|
|
|
[ На главную ]
О
генерале Кирпоносе, сапогах в 1941 г.
========= В то же время участились налеты
немецкой авиации на Харьков, где средств ПВО было
явно недостаточно, а военная промышленность
работала в полную силу. Так мы оказались в
Харькове, куда прибыли своим ходом, совершив
почти шестисоткилометровый марш в сложной
боевой обстановке - танковые соединения немцев
уже продвинулись далеко на восток. Тогда в
окружении погибли командующий войсками
Юго-Западного фронта генерал-полковник Кирпанос
Михаил Петрович и все руководство Юго-Западного
фронта. Спасся один - в то время полковник И.Х.
Баграмян.
========= Вы взяли в руки мои воспоминания о
далеких днях войны, написанные на основе того,
что запомнилось мне из тех героических дней, по
рассказам и письмам моих однополчан, использовал
некоторые мои и товарищей дневниковые записи. И
хотя мне довелось две недели изучать
документальные материалы в Центральном архиве
Министерства обороны СССР – все же в этой книге
отражено мое личное видение тех дней, о которых я
пишу. Поэтому мои воспоминания не претендуют на
полное описание того или иного события времен
Великой Отечественной войны, на его научную или
историческую оценку. В период войны мне пришлось воевать в следующих званиях: - младший сержант, с июня 1941 по осень 1942 г., В следующих воинских частях: 1. ПВО – 16-й отдельный зенитно-прожекторный батальон 11-й бригады ПВО – с 22 июня 1941 по 1 октября 1942 г., всего 466 дней; должность – начальник прожекторной станции, Юго-Западный фронт. 2. Запасной полк, маршевая рота, октябрь – ноябрь 1942 г., 61 день. 3. Пехота – 94-й отдельный батальон противотанковых ружей, с 1 декабря 1942 по 1 февраля 1944 г., всего 427 дней; должность – первый номер расчета, командир отделения, помощник командира взвода, комсорг батальона, Донской, Юго-Западный, 3-й Украинский фронты. 4. Пехота – 187-й гвардейский стрелковый полк 61-й гвардейской Славянской Краснознаменной стрелковой дивизии, с февраля 1944 по 9 мая 1945 г. (в дивизии служил до декабря 1946 г.), всего 464 дня; должность – комсорг стрелкового батальона, комсорг гвардейского стрелкового полка. Всего в пехоте воевал 891 день. В действующей армии 1357 дней (1418—61). Часть І 22 июня 1941 года... Когда вспоминаешь этот день, в памяти возникают события далекого прошлого, друзья-однополчане, 19-летние парни, с которыми в октябре 1940 г. в Минске я был призван в ряды Красной Армии, с которыми 22 июня 1941 г. встретил первые залпы войны. Было это недалеко от Государственной границы, на территории Западной Украины, в районе городов Дрогобыч, Борислав, Стрый [Стрый – город в 70 км южнее Львова – прим. zhistory].
Я к тому времени уже был младшим сержантом – 16 апреля 1941 г. после окончания учебного подразделения в 5-м прожекторном полку города Киева в группе младших командиров был направлен для прохождения дальнейшей службы в город Борислав, в 16-й отдельный зенитно-прожекторный батальон (16 ОЗПБ) на должность начальника прожекторной станции. (По сообщению историко-архивного отдела Генштаба ВС СССР от 5 мая 1988 г. № 328/1230, "16-й отдельный зенитно-прожекторный батальон входил в состав действующей армии с 22 июня 1941 г. по 1 августа 1944 г.". – Прим. авт.) Мне в то время не было еще и девятнадцати. 14 июня 1941 г. подразделения батальона выехали с зимних квартир, располагавшихся в городе Бориславе, в летние лагеря. Рота, в которой мне довелось служить, выдвинулась на военный аэродром недалеко от города Стрый. Мы разбили недалеко от аэродрома палаточный городок, и началась боевая учеба, целью которой было овладение материальной частью, сколачивание боевых расчетов – некоторые солдаты батальона были призваны в армию только весной 1941 г., обучение поиску самолета в ночном небе и сопровождению его в лучах прожектора. На поле аэродрома, расположенного у города Стрый, стояли самолеты – в открытую, без маскировки. И тогда уже возникал вопрос: зачем в 40 км от границы, в 6–8 минутах полета от нее в открытую стоят наши самолеты? В книге "Сталин. Тайный сценарий начала войны", изданной в Москве в 2006 г., приведено сообщение Берлинской резидентуры НКГБ СССР за апрель 1941 г. В нем сказано: "Штаб германской авиации наметил к бомбардировке в первую очередь советские аэродромы, расположенные на западной границе СССР". "Бомбовые удары были нанесены по 66 аэродромам приграничных округов". Там же сказано, что в распоряжении Люфтваффе были крупномасштабные карты всей