|
|
|
"НЕПРАВДА В. СУВОРОВА" - "ДЕНЬ-N"
В начале января 2008 года мне дали почитать "неправду Виктора Суворова" в исполнении А.Бугаева ("День-"N"). Бугаев А.В. Б 90 День "N", Неправда Виктора
Суворова. — М.: Яуза, АННОТАЦИЯ: Что есть истина, а что ложь? Прав или не
прав Виктор Суворов? Собирался ли Советский Союз
в 1941 году нанести превентивный удар по
гитлеровской Германии - или это послевоенные
измышления нечистоплотных псевдоистириков? ББК 63.3(0)62 СОДЕРЖАНИЕ Пролог. 22 июня........ 5 Итак, "это блестяще написанное исследование", говорите? "Это нужно знать каждому"? В "этом" даются "убедительные ответы" на "все вранье" В.Суворова? Ладно, посмотрим (например) текст в середине книжки: стр. 202-205 (выделения красным - zhistory): ....Бывают моменты, когда человек точно знает — с ним случится самое худшее. Вот он оценивает, что может его ожидать. И все вроде бы хорошо. Вдруг — легкое, едва осознанное беспокойство. Человек даже не представляет пока — от чего. Но напрягается и вспоминает. При определенном стечении обстоятельств все может быть совсем не хорошо – очень и очень плохо. Однако вероятность этого столь мала, к тому же он застраховался от всяких, кажется, случайностей... А беспокойство тем временем перерастает в тревогу, и вот уже человек приходит к убеждению: так оно и случится. И то страшное, трагическое, еще недавно казавшееся нереальным, будто предупреждает о своем неизбежном скором пришествии. /202/ Человек все еще надеется, все убеждает себя, что бояться нечего, но в глубине души он уже уверен — произойдет самое худшее. Именно это, я уверен, испытывал перед войной Сталин. Вождь уже свыкся с мыслью, что все ему удается, что, опираясь на аппарат и тайную полицию, меняя окружение, словно костяшки бесконечного домино, он добился абсолютного контроля над страной и людьми. Сталин уверился, и не без оснований, что, играя на противоречиях, рожденных Версалем, он может добиваться своих целей в Европе, ничем особенно не рискуя. Попустительство и недальновидность недавних победителей, их нежелание ради противодействия агрессору отказаться даже от малой толики сытой, спокойной жизни убедили его в этом. Но вдруг из ничего, из жестокого поражения и национального унижения, из ожесточения, непосильных репараций и бредовых человеконенавистнических идей выросла и окрепла непонятная для него, страшная сила. Гитлер, конечно же, тоже юлил, тоже интриговал время от времени, но все это было... Так - прикрытие, рутина. Гитлер не просто демонстрировал готовность к риску, он ставил на карту все. Гитлер брал не хитростью, но дьявольской, рвущейся из вдруг ставших тесными границ силой. После Чехословакии Гитлер уже не заботился о пятой колонне, где-то она возникала сама, в большинстве случаев немцы обходились и без нее... Мертвым, многим миллионам погибших безразлично, что послужило причиной трагедии. Прозевал ли Сталин выпад Гитлера, увлекшись последними приготовлениями к собственному сокрушительному, якобы решающему удару, или настолько боялся немцев, настолько не желал рисковать своей властью, что разоружил перед самым вторжением собственную армию. Но нам-то, думается, не все равно, небрежность гения или порочная ущербность тоталитарного управления подвели страну к краю пропасти. /203/ Имея такого соседа, как завоевавшая половину Европы фашистская Германия, наблюдая сосредоточение ударных группировок агрессора у своих границ, насторожиться должен был всякий. И то, что Сталин запретил принимать очевидно назревшие меры, может быть объяснено лишь одним: вождь смертельно боялся Гитлера. Он решил для себя еще весной 40-го, что мы гораздо слабее, что столкновение с вермахтом один на один будет лично для него, Сталина, губительным. Он пошел на выдвижение армий Второго эшелона ближе к границе, он позволил Жукову сделать то, что не бросалось немцам в глаза. Но ни о каких оборонительных мерах на границе не могло быть и речи. Занятие частями КОВО Предполья вызвало гнев вождя не случайно. Он, несмотря ни на что, надеялся, что сосредоточение ударных сил вермахта у его границ - часть сложной игры немцев, направленной на дезинформацию Черчилля (сноска 34: В нашей литературе как-то обойден вопрос о целесообразности подобного плана. Неужели, перебрасывая на тысячи километров до 70% своих войск, Гитлер мог рассчитывать, что сам факт их перемещения ослабит бдительность англичан? Но даже если это и