|
|
|
[ На главную ]
Трагедия 11-й смешанной авиационной дивизии
Перевод с белорусского.
Из истории Лидского аэродрома О Великой Отечественной войне написан пласт монографий, статей, мемуаров. Но вместе с тем и по сегодняшний день остаются страницы войны, которые слабо или вообще не исследованы. К таким страницам относиться история 11-и смешанной авиационной дивизии Западного особого военного округа в начальный период войны. Для СССР он оказался неблагоприятным, и по идеологическим соображениям эта проблема долгое время была закрыта для всесторонних научных исследований. И только со второй половины 80-х годов прошедшего столетия появились возможности объективного изучения этого трагичного события. Строительство новых и ремонт
старых аэродромов Армии Белорусского военного округа 17 сентября 1939 года пересекли государственную границу Польши и СССР, установленную после советско-польской войны 1920 года и заняли территорию, названную военными «Белостоцкий выступ», который выдавался на 120 км на запад. Отныне округ стал называться «Западным особым военным округом». Статус «особый» он получил из-за непосредственного соприкосновения с частями вермахта. Он прикрывал государственную границу СССР длинной в 470 км от Гродно до Бреста включительно. Ему, как и другим приграничным округам, ставилась задача: «...защищать государственную границу от внеиапного вторжения вооруженных сил противника на территорию СССР. Части противника, которые прорвутся через госграницу, окружать и уничтожать». (ЦАМО СССР, фонд 153, опись .5908, дело 1 лист 1-10). Территория Западной Белоруссии, которая раньше входила в состав Польши, не имела современной эпохе и советским стандартам военной инфраструктуры и оборонных сооружений. Старая государственная граница, оснащенная в военном отношении, превратилась в тыловой район. В связи с этим первоочередной мерой стало размещение и материальное обеспечение советских армий, которые были передислоцированы на территорию западных областей Белорусской ССР. Требовались казармы, аэродромы, полигоны и прочее для обеспечения жизнедеятельности и боевой подготовки почти 300-тысячной группировки советских войск. Эта задача решалась разными путями. Например, 22 июня 1940 года СНК БССР и ЦК КП(б)Б постановили организовать в Лидском районе совхоз «Тарнова». Но жилые и хозяйственные строения понравились военному руководству для размещения советских войск. И 18 декабря того же года ЦК КП(б)Б принял новое постановление: «Передать жилые и хозяйственные строения совхоза «Тарнова» ИАПОВО для размещения воинских частей, ... в декадный срок переселить рабочих совхоза «Тарнова» в другие совхозы, а также в другие свободные жилые дома в границах области». (НАРБ, фонд 4п, опись 3, дело 1099, лист 6-7). Для этих же целей было передано и поместье «Дуды» Лидского района, которое занимал совхоз. (НАРБ, ф. 4п, оп. 37, дело 18, л. 8-35). Проблемы размещения и обеспечения советских армий на этой территории решались с большими трудностями. В официальных советских документах того времени все эти мероприятия назывались «Работы на объектах спецстроительства», «Работы на оборонном строительстве», «Закрытое строительство». Спецстроительство проводилась по двум ведомствам – НКВД и Народного Комиссариата Обороны (НКО). НКВД занимался строительством аэродромов, где широко использовался труд заключенных. Оснащение территории Беларуси как театра военных действий требовало в сжатые сроки образовать аэродромную сеть. Аэродромная сеть Западной Белоруссии была развитая слабо, аэродромы не имели бетонных взлетно-посадочных полос. Грунт и грязь, которые вылетали из-под колес, забивали закрылки и рули самолетов, забивали систему подъема шасси. Такие аэродромы не могли использоваться для новых типов военных самолетов. 