[ На главную ]

Из мемуаров И.М.Майского о "Мюнхене" (1938)

Книга немаленькая – в ней около или более 700 страниц в зависимости от издания. Вариант на "милитере" имел 672 стр. Но я читал печатный вариант московского издания 1987 г., имеющий 784 стр.

Про 1938 г. в книге идет речь в части 4-ой - "МЮНХЕН"
Очень кратко ее содержание составляют следующие события (в персказе с цитатами):

(4-я глава):

28 мая 1937 г. вместо премьера Великобритании Болдуина стал Невиль Чемберлен.

К этому времени в Лондоне среди элиты страны сложилась так называемая кливденская клика из завсегдатаев политического салона Пеней Астор, собиравшихся в ее роскошном имении Кливден, под Лондоном, где она пыталась имитировать Версаль. Там бывали такие люди, как Невиль Чемберлен, лорд Галифакс, Самуэль Хор, Саймон, Кингсли Вуд, Лотиан, Том Джонс, Эрнст Браун и др. Особенно крупную роль играл здесь редактор "Таймс" Джефри Доусон, являвшийся чем-то вроде идеологического вождя всей этой клики. ...

Из салона леди Астор шла наиболее энергичная пропаганда концепции "западной безопасности"; здесь смаковались картины советско-германского взаимоистребления.

Основной целью Чемберлена являлось "умиротворение" фашистских диктаторов в расчете на установление "западной безопасности", направление фашистской агрессии против Советского государства. По мнению Черчилль, это был идиотизм, но еще больше в Чемберлене была ненависть к государству социализма. Черчилль в своих военных мемуарах иронически замечает о Чемберлене: "Он вдохновлялся надеждой умиротворить и реформировать его, а потом привести к полному смирению". Однако в частных разговорах Черчилль выражался гораздо крепче. Майскому он однажды сказал:

— Невиль — дурак... Он думает, что можно ехать верхом на тигре.

Для такой политики Чемберлен добился ухода Идена в отставку 20 февраля 1938 г. (из-за конфликта с Чемберленом по поводу заключения договора о дружбе с Италией Муссолини). Вместо него пост министра иностранных дел получил лорд Галифакс [к 1.03.1938]. В дальнейшем Чемберлен проводил свою внешнюю политику, в частности в отношении Германии.

Но еще в конце ноября 1937 г. Галифакс получил от Чемберлена поручение посетить Берлин для переговоров с Гитлером. Кое-что из происходившего в Берлине успело просочиться в политические круги Англии и стало известно дипломатам. В результате недоверие советской стороны к правительству Чемберлена сильно возросло. ... Из материалов германского министерства иностранных дел, захваченных Советской Армией в [290] Берлине, видно, что для недоверия были более чем достаточные основания.

Судя по записям беседы Гитлера и Галифакса 17 ноября 1937 г., опубликованной МИД СССР в 1948 г., следует, что Галифакс от имени британского правительства предлагал Гитлеру своего рода альянс на базе "пакта четырех" и предоставления ему свободы рук в Центральной и Восточной Европе. В частности, Галифакс заявил, что "не должна исключаться никакая возможность изменения существующего положения" в Европе, и далее уточнил, что "к этим вопросам относятся Данциг, Австрия и Чехословакия". Конечно, указывая Гитлеру направления агрессии, которые встретили бы наименьшее сопротивление со стороны правительства Чемберлена, Галифакс счел необходимым сделать благочестивую оговорку:

"Англия заинтересована лишь в том, чтобы эти изменения была произведены путем мирной эволюции и чтобы можно было избежать методов, которые могут причинить дальнейшие потрясения, которых не желали бы ни фюрер, ни другие страны".

Однако Гитлер хорошо понимал цену этой оговорки и потому мог рассматривать свою беседу с Галификсом как благословение Лондона на насильственный захват "жизненного пространства" в указанных районах. А когда Иден вышел в отставку и британским министром иностранных дел стал Галифакс, Гитлер мог решить, что настал момент для реализации программы агрессии, намеченной во время беседы между ними в ноябре 1937 г.