приграничной полосы на глубину до 250–300 км. На этих картах были отмечены все аэродромы, железнодорожные узлы, порты, главные дороги и мосты. Эти карты могли быть составлены и скорректированы при массовых полетах немецких самолетов весной 1941 г. над советской территорией при полном молчании средств ПВО приграничных округов. Действовал приказ: "Не стрелять, не идти на провокации". Становится совсем непонятным – если советское командование знало об этом сообщении Берлинской резидентуры, поступившем в Москву в апреле 1941 г., то почему не были приняты меры к передислокации авиачастей на более безопасные аэродромы? Почему не было такого приказа, а если он и был, то почему кто-то его не выполнил? Естественно, у нас, воинов Красной Армии, кто был на границе свидетелем и участником первых минут начала войны, возникал вопрос: неужели руководство нашей страны и армии не знало о том, что Германия готовится к нападению на Советский Союз? Почему так случилось, что мы, воины Красной Армии, несшие службу у самой границы, не были готовы к отражению первых атак сухопутных и воздушных сил гитлеровцев? Отрицательным было влияние Сообщения ТАСС от 13 июня 1941 г. Оно не способствовало повышению боевой готовности войск, оно вводило и воинов Красной Армии, и гражданское население в заблуждение об истинной обстановке в отношениях с Германией. 22 июня мы были в неведении, что происходит, среди солдат часто можно было слышать слово "предательство". Не внесли ясности в создавшееся положение и выступление В.М. Молотова по радио 22 июня, и речь И.В. Сталина 3 июля. Появилась официальная версия о том, что Гитлер вероломно нарушил договор о ненападении, заключенный 28 августа 1939 г. между Советским Союзом и Германией. Политработники, в то время комиссары, нам, бойцам, говорили о вероломности гитлеровцев, о внезапном нападении, от этого, мол, все неудачи на фронтах. Мне кажется, что тогда слово "вероломство" было подобрано неправильно. Вероломно – это когда лучший друг вдруг делает тебе пакость. Была ли Германия другом Советского Союза? Ни в коем случае. Разве на протяжении 1940 и первой половины 1941 г. со стороны немецкого руководства не были совершены действия, свидетельствующие о том, что Гитлер не отказался от своих мыслей, изложенных еще в 20-х гг. XX в. в "Майн Кампф", – завоевание жизненного пространства на Востоке, а это значит – за счет территории СССР? Известно, что еще 18 декабря 1940 г. Гитлер подписал директиву № 21 – план нападения на Советский Союз, известный под кодовым названием "Барбаросса". Этот план был отпечатан в 9 экземплярах, три из них были вручены командующим родами войск Вермахта, шесть спрятаны в сейф. Но, несмотря на такую высокую степень секретности, в январе 1941 г. в руках президента США и премьер-министра Великобритании был подробный план нападения на Советский Союз. В свое время министр обороны Советского Союза маршал Андрей Гречко заявил: "Небезынтересно отметить: через 11 дней после принятия Гитлером окончательного плана войны против Советского Союза (18 декабря 1940 г.) этот факт и основные данные германского командирования стали известны нашим разведывательным органам". (Здесь и далее цитируется по книге Я. Верховского и В. Тырмос "Сталин. Тайный сценарий начала войны". – Прим. авт.) Но не только эти факты говорят о том, что руководство Советского Союза и Красной Армии было осведомлено о поведении гитлеровцев, о готовящемся нападении Германии на Советский Союз. В указанной выше книге есть такие строки: "Таким объемом достоверной агентурной информации, каким обладал Сталин, не располагало ни одно государство". Там же: "С июня 1940 г. и до "внезапного" нападения Германии военная разведка передает в отдел информации ЦК более 300 шифрограмм, разведсводок и радиосообщений, явно свидетельствующих об активной подготовке Гитлера к войне с Советским Союзом". Внешняя разведка НКВД за тот же период направляет в Кремль еще 120 донесений о готовящейся агрессии. Следует напомнить, что в этот период Сталину и советскому руководству были направлены предупреждения о готовящемся выступлении германской армии против Советского Союза от президента США, премьер-министра Великобритании, а также выдающихся советских разведчиков – таких как Рихард Зорге, известных разведгрупп (Радо, "Красная Капелла") и от многих друзей советского народа. Можно ли при таких обстоятельствах говорить о вероломстве гитлеровцев и внезапности нападения, если они открыто