24 марта 1941 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об обеспечении строительства и реконструкции аэродромов». Планировалось строительство аэродромов с бетонными полосами 1200 х 80 м. В частности, на Белостоцком направлении надо было построить 11 аэродромов. Предвоенная Лида входила в Барановичскую область. Документов по строительству аэродромов около Лиды (Чехавцы, Табала, Новогрудок) пока не найдено, но трудности были примерно одинаковые при строительстве всех аэродромов. На строительство каждого аэродрома на Белостоцком направлении предусматривалась израсходовать 16 млн. рублей. Эту сумму должны были освоить в короткий срок – к 1 сентября 1941 г. (Государственный архив общественных объединений Городенской области, ф. 6195, дело 191, л. 43, 53). Строительство новых и ремонт старых аэродромов требовало значительных материальных затрат, рабочей силы, материалов, механизмов и проводилось в исключительно тяжелых условиях. Белостоцкий обком партии 21 мая 1941 года информировал секретаря ЦК КП(б)Б П.К. Пономаренко, что объекты всех 11 аэродромов «механизмами не обеспечены, все работы ведутся вручную» (Там же, ф. 6195, дело 181, л. 311). Строители не имеют бетономешалок, недостает автомобилей, тракторов, подъемных кранов, инвентаря, инструментов и других механизмов. Из-за отсутствия камнедробилок камень бьют вручную, в результате чего гравия подготовлено только 1,8 % от необходимого (Там же, ф. 6195, дело 181, лист 312, 314). На многие военные объекты не поступила даже техническая документация (Там же, ф. 6195, дело 191, лист 44). Чтобы в запланированные сроки выполнить такие масштабные работы, по подсчетам специалистов требовалась около 40 тыс. рабочих и 42 тыс. подвод с извозчиками. Фактически на строительстве аэродромов было задействована менее половины от запланированных сил и средств (Там же, ф. 6195, оп.1, дело 191, лист 43,47, 54). Улучшить обеспечение военных объектов рабочей силой партийные и советские власти Белоруссии попробовали путям привлечения к оборонным работам заключенных ГУЛАГА. По примеру Беламорканала на военном строительстве на территории Белоруссии начали открываться лагерные пункты. Труд заключенных стал использоваться на оборонных объектах. К 20 мая на строительстве 11 аэродромов трудилось более чем 5 тыс. заключенных (Там же, ф. 6195, оп. 1, дело 181, лист 70). По воспоминаниям Красильниковой Людмилы Ивановны (ЛГММ, ф. 27, дело 1), около села Чеховцы аэродром строили заключенные из Средней Азии. Аэродром в Желудке строили тоже заключенные. «В конце апреля 1941 года на аэродром Желудок пригнали около 200 «зеков» из Калуги», – вспоминает А.Б.Федорова (http://edu.grsu.by/rubon/forum/viewtopic.php?t=14). Аэродромное поле размерам 1200 х 1200 м с 28 апреля 1941 года строилось около с. Бакцишки Юрацишского района. Примерный объем работ: снос семи хуторов, сбор 600 куб.м камня, земляные работы – 20000 куб.м, корчевка 100 отдельно стоящих деревьев, выравнивание 0,5 км существующей грунтовой дороги. (НАРБ, ф. 4п, оп. 37, дело 18, лист 8-35). Ответственным за ремонт Лидского аэродрома, согласно воспоминаниям И. Канашевича, водителя на ремонте Лидского аэродрома, «был Бимбалин, на петлицах которого было два кубаря» (ЛГММ, «Канашэвіч И.»). Выполнение большого объема строительных работ в короткий срок требовало увеличения количества заключенных. 22 мая 1941 г. секретарь Белостоцкого обкома партии Попов докладывал секретарю ЦК КП(б)Б Пономаренко, что недоукомплектованность военных объектов заключенными составляет 7 тыс. человек (Государственный архив общественных объединений Гродненской области, ф. 6195, оп. 1, дело 191, лист 40). По воспоминаниям 10-летнего любознательного мальчугана, который жил в с. Стоки, в будущем учителя математики Николая Владимировича Бельского, «…аэродром в с. Табала начали строить военные строители в 1941 году. Из Табалы приехал мужчина-вербовщик и приглашал на строительство аэродрома. Я с отцом возил камни на подводе из с. Стоки на аэродром в Лиду. Специалисты на аэродроме в Лиде обмеряли кучу камней и хорошо платили за эту работу. Тут будущий учитель математики в 1941 году впервые увидел логарифмическую линейку. За день успевали сделать только один рейс. В районе теперешнего льнозавода в с. Даржи находился карьер, где работали заключенные, которых привозили из Лиды» (ЛГММ, «Бельский М.У.»). Про ремонт Лидского аэродрома вспоминает М.М. Дзикевич, 1924 г.