произошло, что потом? Неизбежная передислокация ударных сил обратно, на север Франции, неизбежная утечка информации, и в результате немцы вернулись бы к тому же, с чего начали).. Ему ничего другого не оставалось, ибо в победу над Гитлером Сталин не верил. Во всяком случае, в победу Красной Армии в борьбе один на один. (сноска 35. О том, что произошло бы, высадись немцы на Островах, остается только догадываться. Мое личное мнение — и в этом случае Сталин занял бы выжидательную позицию и ударил лишь в том случае, если сопротивление англичан оказалось бы успешным, и бои приняли затяжной характер). Надо отдать должное Жукову и Тимошенко. Находясь под прессом сталинского авторитета, зная, что даже мысли о возможной войне ему неприятны и вполне могут самым негативным образом отразиться на их судьбе, указанные военачальники смотрели на вещи куда с большей трезвостью. Не только посмели возражать, но требовали позаботиться, наконец, о безопасности страны и кое-чего смогли добиться. К сожалению, немногого. Сталина их настойчивость раздражала еще и потому, что, по его мнению, все это было бесполезно. Не оттого, что мы опоздали или недостаточно изготовили орудий, самолетов и танков. Просто фашизм был еще относительно молод и, находясь в состоянии непрекращающейся войны, еще не начал разлагаться изнутри. Гитлер и был сильнее потому, что опирался пока еще на почти всю одураченную им нацию. Сталин мог рассчитывать на безусловную поддержку лишь аппарата да опричины и /204/ потому не верил, что его армия способна победить! К тому же даже длительная война на истощение таила в себе смертельную угрозу его режиму. (сноска 36. Как-то вскользь, невпопад обронил Наполеон: “От любви до ненависти один только шаг”. Подобная перспектива при определенных обстоятельствах, при любом масштабном провале, без сомнения, могла открыться перед вождем. Пока люди были затравлены и уязвимы, пока им обеспечено было сносное существование, пусть даже и в клетке, никто не порывался выступить против сталинской олигархии. С возможными военными неудачами, с неурядицами и разорением и так не слишком богатой страны этот шаг, казалось, становился неизбежным. Относительно любви “до гроба” советского народа к собственной персоне Сталин иллюзий не питал. В противном случае зачем тогда непрекращающиеся массовые чистки и содержание чудовищно огромного аппарата тайной полиции? Впрочем, угрозу режиму таили в себе как длительные промежутки относительного покоя, вызывающие его быстрое разложение (вспомним, что СССР перестал существовать во многом именно вследствие того, что пресытившаяся бюрократия разложила систему управления и до основания развалила производство), так и затянутые во времени чистки. Стресс подрывал силы государства. Вождь вынужденно чередовал их с завидным постоянством, но балансировал он на лезвии ножа). Гитлер же до этого добивался разгрома противников в сжатые сроки, блицкриг пока еще удавался. В этой ситуации вождь выбрал линию
поведения, которую достойной не назовешь. Растерявшись, не зная, что предпринять, и
боясь предпринять что-либо, он не только ничего
не сделал сам, но не дал сделать и другим. Будто
страус, товарищ Сталин зарылся головой в песок и
вверил себя и страну безжалостной судьбе. /205/ Н-да-а-а-а!!!! "Научный" "анализ"! "Товарищ Сталин как страус зарылся головой в песок и трясся от страха от жуткой силы еще не успевшего разложиться изнутри Гитлера?" Извините, а откуда это известно? Лично Сталин надиктовал "беседы за обеденным столом"? Есть хоть одна ссылка на что-то? Или это личное мнение А.Бугаева? А если у меня какое-то другое ЛИЧНОЕ МНЕНИЕ? Тогда как? А что было на предыдущих 200 стр.? И дальше аналогично. Вот, например, еще парочка понравившихся "кусочков" из "свежака антирезунизма". Лично у меня при чтении ТАКОГО периодически возникала мысль: а на какой уровень "лохизма" все это было рассчитано? Т.е. на каких "лохов"? Понятно, что человек учился в институте (гражданском). Но такое ощущение, что он никогда не сочинял серьезных курсовых проектов, не делал никаких расчетов, работе с источниками не обучен. Сочинял всю эту.... э-э-э.... все это в порыве "ярости благородной" за "попранную правду"? Ну-ну... (По спецзаказу, что ль?) (стр. 211) ....