12 марта 1938 г., через 12 дней после назначения Галифакса министром иностранных дел, Гитлер захватил Австрию. Причем, захват Австрии происходил в тот день, когда Чемберлен торжественно принимал у себя приехавшего в Англию германского министра иностранных дел Риббентропа.

Англия и Франция отреагировали лишь словесными протестами.

17 марта 1938. г., через пять дней после захвата Австрии, нарком иностранных дел M. M. Литвинов от имени Советского правительства дал в Москве интервью представителям печати, в котором он предупредил об угрозе Чехословакии.

Под давлением Франции Чемберлену пришлось 28-29 апреля 1938 г. устроить в Лондоне экстренное заседание министров обеих держав. Франция добивалась от британского правительства твердого заверения, что в случае ее выступления против Германии Англия поддержит Францию всеми возможными средствами вплоть до открытого участия в войне. Однако Чемберлен повел себя двусмысленно и неопределенно, чем подорвал веру французов в надежности опоры на Британию. Позиция, занятая Чемберленом на англо-французском совещании, объяснялась тем, что к этому времени премьер окончательно пришел к выводу, который можно было сформулировать примерно так: мир с Гитлером во что бы то ни стало и потому принуждение Чехословакии к капитуляции перед Гитлером любыми средствами.

Чемберлен не только так думал, он также говорил и притом в различных обстановках. В первой половине мая 1938 один американский корреспондент рассказал Майскому, что за несколько дней перед тем премьер выступил на так называемом завтраке "off the record" (т. е. не для печати) для американских и канадских журналистов, который леди Астор устроила в своем доме. Сущность выступления Чемберлена сводилась к следующему: ни Франция, ни СССР, ни тем более Британия не станут воевать из-за Чехословакии; Чехословакия не может продолжать существовать в своем нынешнем виде: политика Англии состоит в том, чтобы мирным путем передать Гитлеру Судетскую область, а после того заключить "пакт четырех". Ход мыслей премьера и его сотрудников способен был только окрылять фашистских агрессоров.

Но в мае 1938 Гитлер был вынужден временно отступить в результате лишь некоординированных дипломатических демаршей Англии, Франции и СССР. Однако, Чемберлен не стремился к действенному сотрудничеству с СССР, а Франция в 1938 оказалась великой державой второго ранга и в основном следовала за Англией.

28 мая Риббентроп заверил чехословацкого посланника в Берлине Мастного в полном отсутствии у Германии враждебных намерений в отношении его страны, и античешская кампания, развернутая Геббельсом, на время стихла. Одновременно, однако, фюрер дал инструкции:

1) Гейнлейну создать дымовую завесу, вступив в переговоры с чехословацким правительством об урегулировании "судетского вопроса";

2) военному командованию германской армии подготовить к 1 октября 1938 г. вооруженную агрессию против Чехословакии. ...

В июне и начале июля 1938 в Праге проходили переговоры между чехословацким правительством и Гейнлейном. Чемберлен и Даладье неизменно требовали от Бенеша: "Уступайте, уступайте Гейнлейну как можно больше!" Одновременно Гитлер инструктировал Гейнлейна: "Ни в коем случае не соглашайтесь на компромисс! Требуйте все больше и больше!" На столе переговоров то и дело появлялись различные "планы" урегулирования... Первый план... Второй план... Третий план... Хотя, согласно этим планам, Судеты должны были стать чем-то вроде "государства в государстве", Гейнлейн все еще был недоволен, ибо Гитлеру надо было до поры до времени сохранить "судетский вопрос" в качестве открытой раны между Германией и Чехословакией. Не ограничиваясь вопросами внутренней политики, Гейнлейн стал требовать отказа Праги от пактов взаимопомощи с СССР и Францией..."

В середине июля Гитлер начал кричать, что "его терпение истощилось" и что, если вопрос о Судетах не будет решен самым срочным образом, в ход пойдет "прямое действие".

18 июля в Лондон прибыл "личный адъютант" Гитлера — капитан Видеман и стал усиленно нашептывать в уши "кливденцев" (начиная с самого Чемберлена), что фюрер находится в состоянии бешенства и что дальнейшая оттяжка в решении "судетского вопроса" может иметь катастрофические последствия.