рождения, который живет в с. Селец: «Хозяев, у которых была лошадь, обязали вывезти на Лидский аэродром определенное количество камней в зависимости от размеров земли в хозяйстве… Нагрузив камни на телеги, после заката солнца ехали в Лиду. Ночью машин не встречали. На рассвете были на аэродроме. Являлся приемщик. Камни складывали в кучу так, чтобы было поболее пустот, затем приемщик замерял кучу камней. Их разгрузка занимала большую территорию. Тогда начали замерять на возах. Но при езде камни утрясались, их становилось меньше по объему. Чтобы создать видимость большой кучи, мужчины делали в возах двойное дно» («Лидский летописец», № 22, стр. 37). «В Скиделе на строительство оборонных объектов по трудовой повинности были мобилизованы рабочие из Вилейской области, из которых сформировали два строительных батальона» (Национальный архив Республики Беларусь, ф. 4, оп. 37, дело 38, лист 5). Привлекались на военное строительство заключенные и из-за границ Белоруссии – из Воронежа, Тамбова и др. (Там же, ф. 6195, оп. 1, дело 191, лист 17). Строили новые и ремонтировали старые аэродромы также комсомольцы, прибывшие в Западную Беларусь по комсомольским путевкам. «Я, Федорова Александра Ивановна, родилась 6 января 1919 г. в деревне Новая Андзиберава Яльчыкского района Чувашии в бедной многодетной крестьянской семье. Война меня застигла в Белоруссии. В г. Лиде я работала на цементном заводе, строила аэродром. Однажды во время работы попала под обстрел немецких самолетов, была ранена в ногу и руку. Перевязав раны платками, вместе с другими земляками села в поезд и отправилась домой. По дороге нас бомбили немецкие самолеты. До Киева мы дошли пешком. Затем на перекладных – к Туле и к Москве. В Канаш я приехала на платформе, а в родную деревню – уже пешком». (http://www.ravnenie-na-pobedu.ru/regions/21/veteran.htm). Шура Виноградова, в будущем отважная разведчица партизанской бригады специального назначения «Неуловимые», прибыла в Щучин по комсомольской путевке из Карелии. (ЛГММ, "Вінаградава А."). К западной границе СССР для строительства новых аэродромов направлялись и студенты. Ковалева (Кустовская) Нина Тихоновна – студентка 4-го курса Московского института инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии вспоминает: «Я была направлена с группой (5 человек) к границе с Германией для изыскательских работ. Необходимо было отыскать водосток для спуска воды из массива болот, находившихся поблизости от проектируемой площадки аэродрома… Работали мы много, так что теряли понимание про день и ночь. Все смешалась. Подчас обедали в 12 часов ночи и завтракали в 6 часов вечера. Спать было некогда. Казалось, что вот-вот мы уснем просто за рабочими столами" (ЛГММ, "Ковалева Н.Ц."). Спецстроительство выполнялось исключительно тяжело. Бытовые условия ужасные. Например, из 9650 красноармейцев стройбата 2800 прибыли без обмундирования и обуви. Среди рядового состава было много бойцов по состоянию здоровья непригодных для отбывания сборов (грыжа, чесотка, нервнобольные). Комплектование стройбатов происходило без учета специфики предстоящих работ: недоставало каменщиков, бетонщиков, зато был излишек плотников и столяров (Государственный архив общественных объединений Гродненской области, ф. 6195, оп. 1, дело 191, лист 69). В связи с проведением сельскохозяйственных работ уменьшались выходы местного населения по трудовому участию. Если за вторую половину апреля в среднем выходило около 8000 возчиков, а в отдельные дни до 14000, то за первые 20 дней мая, когда полным ходом шла посевная компания, средний выход составил только 4070 человек, упав к 20 мая до 2700 человек. А по подсчетам специалистов, для выполнения правительственного задания в срок ежедневный выход должен был составлять по всем объектам до 42000 человек (Там же, ф. 6195, оп.1, дело 191, лист 70). Если учесть, что лошади привлекались на оборонные работы и во время полевых работ, то нетрудно понять отношение местного населения к оборонному строительству. Начальник отдела политпропаганды Белостоцкого облвоенкомата Гулящев информировал обком партии, что среди местного населения ходят слухи, что "всех здоровых заберут на оборонные работы, а потому некому будет сеять, наступит страшный голод" (Там же, ф. 6195, оп. 1, дело. 215, лист 1). На строительстве оборонных объектов наблюдалась низкая организация работ, неустроенные бытовые условия, низкие