Вспоминаю полковника, начальника военной кафедры, который лично вел занятия, посвященные войне, и вколачивал в нас, что тактика немцев в итоге оказалась шаблонной и несостоятельной. Не спорил и не спорю, немцы действовали шаблонно. Они сосредотачивали на флангах наших группировок мощные подвижные силы, прорывали фронт и охватывали, окружали. Но раз за разом это проходило и приносило успех. Иногда мы не успевали создать заблаговременно глубокоэшелонированную оборону на участках предполагаемого вражеского прорыва. А иногда советские военачальники, еще не уловившие сути наступательных операций вермахта, по привычке растягивали войска в тонкую линию равной плотности и с равной степенью обреченности на прорыв ее врагом. Первым противоядие нашел Жуков. Он просто (сноска 3: Это кажется, что все просто, а на самом деле... Непросто было немецким танкистам раз за разом прорывать наш фронт, отбивая при этом яростные фланговые контратаки советских мехкорпусов. Непросто было и Жукову точно определить, где противник нанесет удар, и заставить поверить привыкающих к череде поражений, опустивших руки подчиненных в то, что врага можно остановить) концентрировал боеспособные части там, где немцы готовились нанести свой удар. И когда немецкие танки пытались прорваться, их встречала не тонкая полоска окопов, а плотные массы изготовившейся к бою пехоты, артиллерийские засады и танковые бригады в ближайшем тылу (сноска 4: Вермахт брал свое во многом за счет маневра. Даже намек на позиционную войну был для немцев гибельным, и проиграли они не тогда, когда "тридцатьчетверки" ворвались на улицы Берлина, а когда их ударные группировки уже не в состоянии были прорывать фронт советских войск). Враг маневрировал, стараясь нащупать слабое место, но и Жуков умело и своевременно перебрасывал войска. Недостаток транспортной техники с лихвой компенсировался решимостью отстоять столицу. Под Москвой солдаты гибли, но не бежали. То тут, то там немцы вклинивались в нашу оборону, но прорвать ее не могли. Три танковые группы, выдыхаясь, напрягая последние силы, бились о невидимую стену. До этого они с боями прошли тысячи километров. Здесь - не могли преодолеть и десятка. А в тылу советских войск сосредотачивались свежие, обученные и хорошо вооруженные резервы - полнокровные кадровые сибирские дивизии (сноска 5: Войска были сняты с дальневосточных границ до 6 декабря. Сталин не мог наверняка знать, что японцы не воспользуются моментом и не нападут, но деваться было некуда. Его судьба решалась не в Забайкалье, а под Москвой. После Перл-Харбора вождь, без сомнения, вдохнул спокойно). Конечно, мы воевали пока еще хуже (сноска 6: Мое мнение, лишь в конце войны армия вплотную подошла к той черте, за которой равенство с немцами в военном искусстве. Воевать они, что ни говорите, были мастера. Мы же, если взглянуть правде в глаза, зачастую брали числом, а не умением. Другое дело, что сохранять почти всю войну, а потом и наращивать количественное превосходство в живой силе и технике – это тоже искусство), и люди гибли десятками тысяч. Да только ценой своей жизни они перемалывали войну в нашу пользу. Начинали перемалывать... /211/ Ход истории - как мчащийся с головокружительной скоростью стальной шар. Пока скорость велика, никаким усилием не отклонишь его с заданной предшествующим разгоном траектории. Но бывают периоды, когда на долгом пологом участке скорость замедляется. И простым толчком, простым боковым касанием можно задать новое ускорение и... новый путь. В эти периоды роль личности вырастает многократно, вот только оставить свой след в истории не всякому дано. В сорок пятом, даже в сорок четвертом, исход войны, с Жуковым или без него, был очевиден. В сорок первом еще одно большое окружение и сдача Москвы могли иметь не просто катастрофические, но непоправимые уже последствия. В этой связи хотелось бы высказать следующее. Иногда приходится слышать и такое: вот, французы капитулировали, и их потери в войне на порядок меньше наших. Но, во-первых, для нас капитуляция была равносильна гибели страны и физическому уничтожению большей части населения. А во-вторых, если бы все сдавались, рассчитывая избежать людских потерь, кто бы тогда противостоял агрессору и что бы тогда стало со всеми нами? В том, что Жуков часто настаивал на расстреле провинившихся, нерадивых... не сумевших, хорошего мало. Однако не думаю, чтобы войска под его командованием несли большие потери, нежели соединения, вверенные другим нашим военачальникам. Глупо было бы утверждать, что в ужасающе