Чемберлен решил разрешить спор между Бенешем и Гейнлейном (т.е. Гитлером) путем арбитража. И для этого в Прагу выехал лорд Ренсимена.

4 августа 1938 г. миссия Ренсимена начала свою работу в Праге. Но Генсимен на чехов смотрел свысока и ограничивался в сношениях с ними чисто официальными рамками. Зато к судетским баронам он проявлял явное тяготение и под предлогом "изучения" их взглядов и настроений, охотно посещал их замки, охраняемые гейнлейновскими штурмовиками. Практически она продолжала линию Чемберлена и ее "совет" чехословацкому правительству сводится все к тому же: "Уступайте, уступайте как можно больше!" Уже во время пребывания миссии в Праге Бенеш предложил Гейнлейну четвертый план, который даже Ренсимен признал хорошим, и все-таки судетские лидеры его отвергли! Ренсимен сделал отсюда только один вывод: надо уступить еще больше.

Но Гитлер делал все более грозные заявления. 15 августа он начал большие маневры с концентрацией войск в пограничных с Чехословакией Саксонии и Силезии. Немецкая пропаганда предрекала какие-то важные события в связи с предстоящим 5 сентября нацистским съездом, в Нюрнберге. Британскому послу в Берлине Н. Гендерсону была послана инструкция позондировать почву о возможности личного свидания между Гитлером и Чемберленом.

3 сентября 1938 г. М. М. Литвинов прислал Майскому важную телеграмму. В ней он сообщал о своей беседе накануне с Пайяром, французским поверенным в делах (французский посол был в отъезде), в которой он просил его срочно передать французскому правительству, что правительство СССР в случае нападения Германии на Чехословакию выполнит свои обязательства по советско-чехословацкому пакту взаимопомощи 1935 г. и окажет Чехословакии вооруженную помощь. Так как, однако, по условиям этого пакта обязательство советской помощи входило в силу только в случае, если одновременно Франция, связанная с Чехословакией также пактом взаимопомощи, выступит с оружием в руках против Германии, то правительство СССР хотело бы знать намерения французского правительства в создавшейся ситуации. Со своей стороны Советское правительство предлагает немедленно созвать совещание представителей советского, французского и чехословацкого штабов для выработки необходимых мероприятий. Литвинов полагал, что Румыния пропустит через свою территорию советские войска и авиацию, но считал, что в целях воздействия на Румынию в этом смысле было бы очень желательно возможно скорее поставить вопрос об эвентуальной помощи Чехословакии в Лиге Наций. Если бы в Совете Лиги за такую помощь высказалось хотя бы большинство (строго по уставу требовалось единогласие), Румыния, несомненно, присоединилась бы к нему и не возражала бы против прохода советских войск через свои земли.

3 - 4.09.38 Майский посетил Черчилля, Ллойд Джорджа и Артура Гринвуда. И всем им рассказал о телеграмме Литвинова. Черчилль пообещал сообщить Галифаксу. 8.09.38 Галифакс пригласил Майского к себе на беседу и спросил, поедет ли он в Женеву на открывающуюся сессию Лиги Наций. Майский ответил, что поедет, так как его в Женеву вызвал Литвинов. Затем Галифакс сказал, что сам он остается в Лондоне из-за неотложных дел. А затем стал подробно расспрашивать Майского о беседе M. M. Литвинова с Пайяром. Майский подробно рассказал ему то, что раньше рассказывал лидерам оппозиции. Таким образом, британское правительство уже 8 сентября имело всю необходимую информацию о демарше M. M. Литвинова. Но к этому времени оказалось, что французские дипломаты ничего не знали о беседе наркома с Пайяром. Причина выяснилась в Женеве.

7 сентября 1938 г. в "Таймс" появилась зловещая передовица, суть которой была выражена в следующей фразе: "Может быть, чехословацкому правительству стоит подумать, надо ли совсем исключать проект, нашедший сочувствие в некоторых кругах, согласно которому Чехословакия могла бы стать более целостным государством путем отказа от полосы чужеродного населения, расположенного по границе с единокровной ему нацией".