зарплаты. Обеды подвозили с опозданием на 5-6 часов, однообразная и невкусная еда (ячменная или пшенная каша), отсутствие бани, постельное белье; специальную одежду и обувь не выдавали, многие работали в оборванной одежде и в рваной обуви а, бывало, и вообще без обуви. Нормы были завышенными. Так, на Щучинском военно-строительном участке № 26 существовала расценка: выкапывание лопатой 1 кубического метра земли с отбрасыванием грунта на 3 метра стоило 1 руб. 16 кап. Из-за низких расценок, вынужденных простоев большинство рабочих этого участка зарабатывали в день от 3 до 7 рублей, тогда как питание в столовой стоило рабочему в среднем около 6 рублей в день (Там же, ф. 6195. оп. 12, оп. 1, дело 92, лист. 15, 16). Темпы строительства не удовлетворяли наркомат обороны. Из приказа наркома обороны № 0039 от 18 июня 1941 года о развертывании строительства оперативных аэродромов: "Положение с ходом строительства оперативных аэродромов недопустимо плохое. На 01.06.1941 охвачено строительством только 50 процентов от утвержденного мною плана строительства аэродромов на 1941 год. В особенности плохо ведется строительство аэродромов в КОВО и ИАПОВО. Приказываю: Военным советам округов немедленно развернуть строительство… с расчетом окончания строительства летных полей не позже 01 августа и полного окончания аэродромов не позже 01 октября 1941 г. График выполнения работ падать мне 25.6.41 г. Поставить вопросы перед ЦК и СНК союзных республик по оказанию максимальной помощи… Дополнительных лимитов на топливо дано не будет, поэтому шире привлекать конный транспорт и землекопов" (http://forum.pravda.ru/index.php?showtopic=507&st=120). Согласно отчету в ЦК КП(б)Б на 20 июня 1941 г. завоз и обеспеченность камнем непосредственно на площадках был выполнен на 95,3 % к плану, но из-за низкого выхода подвод и пеших рабочих по трудгужповинности песка завезено только на 29,5 %, гравия – на 11,5. Очень неудовлетворительно используется автотранспорт из-за отсутствия запасных частей, резины. Бетонные работы не обеспечены из-за нехватки цемента. Ощущается большой недостаток в камнедробилках, из-за чего несколько тысяч рабочих заняты на работах по биению щебня вручную. Исключительно остро стоит вопрос об обеспечении рабочих ППК постельными принадлежностями, бельем, дешевой обувью и костюмами. При столовых для рабочих ППК нет кипятильников. Инженерно-технические работники из восточных областей, мобилизованные на строительство, не ощущают никакой ответственности. Ждут окончания полтора месяца, чтобы уйти с этой работы (Там же, ф. 6195, оп. 1, дело 451, лист 16). В предвоенной Лиде шла подготовка к развертыванию госпиталей на случай войны. Здания русских средних школ № 2 и № 5 (ул. Кирова, 51 и 62), а также и белорусской средней школы № 1 (ул. Кирова, 65) и районной поликлиники (ул. Кирова, 51) были приспособлены под госпитали на военное время (Государственный архив общественных объединений Гродненской области, ф. 3, оп. 1, дело 3, лист 16). Были ли эти строения подготовлены под госпитали к началу войны, или военное руководство посчитало, что их недостаточно, но "в ночь из 22 на 23 июня, когда всю ночь бомбили город, учащихся Лидского педагогического училища собрали для подготовки госпиталя" (Из воспоминаний Гикт Баси Моисеевны, ЛГММ "Лідчына в 1940-1941 гг."). Из всего вышесказанного вытекает, что подготовка будущего театра военных действий легла тяжелым материальным и моральным грузам на плечи местного населения. Тем более, что эти работы велись в условиях депортации населения и проведения новой кадровой политики. Военным руководствам и гражданскими властями принимались все меры для обеспечения форсирования строительства объектов. Но на форсирование строительства оставались считанные часы. В истории нет сослагательного наклонения, но все же возникает вопрос: успели ли бы, не начнись война, сдать все объекты в установленный срок? Видимо, успели бы. Там, где не выдерживают и ломаются машины и механизмы, выдерживает человек. Дислокация авиационных частей и их военная подготовка В Западный особый военный округ входили три армии с приданными им смешанными авиационными дивизиями. Каждой армии округа выделялась полоса примерно 150 км.