на протяжении многих месяцев сосредоточивали свои войска на нашей границе, если их самолеты неоднократно нарушали наше воздушное пространство. Так, за период январь – май и 10 дней июня, т. е. за 5 месяцев и 10 дней, было задержано 2080 нарушителей нашей границы со стороны Германии, причем многие из этих нарушителей были разоблачены как немецкие шпионы. Об этом говорится на с. 368 вышеупомянутого источника. С учетом изложенного можно считать, что никакого вероломного, а тем более внезапного нападения на Советский Союз не было. Гитлеровцы заранее открыто готовились к войне с нашей страной и ни от кого это не скрывали. А почему советское руководство этого не замечало или делало вид, что не замечает, – ответ на этот вопрос у меня появился позже, уже в последние годы, когда я изучил многие литературные источники, сопоставил и проанализировал многие факты. А факты следующие. Призыв в армию в 1939–1941 гг. военнообязанных сразу нескольких возрастов – с 1918 по 1923 год рождения. Сосредоточение советских войск в приграничных районах, причем не в УР (укрепленный район. – Прим. авт.), в траншеях и окопах, а на поверхности земли, в рощах, оврагах, других складках местности. Вынос аэродромов с боевыми самолетами и частями обслуживания в приграничную зону (причем мой товарищ, служивший в то время в Прибалтике на военном аэродроме, нарисовал ту же картину). Вынос в приграничную зону большого количества складов боеприпасов и горюче-смазочных материалов, расположенных в ящиках на земле, в бочках под открытым небом. Изготовление военных топографических карт местности, расположенной на запад от нашей границы; в то же время в начале нашего отступления 26 июня 1941 г. от Дрогобыча у командира роты не было карты местности, развернутой на восток. Изготовление русско-немецкого разговорника, ознакомление с которым говорит о том, что он предназначен для советских воинов, вступивших на немецкую землю. Накапливание в приграничных районах большого количества кожаных сапог – с целью заменить обмотки и кирзовые сапоги у солдат и сержантов при вступлении на территорию западных стран. Всему этому, в том числе и наличию сапог, я сам был свидетелем – при первом отступлении из Дрогобыча 26 июня 1941 г. во все машины нашей роты загрузили хорошие кожаные сапоги, мы подобрали себе пару по размеру и далее ходили в этих сапогах. Можно еще много приводить примеров подготовки советского военного и политического руководства СССР к нападению на Германию, но полагаю, что достаточно приведенных. С другой стороны, если верить официальным военным историкам, что Сталин и военное руководство страны не собиралось нападать на Германию, то чем объяснить сосредоточение советских войск в приграничной зоне, их расположение не на боевых позициях – в укрепрайонах, траншеях, окопах, когда наша разведка доносила (с точностью до дня и часа) о готовности немцев к началу военных действий против нашей страны? Чем объяснить, что весной 1941 года все приграничные мосты были разминированы, а партизанские базы созданные в приграничных областях, были уничтожены? В таком случае отсутствие реакции на эти донесения (приведшее к трагедии лета и осени 1941 г.) можно объяснить только или непрофессионализмом и Сталина, и нашего военного руководства, или, что еще хуже – предательством. Но оснований для такого обвинения нет. И далее. Если Сталин не собирался разгромить Германию, то он не собирался освобождать Европу от фашистского ига. Значит мы освободили Европу только потому, что Гитлер напал на Советский Союз в июне 1941 г. Это звучит не в пользу нашей армии – армии-освободительницы. Народ-освободитель – так называли в 1945 г. во всем мире советский народ. Разговоры о том, что Сталин оттягивал войну, что он собирался выступить против Гитлера в 1942 г., не имеют под собой реальных оснований. Осенью 1941 г. надо было демобилизовать из армии большинство призванных в 1939 г. Нельзя было оставить на зиму 1941–1942 гг. солдат без казарм, всю военную технику, боеприпасы и горюче-смазочные материалы на снегу, без защиты, без укрытий. А летом 1941 г. я не нашел ни одной ссылки на то, что строятся новые казармы в районе сосредоточения войск, новые склады, парки, хранилища. Поэтому я прихожу к выводу, что летом 1941 г. Сталин и военное руководство страны готовились к нападению на Германию, но тогда мы, воины Красной Армии, этого не знали. В то памятное утро 22 июня 1941 г., когда рассвет еще только занимался, мы были