Это было чуть завуалированное приглашение разрешить чехословацкий кризис путем передачи Судетской области третьему рейху. Чехословацкий посланник в Лондоне Ян Масарик немедленно заявил Форин оффис протест против статьи "Таймса", и Галифакс счел нужным заявить в печати, что содержание названной статьи не отражает взглядов британского правительства. Конечно, этому никто не поверил. Тем более что накануне, 6 сентября, статья аналогичного содержания была опубликована в парижской газете "Ля репюблик", о которой было< известно, что она является рупором Бонне. Европейская атмосфера еще более сгустилась, а Гитлер не без основания увидел в названных статьях симптом слабости и колебаний у правительств западных держав. 9 сентября он отдал приказ поднять 13-15 сентября "восстание" в Судетской области и осуществить "Операцию Грин" (вооруженное выступление против Чехословакии) 30 сентября.

Во второй неделе сентября французское правительство обратилось к своим британским коллегам с вопросом, может ли оно твердо рассчитывать на их помощь в случае, если Франция выполнит свои обязательства по пакту с Чехословакией? Ответ из Лондона был получен неясный и неопределенный. Даладье, который еще весной считал, что Франция обязана выполнить свои обязательства перед Чехословакией, теперь был в нерешительности и нашел такой выход: сразу после выступления Гитлера в Нюрнберге он обратился к Чемберлену с просьбой принять на себя руководство англо-французскими действиями в сложившейся обстановке. Так, Франция даже формально признала себя великой державой второго ранга.

15 сентября 1938 г. британский премьер прибыл для переговоров с Гитлером в Берхтесгаден.

Фюрер поднял вопрос, признает ли Чемберлен принцип самоопределения наций в применении к судетским немцам? Британский премьер заявил, что для получения ответа на столь важный принципиальный вопрос он должен вернуться в Лондон и обсудить его с кабинетом. Фюрер принял это, как должное, и они условились через несколько дней вновь встретиться для продолжения переговоров.

16 сентября Чемберлен вернулся домой. Следующие пять дней были днями лихорадочной активности в Лондоне. Почти непрерывно заседало британское правительство.

18 сентября в Лондоне же состоялось совещание англо-французских министров. Были большие споры и разногласия, но в конце концов возобладали Чемберлен и Бонне. Оба правительства выработали так называемый англо-французский план разрешения чехословацкого вопроса, суть которого сводилась к следующему.

1. Судетская область передается Германии — прямо или путем плебисцита (имелись в виду районы, где немецкое население превышает 50 %.

2. Новые границы Чехословакии определяются специально созданным для того международным органом с участием чешского представителя. Этот же орган организует обмен населения, где это окажется необходимым.

3. Пакты Чехословакии с Францией и СССР аннулируются, но зато новые границы Чехословакии получают международную гарантию, в которой принимают участие Англия и Франция.

Таким образом, британское и французское правительства по существу подписались под требованием Гитлера и тем самым взяли на себя ответственность за расчленение Чехословакии. Они только рассчитывали осуществить эту болезненную операцию спокойно, не торопясь, с денежными компенсациями за материальные потери, с применением известной анестезии в виде интернациональной гарантии новых границ чехословацкого государства.

Оставалось навязать англо-французский план Праге.

19 сентября он был передан Бенешу английским и французским посланниками в Чехословакии Ньютоном и Делакруа. Ситуация создалась исключительно напряженная. "Англо-французский план" лишал Чехословакию всех ее укреплений на германской границе (а они были весьма серьезны), аннулировал пакты Чехословакии с Францией и СССР и вместо них обещал лишь весьма туманную "интернациональную гарантию ее границ. Почти миллион чехов оказывался в положении национального меньшинства внутри третьего рейха. Большое количество материальных ценностей, включая очень важные промышленные предприятия, переходило от Чехословакии к Германии.

В течение полутора суток в Праге шли непрерывные совещания всех и всяческих властей. 19 сентября, сразу же после получения "англо-французского плана", президент Бенеш пригласил к себе советского посла в Праге С. Александровского и через него просил правительство СССР возможно скорее ответить на два вопроса: окажет ли СССР согласно договору немедленную действенную помощь Чехословакии, если Франция останется верной и тоже окажет помощь, и поддержит ли СССР в Совете Лиги Наций обращение Чехословакии о помощи?