На левом крыле округа государственную границу прикрывала 4-я армия, куда входила 10-я смешанная авиационная дивизия. Части этой дивизии базировались в Бресте, Кобрине, Пинске. Центральный участок прикрывала 10-я армия. Основу ее ВВС составляла 9-я смешанная авиационная дивизия. Ее штаб дивизии, как и армии, находился в Белостоке. В районе Могилева в мае 1941 года началось формирование 13-й армии. По плану прикрытия границы войска 13-й армии должны были занять оборону между 4-й и 10-й армиями. К началу войны штаб армии был укомплектованный личным составом на 40%, автотранспортом всего на 20%. Ни средств связи, ни даже личного оружия у командного состава армии не было. На правом крыле округа государственную границу прикрывала 3-я армия, в состав которой входила 11-я смешанная авиационная дивизия под командованием полковника Ганичева П.И. Штаб дивизии с 6 мая 1941 года дислоцировался в Лиде.
Ганичев Петр Иванович, 1904 г.н., г. Ленинград, ул.Серпуховская, 17, кв. 10, полковник, командир 11-й смешанной авиационной дивизии. Назначенный на должность приказам НКО № 03675 (дата не указана). Образование средне-техническая школа в 1927 г., школа летчиков в 1929 г., в РККА из 1924 г., в ВВС с 1927 года, член ВКП(б) с 1931 г. (ЦАМО, ф. 20054-а, оп. 2, дело 1-а, л. 2). В состав 11-й авиационной дивизии входили: – 127-й истребительный авиаполк под командованием Гордиенко А.У. Полк сформирован в июне 1940 года в Бобруйске (РДВА, ф. 4, оп. 29, д. 502, л. 331-334.). В сентябре 1940 года передислоцирован в Скидель. На его вооружении были истребители И-153; – 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк под командованием Скворцова А.А. базировался в Желудку. Этот полк проходил переучивание с бомбардировщиков на пикирующие бомбардировщики "Пе-2". – 122-й истребительный авиаполк. Он сформирован в апреле 1940 года в Бобруйске. В сентябре 1940 года передислоцирован в Лиду. Командовал полком с июня 1941 года Николаев Александр Павлович – заслуженный летчик-истребитель, до этого воевавший в Китае и Монголии. Лидский аэродром занимал площадь 390 000 квадратных метров. Был оснащен для посадок в дневных и ночных условиях всех систем самолетов. (Государственный архив общественных объединений Городенской области, ф. 3, оп. 61, д. 3, л. 3). Из воспоминаний летчика 122 иап М.Я. Коробкова "…аэродром находился в 4 километрах от города, но каждый вечер ездили на извозчике по 3-4 человека в город – погулять. Иной раз у себя в городке сыграешь в бильярд с Сергеем Долгушиным или Викторам Гончаровым" (Еженедельная газета "Надежда", № 12 (207) от 27.03.2007). Предвоенная Лида и ее окрестности были в прямом смысле слова нашпигованы воинскими частями и учреждениями. Из частей и подразделений авиации по состоянию на 31 мая 1941 г. в Лиде, Желудку, Скиделе и Щучине находились (http://www.soldat.ru/doc/dis/zap): В Лиде: – управление 11 сад; В Желудку: – 16-й легкобомбардировочный авиаполк
(самолеты СБ); В Скиделе: – 127 иап; В Щучине: – 4-я отдельная корпусная
авиаэскадрилья; По состояния на 31.05.1941 в Щучине числился и 190-й штурмовой авиационный полк. Но он практически нигде не прослеживается. Нет никаких материалов об участии этого полка в боях в начальном периоде войны. Возможно, он был в стадии формирования. Согласно директивы Генерального штаба Красной Армии № арг/3/520477 от 25.01.1941 формировались истребительные полки, в т. ч. и 190-й истребительный, а не штурмовой авиационный полк. Видимо, он должен был базироваться в Щучине. (Сборник документов и материалов под редакцией М.А. Денисова, М.