огромных наших военных потерях виноват исключительно Жуков (сноска 7: Собственно, начало разговоров о том, что Жуков мало ценил жизнь вверенных ему людей и допускал бессмысленные жертвы, положил Эйзенхауэр. В своих мемуарах американский генерал упоминает о том, что Жуков якобы поведал ему, как, торопясь сбить немцев с Зееловских высот, он направил пехоту штурмовать укрепления противника, не позаботившись о разминировании Предполья. Не берусь комментировать, ведь кто и когда считал у нас погибших? Впрочем, могло быть и так, что Жуков подобными действиями пытался сделать атаку неожиданной для противника и, следовательно, решить задачу с меньшими потерями). Повторюсь, всю войну мы подтягивались к немцам в умении воевать. Подтягивались командующие фронтами, подтягивались и комбаты, и рядовые. И тот из командиров, кто был умнее, берег солдат. Хотя, чего скрывать, как-то у нас это было не принято. /212/ .......... (стр. 255:) .....А теперь разберемся, на основании чего делает В. Суворов вывод о том, что войска в приграничных округах располагались именно в наступательной группировке и были готовы нанести превентивный удар. Первая группа “доказательств” базируется все на том же: войска Первого эшелона, укрепленные районы, склады располагались в непосредственной близости от границы. Это правда, но из этого еще не следует, что мы собирались ударить первыми. Армии прикрытия не могли быть расквартированы в глубине, это означало заранее отдать противнику часть территории СССР. Уже само предложение организовать оборону на линии, скажем, старых укрепрайонов, рискни кто его высказать, вполне могло повлечь за собой обвинение в государственной измене. Такая была обстановка, такие были настроения. Вот что пишет Штеменко: “...под влиянием наших временных неудач на фронте некоторые наши командиры прониклись излишней подозрительностью. В какой-то мере это болезненное явление коснулось и Генштаба. Как-то один из вновь прибывших командиров, наблюдая работу полковника А.А. Грызлова над картой, обвинил его в преувеличении мощи противника. К счастью, наша партийная организация оказалась достаточно зрелой и отвергла нелепые домыслы” (сноска 12: Штеменко С.М., Генеральный штаб в годы войны, с. 31). Какая, собственно, разница, хотел вновь прибывший товарищ, воспользовавшись традиционными методами, расчистить себе место либо /255/ действительно считал, что отражение реального положения на фронтах, пусть даже и на картах Генштаба, недопустимо? Уверен, партийная организация Генштаба “оказалась достаточно зрелой” лишь потому, что война уже изменила нашу жизнь. Знающих, опытных, смелых работников уже нельзя было в одночасье вычеркнуть из общего списка. Период, когда брали всех подряд за “щи ленивые” (сноска 13: Этот случай описан в книге А.Рыбакова "Дети Арбата". Посчитали, что подобное название дискредитирует рабочий класс, и забрали повара. Говорят, происшедшее автором не придумано) и использование в определенных целях газетных обрезков с портретами вождей, отодвинулся до лучших времен. Но представляете, сколько откликов доброхотов всех рангов вызвала бы одна лишь мысль об организации обороны в глубине нашей территории? Сколько доносов пошло бы “куда надо”, сколько голов полетело?.. Никто ведь не отрицает, что командиры рекогносцировали местность у самой границы, только что из этого следует? Войска-то не могли располагаться между пограничными столбами, они были расквартированы на некотором, иногда значительном, отдалении, в военных городках. Где были магазины, баня, клуб, казармы — выделенные горсоветом бараки, электричество, вода... Где была инфраструктура. А рубеж развертывания, окопы, землянки, если успели их отрыть до того, как на самом верху закусили удила, - вдоль границы. Вот и выезжали командиры, не все, лишь те, которые были поумнее, посмотреть, что там, перед окопами, на сопредельной территории. .................... Список цитируемой литературы
Баграмян И.Х. Так начиналась война. М.,1971. /380/ Л. А. Сандалов. Пережитое. М., 1961 Заметим: напрочь отсутствует ссылка на двухтомный сборник документов "1941" ("Малиновка") (Москва, 1998). Рукопись "новейшей критики" была закончена в 1997-м и за 10 лет до 2007 года даже не возникла мысль как-то уточнить свои мысли ссылкой на документы? Кто там кого боялся, трясся от страха, кто там успел/не успел згнить изнутри и засовывал голову в песок? 19/01/2008
|