Уже на следующий день, 20 сентября, в Праге была получена телеграмма чехословацкого посланника в Москве — З. Фирлингера, в которой он сообщал согласия советского правительства на оказание помощи. В результате Прага отвергла "англо-французский план" как неприемлемый и со своей стороны предложила решить спорный вопрос путем арбитража, предусмотренного между прочим германо-чехословацким договором 1925 г.

20 сентября вечером, получив чешский ответ с предложением решить германо-чешский спор с помощью арбитража, Чемберлен снесся с Даладье, и поздней ночью (примерно в 3 часа) оба премьера, без ведома своих кабинетов, отправили чехословацкому правительству ультиматум: или Чехословакия принимает "англо-французский план или Лондон и Париж бросают Чехословакию на произвол судьбы в случае германского нападения. Французы даже заявили, что в этом случае они не будут считать себя связанными условиями чехо-французского договора. На ответ чехам было дано 6 часов. Чешский кабинет собрался ночью и заседал до утра. Некоторые члены правительства настаивали на отклонении ультиматума и на борьбе против Германии только с помощью СССР. Другие решительно возражали, доказывая, что в этом случае повсюду (в том числе в Англии и Франции) поднимется крик о войне за "большевизацию Европы", отчего Чехословакия лишь пострадает. Рано утром 21 сентября чехословацкое правительство со смертью в сердце приняло англо-французский ультиматум".

20 сентября на сессии Лиги Наций в Женеве выяснилось, что в июле-августе 1938 министр иностранных дел Франции Бонне, который хотел любыми средствами уклониться от выполнения французских обязательств перед Чехословакией, усиленно распускал слухи, будто бы "осторожная позиция" Франции в чехословацком вопросе объясняется "пассивностью" СССР, который либо не хочет, либо не может в случае опасности прийти на помощь своему союзнику. И поэтому он скрыл донесение Пайяра о беседе с M. M. Литвиновым не только от французских политических кругов, но даже от членов французского кабинета! Когда все это выяснилось, М. М. Литвинов решил действовать активнее. 21 сентября он произнес с трибуны Лиги Наций большую речь, в которой уже публично повторил все то, что за 19 дней перед тем говорил в дипломатическом порядке Пайяру, а вдобавок еще сдобрил ее большим количеством перца по адресу Бонне.

22 сентября Чемберлен вновь встретился с Гитлером, на этот раз в маленьком рейнском городке Годесберге (от Лондона до Годесберга было гораздо ближе, чем до Берхтесгадена). Британский премьер подробно изложил Гитлеру план расчленения Чехословакии. Но Гитлеру медленные процедуры его выполнения не понравились. Он стал кричать, что этот план слишком длинен и запутан, а он потерял терпение и потребовал, чтобы Судетская область была передана Германии немедленно и без всяких процедур. Беседа проходила 3 часа.

23 сентября Чемберлен послал Гитлеру письмо. Ответ, "полный брани", был получен вечером 23 сентября. Чемберлен послал Гитлеру краткое послание, что он возвращается в Лондон и предложил прислать ему туда меморандум с требованиями Гитлера. В этот день по Европе поползли слухи о предстоящем разрыве между Гитлером и Чемберленом.

23 сентября, т. е. через два дня после речи M. M. Литвинова, английские представители на Ассамблее — лорд Делавар и товарищ министра иностранных дел Р. А. Батлер — в срочном порядке пригласили M. M. Литвинова и Майского побеседовать с ними о создавшейся в Европе ситуации. Свидание состоялось в кабинете постоянного британского делегата в Лиге Наций. Литвинов предложил срочно созвать конференцию Англии, Франции и СССР для выработки общего плана действий. Делавар предложил провести ее в Лондоне. В заключение он добавил, что вполне удовлетворен беседой и немедленно информирует о ней Форин оффис. О дальнейшем он предложил поговорить на следующий день, по получении ответа из Лондона. А далее Майский приводит свой разговор с Литвиновым, который сообщил, что в Москве серьезно готовятся к отправке войск в Чехословакию:.