разбужены страшным грохотом. Как нам стало известно позже, это немецкие диверсанты проникли на территорию аэродрома и взорвали бомбохранилище. Через несколько минут фашистские стервятники появились над аэродромом, "юнкерсы" легли на боевой курс, бомбы посыпались на стоянки самолетов, на летное поле, на позиции подразделений противовоздушной обороны. Вначале мы не могли понять, что происходит. Накануне мы легли спать поздно вечером после просмотра вместе с бойцами-зенитчиками и командой аэродромного обслуживания кинофильма "Трактористы". Только нас свалил сон, и тут раздался страшный грохот, а затем – налет вражеских бомбардировщиков. Многие наши самолеты, стоящие на поле аэродрома, сгорели на земле, так и не успев подняться в воздух. Не все летчики успели добежать к самолетам – жили они в Стрые, в военном городке, а это 4–5 км от аэродрома. Мне пришлось встречаться со свидетелем этих событий в городе Славянске. Я беседовал с дочерью одного летчика, участника тех боев. Она вспомнила, как ее отец, услышав шум боя, побежал из дому на аэродром, так как, по его рассказу, горел его самолет. Зенитчики, стоявшие на боевых позициях вокруг аэродрома, а также на противовоздушной обороне города Стрый, огонь по самолетам противника открыли с большим опозданием – разрешения на открытие огня долго не было. Газета "Красная Звезда" от 11 июля 1987 г. написала о том, что город Стрый и расположенный недалеко от него аэродром фашисты начали бомбить в 4 часа 30 минут утра 22 июня 1941 г. Приказ об открытии огня зенитчики получили тогда, когда первый налет уже закончился и большинство самолетов, стоящих на поле аэродрома, было уничтожено. Такое положение было не только на аэродроме города Стрый. Н. Яковлев в книге "Жуков" указывает, что Красная Армия 22 июня 1941 г. потеряла 1200 самолетов. А белорусский журнал "Армия" утверждает, что 22 июня 1941 г. Красной Армией было потеряно 1818 самолетов, еще более трех тысяч советских самолетов было уничтожено в последующие восемь дней войны. Советское командование не было готово к такому сценарию начала войны. Об этом свидетельствуют следующие факты: после уничтожения гитлеровцами авиации Западного Особого военного округа командующий авиацией этого округа Герой Советского Союза генерал Иван Копец на второй день войны застрелился, а командующий авиацией Киевского военного округа генерал Птухин 27 июня 1941 г. был арестован и расстрелян. Об этом говорится в уже упомянутой книге Я. Верховского и В. Тырмос "Тайный сценарий начала войны". Ясно, что не эти два генерала виновны в трагедии, разыгравшейся в первые дни войны на аэродромах, расположенных у нашей западной границы. Не они определяли расположение военных аэродромов вблизи границы, не они решали вопросы дислокации авиаполков и дивизий, не они запретили зенитчикам в первые минуты нападения немецких самолетов открывать огонь! Как видно из приказа командира 16-го ОЗПБ N: 48 от 22 июня 1941 г. (архив Министерства обороны СССР, опись № 204919, дело № 7), батальон имел задачу нести противовоздушную оборону нефтепромыслов в районе города Дрогобыч. [По карте примерно 31 км на северо-запад от Стрыя – прим. zhistory] Поэтому все подразделения батальона уже 22 июня утром начали движение в сторону Борислава, где располагался штаб батальона. Нашей роте нужно было совершить марш от Стрыя к Бориславу, получить в штабе батальона боеприпасы, бензин, саперное оборудование, продовольствие и затем выдвинуться на боевые позиции к Дрогобычу. Марш этот был трудным: бойцы и младшие командиры не обстреляны, немецкие самолеты целый день висели над дорогами, они гонялись за повозками, автомашинами и отдельными людьми. А ехали мы в разгар ясного июньского дня. За этот 50-километровый марш нас девять
раз бомбили, мы несли потери и в людях, и в
технике. Когда немецкие самолеты первый раз
напали на нашу колонну, поступил приказ:
"Расчеты в укрытие". Но водитель и начальник
прожекторной станции должны были оставаться
около машин, чтобы не оставлять боевую технику
без охраны и в случае необходимости принять
срочные меры к тушению пожара. В пути, недалеко от
Борислава, был поврежден и мой прожектор – пуля
крупнокалиберного пулемета попала в стеклянный
отражатель. По прибытии в Борислав мы сдали
поврежденный прожектор, получили новый со склада
"НЗ", там же нам выдали все необходимое для
жизни и ведений боевых действий, в ту же ночь мы
выехали в район Дрогобыча на боевые позиции (так
называемые "точки").
