управления в районе Демянска. Надо сказать, что к тому времени фронтовых частей связи стало значительно больше. Но по-прежнему было трудно с имуществом и автотранспортом. На организации связи в армиях отрицательно сказывалось упразднение корпусных звеньев управления. Число подчиненных инстанций в каждой армии возросло в три-четыре раза (вместо 2—3 корпусов стало 6—9 дивизий), а количество средств связи оставалось прежним. Ар- /134/ мии действовали в широких полосах, достигавших нескольких сотен километров. Расстояния между пунктами управления армии и дивизии были столь большими, что иногда мощность дивизионной радиостанции оказывалась недостаточной, чтобы обеспечить надежную радиосвязь. Все это ухудшало возможность управления войсками. В первых числах августа обстановка сложилась так. На правом фланге войска Северо-Западного фронта (вместе с войсками Северного фронта) вели бои на Лужской оборонительной полосе силами 48-й и правофланговыми частями 11-й армий. Одновременно подготавливался оборонительный рубеж западнее и юго-западнее Новгорода. На центральном направлении, из района Старая Русса, силами 34-й и частично 11-й армий готовился мощный контрудар на северо-запад. На левом фланге, на холмском направлении, взаимодействуя с 22-й армией Западного фронта, довольно активно оборонялась 27-я армия. К началу наступления наших войск с передового пункта управления фронта удалось установить связь с Генеральным штабом, со штабом Главкома Северо-Западного стратегического направления, а также со штабами всех армий. Одновременно подготавливалась связь и из района Валдая, куда уже переместился штаб фронта. Контрнаступление началось успешно. В первые дни части 34-й армии продвинулись вперед на 60 километров, создав тем самым угрозу охвата фашистской группировки, рвавшейся к Ленинграду через Новгород и Чудово. Однако развить успех не удалось. Не хватало авиации и средств противовоздушной обороны, не было мощного второго эшелона у 34-й армии. Противник навалился на 34-ю армию всей мощью авиации. Затем перебросил в район боев несколько отборных моторизованных и танковых дивизий. Соотношение сил резко изменилось в его пользу. С трудом отражая удары врага, 34-я армия с боями отошла на рубеж реки Ловать. Здесь на многие месяцы и стабилизировался фронт. Командующим Северо-Западным фронтом назначили генерал-лейтенанта Павла Алексеевича Курочкина. — Кое-что слышал о вас, — сказал новый командующий, когда меня представили ему. — Надеюсь, будем ра- /135/ ботать дружно. Ведь у нас не только фамилии одинаковые, но и дело одно, общее, большое и ответственное. Но работать с Павлом Алексеевичем мне, к сожалению, не пришлась. 22 августа, во второй половине дня, в воздухе появилась группа фашистских бомбардировщиков. Я находился на узле связи и вел переговоры по аппарату Бодо с заместителем начальника Главного управления связи Красной Армии Николаем Демьяновичем Псурцевым. Мощный взрыв расшвырял все вокруг. Меня отбросило к стене, что-то горячее резануло по левой ноге. Полевой госпиталь, куда мне помогли добраться, был переполнен. Когда подошел врач, я сказал, что могу еще потерпеть, прилег на солому и потерял сознание. Рана оказалась довольно опасной. Меня отправили в стационарный госпиталь в Калинин, а затем после операции перевезли в Москву. Еще в Калинине я встретился со своей семьей. Теперь жена и дочери постоянно навещали меня (из Риги их эвакуировали в Москву). Многое передумал за то время, что лежал в госпитале. Снова и снова я повторял мысленно тот путь, что прошел за два месяца войны. Искал ответа на волновавшие меня вопросы. Пытался анализировать свои действия. Придирчиво перебирал в памяти собственные промахи и упущения. Вспоминал боевых товарищей. Мечтал, как вернусь к ним и снова возьмусь за дело. /136/ Петр Михайлович Курочкин родился в 1897 г. в пос. Горки Богородского уезда Московской губернии, в рабочей семье. В рядах Красной Армии П. М. Курочкин служил с 1918 г. по 1969 г. (ныне в отставке). В 1926 г. он вступил в Коммунистическую партию. Принимал активное участие в гражданской войне, в освободительных походах Красной Армии в 1939 — 1940 гг., в войне с белофиннами. В годы Великой Отечественной войны занимал пост начальника войск связи Северо-Западного фронта, а затем после тяжелого ранения был начальником кафедры связи Военной академии им. М. В. Фрунзе. В период войны против империалистической Японии являлся заместителем начальника управления связи Ставки Главнокомандующего на Дальнем Востоке. После окончания войны П. М. Курочкин вернулся в Военную академию им. М. В. Фрунзе и целиком занялся научно-педагогической деятельностью. Его перу принадлежит много научных работ по различным вопросам военной связи. За многолетнюю и безупречную службу в Вооруженных Силах и плодотворную педагогическую и научную деятельность П. М. Курочкину присвоено воинское звание генерал-лейтенанта войск связи, почетное звание заслуженного деятеля науки РСФСР, а также ученая степень доктора военных наук и ученое звание профессора. П. М. Курочкин награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, а также орденами Кутузова II степени, Отечественной войны I степени и многими медалями. (25/03/2018) [ На главную ] |