=============

Когда мы с М. М. возвращались от англичан к себе, в отель "Ричмонд", я сказал, обращаясь к своему спутнику:

— То, что вы сейчас предлагали англичанам, означает войну... У нас, в Москве, это хорошо продумано и решено всерьез?

Зная скептический характер Литвинова, я ожидал от него какого-либо осторожного ответа на мой вопрос. К моему немалому изумлению, он твердо сказал:

— Да, это решено серьезно... Когда я уезжал из Москвы в Женеву, началась концентрация советских войск на границах с Румынией и Польшей. С тех пор прошло около двух недель. Думаю, сейчас их там не менее 25-30 дивизий с соответственным количеством авиации, танков и т. д.
.....

— А как с Польшей и Румынией? Пропустят ли они наши войска?

— Польша, — ответил Максим Максимович, — конечно, не пропустит, но Румыния — иное дело... У нас есть сведения, что Румыния пропустит, особенно если Лига Наций даже не единогласно, как требуется по уставу, а крупным большинством признает Чехословакию жертвой агрессии...

Максим Максимович помолчал мгновение и затем закончил:

— Самое важное, как поведут себя чехи... Если они будут драться, мы поможем вооруженной рукой.
=========

Слова наркома имели серьезное основание. 25 сентября Наркомат обороны СССР послал военно-воздушному атташе СССР во Франции Васильченко следующую телеграмму:

"Вам надлежит, встретившись с Гамеленом лично, поблагодарить его за информацию о мероприятиях французского командования и передать следующее:

1. 30 стрелковых дивизий придвинуты в районы, прилегающие непосредственно к западной границе. То же самое сделано в отношении кавалерийских дивизий.
2. Части соответственно пополнены резервами.
3. Что касается наших технических войск — авиации и танковых частей, то они у нас в полной готовности.
Результаты срочно сообщите".

(26 сентября Васильченко выполнил полученное указание. Советский Союз был готов взяться за оружие. Но дальнейшие переговоры по созыву конференции трех стран не состоялись).

Утром 24 сентября Гитлер пригласил Чемберлена к себе и лично вручил ему просимый меморандум с предложением передать Судеты Германии в течение 26-28 сентября. А на словах добавил, что готов передвинуть срок до 1 октября и заверил, что Судеты – это его последнее территориальное требование в Европе. В этот же день Чемберлен вернулся в Лондон.

25-26 сентября там проходили совещания англо-французских министров. Меморандум Гитлера был сначала отвергнут. Французы предлагали военное решение. Но в Германии на 28 сентября была назначена мобилизация и усилилась античешская пропаганда. В эти дни состоялась встреча Чемберлена с Болдуином, который посоветовал ему избежать войны путем любого унижения, напомнив, что Англия к войне не готова.

26 сентября в Берлин отправился Хорас Вилсон, который отвез Гитлеру письмо Чемберлена с призывом решать проблемы за столом переговоров. Гитлер не ответил, и Вилсон вернулся в Лондон 27 сентября ни с чем.

Чемберлен отправил Бенешу несколько телеграмм с разными намеками.

Вечером 27 сентября премьеру из германского посольства доставили "экстренный пакет" от Гитлера, в котором тот заверял, что Судеты – его последнее территориальное требование. Чемберлен ответил, что готов приехать в Германию на разрешение чешской проблемы в рамках конференции четырех (Англия, Франция, Германия, Италия).

27 сентября Майский выехал в Лондон через Париж и 28 сентября успел на заседание парламента, где Чемберлен показал приглашение Гитлера прибыть в Мюнхен 29 сентября.

Конференция началась в 13-00 29.09.38 и закончилась в 02-45 30.09.38. Судеты переходили к немцам 10 октября 1938. Это решение было передано двум представителям чешского правительства – послу Чехословакии в Берлине В.Мастному и чешскому работнику МИД Г.Масарику. Они утром 30.09.38 привезли его в Прагу.

30.09.38 Чемберлен испросил аудиенцию у Гитлера и предложил подписать англо-германскую декларацию о решении будущих проблем методом консультаций. Гитлер не стал возражать и тут же ее подписал. Именно эту бумажку Чемберлен торжественно показывал на аэродроме в Лондоне встречающим, провозглашая, что она гарантирует "мир в наше время".

[ На главную ]