========= ДВА МНЕНИЯ Позже говорили, что Кирпанос оказался на должности командующего Киевским Особым военным округом и Юго-Западным фронтом случайно, так как после репрессий выбирать было уже не из кого. Отчасти, наверное, это так. Но лишь отчасти. Каждый оказывается на том месте и в то время, которое ему уготовлено судьбой и историей. Есть сведения, что Сталин при назначении Кирпаноса указал ему на свой политический замысел – подготовить округ к войне, но так, чтобы не вызвать у немцев подозрений и не спровоцировать их нападение. Кирпонос как мог выполнял это устное указание. Он пытался провести решение о создании ударной группировки в глубине округа, за счет войск прикрытия границы. Но этот план не был утверждён. В очень интересной монографии
молодого историка Павла Буркина "Генерал
Кирпонос: опыт историко-антропологического
исследования" приведён анализ мемуарных
источников, позволивших автору показать два
блока мнения о Кирпоносе, которые сложились о нём
у наших крупных военных деятелей. "От
критического – Г.К. Жуков, Н.К. Попель и особенно
К.К. Рокоссовский, который оценивал роль
Кирпоноса как негативную (видев его всего лишь
мимолётно в самый острый момент), обвиняющего его
в некомпетентности, утрате управления войсками,
панике и, в целом, неспособности руководить
войсками фронта, до одобрительного и почти
панегирического, которого придерживаются И.Х.
Баграмян (который много работал с Кирпоносом),
А.А. Гречко (ему были доступны все архивные
материалы) и К.С. Москаленко. Эти авторы считают М.
П. Кирпоноса вполне соответствующим по своим
профессиональным и моральным качествам
занимаемой им высокой должности и достойно
руководившим войсками фронта в тяжелейших
условиях лета 1941 года".
=========
=========
========= КИРПАНОС МИХАИЛ ПЕТРОВИЧ. Первое место
захоронения.
=====
===== С началом Великой Отечественной войны
Борис Лапин становится военным корреспондентом
"Красной Звезды" и почти все время находится
на фронте. Жизненный путь Бориса Лапина закончился в тридцать шесть лет - в пору творческого расцвета таланта. Он умер как поэт - со стихами, которые он писал до последних дней своей жизни. Литературный путь и судьба Бориса Матвеевича Лапина - это оправдание вечной романтики, поэзии, писательской честности и писательской чести. В. ДУБОВИЦКИЙ,
========= 22 июня 1941 г Киевский Особый Военный Округ становился Юго-Западным фронтом. Командующий фронтом генерал-полковник М.П.Кирпанос член Военного совета М.А.Бурмистенко начальник штаба генерал-майор М.П.Пуркаев ( В.И.Тупиков)начальник оперативного отдела И.Х.Баграмян. Фронт состоял из: 5,6,12,26 Армий 6,8,13,15,17, 27,31,36,37,49,55 Стрелковых корпусов 4,8,9,15,16,19,22,24 Мехкорпусов 5 Кавалерийского корпуса, 10-ти авиадивизий и 2-х дивизий ПВО. =========
Командование Юго - Западного фронта.
Слева направо: М.А. Бурмистенко, М.П. Кирпанос,
А.И. Кириченко, Е.П. Рыков. 1941 г.
===== Генерал М.П. Кирпонос и штаб фронта потеряли управление войсками. Расчлененные на отряды и группы, войска более недели вели тяжелую борьбу в окружении. Многие из них пробились через вражеские заслоны, но десятки тысяч бойцов и командиров погибли в неравных боях с врагом. Колонна штаба Юго-Западного фронта, в которой следовали командующий, члены Военного совета, начальник штаба и большая группа командиров, 20 сентября была окружена юго-западнее Лохвицы в роще Шумейково. Не всем удалось вырваться из вражеского кольца. В первые же сутки погибли командующий М. П. Кирпонос, начальник штаба В. И. Тупиков и член Военного совета фронта М. А. Бурмистенко. "Об участи других наших товарищей, которые не смогли пробиться из рощи, - пишет Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, - стало известно уже после освобождения Левобережной Украины в 1943 г. Жители окрестных хуторов рассказали, что в роще еще более суток длилась перестрелка. 24 сентября, когда все стихло и гитлеровцы уехали, колхозники пробрались к месту боя. Они увидели бездыханные тела советских бойцов и командиров, которые погибли, не выпустив из рук оружия. В магазинах пистолетов и винтовок не оставалось ни одного патрона" (И. Баграмян. Так начиналась война. М., 1971, стр. 366.). =====
(29.01.2017) [ На главную ] |