Я. Тумаш "Накануне. Западный особый военный округ (конец 1939 г. – 1941 г.)". Мн., 2007, стр. 557). На вооружения 122-го истребительного авиационного полка были истребители "И-16" с двигателями последних модификаций М-62 и М-63. Самолеты "И-16" из такими двигателями начали поступать на вооружение Красной Армии с 1940 года. В полку были 4 эскадрильи. Запасным аэродромом являлась площадка на северо-восток от города в Жирмунах. Истребитель "И-16" Модификация – И-16, тип 28 Размах крыла, м – 9,00 Вооружение: Тактико-технические характеристики Bf-109F и И-16: Bf 109F-3 – И-16 (тип 27) Скорость: 391 мили в час – 326 мили в час Как видно из таблицы, явного превосходства у "Bf 109F-3" перед "И-16" не было. "И-16" на 20% уступал "Месершмиту" в скорости и на 47% в горизонтальной маневренности. Но это был неплохой истребитель. Мнение британского летчика А. Прайсо, который в своей жизни летал на 40 типах самолетов: "Наиболее могучее вооружение среди серийных истребителей мира в сентябре 1939 года имел русский "И-16" конструктора Паликарпова" (soldat.ru). Характеристика самолета "И-16" пилота Архипенко Ф.И: "Из кабины "И-16" отличный обзор. Кто летал на "И-16", тот на любом типе самолета полетит. Это – мечта пилота, очень пилотажная машина" (www.iremember.ru). В ВВС накануне войны начали поступать новые типы истребителей и бомбардировщиков – "МИГ-3", "Як-1", "Ил-2" и др., какие по своим боевым возможностям не уступали немецким самолетам. Но ни в 122-м, ни в 127-м полках новых самолетов не было. Частично на новый тип самолетов перевооруженный 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк. Генштабом планировалось перевооружение ВВС Западного особого военного округа новыми типами самолетов, но не более 50% и не раньше 1 сентября 1941 года. С мая 1941 года в 11-й смешанной авиационной дивизии началась передислокация с постоянных аэродромов на полевые: 127-й истребительный авиаполк (в дальнейшем – 127-й иап) в июне 1941 года – на восток от Скиделя – в район с. Лесище. 16-й скоростной бомбардировочный авиаполк (в дальнейшем 16 сбап) 2-3 мая 1941 г. перелетел на аэродром в. Чарлена (недалеко от Мостов). 122-й истребительный авиаполк (в дальнейшем 122-й иап), который находился в Лиде, 10 мая 1941 года передислоцированный в Новый Двор, размещенный в 7-10 км на запад от Гродно, в 15 км от госграницы. Запасного аэродрома не было. Штаб полка находился в дворце усадьбы Бобра-Велька, а аэродром – на поляне, напротив усадьбы за 1,5 км от станции Новый Двор. "Новый Двор сейчас – первый наиболее близкий населенный пункт на территории Польши на юго-запад от Гродно. В настоящее время станции и самой железной дороги нет. С нашей стороны эту железнодорожную колею разобрали лет 30 назад. Сейчас на ее места находиться автодорога", – пишет гродненский краевед Василий Бардов (http://sdo.grsu. by/forum/index.php?PHPSESSID=4fabc8cdde 078e 36b3587f7ae55ee45e&action=profile;u=1507; sa= show Posts). Таким образом, все полки 11 сад к началу войны были не на местах постоянного базирования, а на полевых аэродромах, в том числе и "исчезнувший" 190 шап. Заметим, 122-й иап перелетел из Лиды на запад, но почему бы не на восток, в сторону (допустим) Молодечно? А потому, видимо, что радиус действия истребительной авиации был небольшим – около 220 км. Согласно советской военной доктрине, противник в короткое время должен был быть разбит в приграничной полосе, а затем боевые действия переносились на территорию противника. Советская военная доктрина категорически не допускала ситуации, когда боевые действия могут длительное время вестись на советской территории, тем более в ее глубине. К западным границам СССР перед войной была выдвинута не только авиация. Планомерно к границе подтягивались и сухопутные войска. При этом подтягивались к границе не только армии Западного особого военного округа, но и воинские части из глубины России. В частности, 103-й стрелковый полк 85-й стрелковой дивизии 20 мая 1941 года из Новосибирска прибыл в Гродно (Солы, на берегу р. Неман). 7 мая 1941 года из Дзержинска (Минская обл.) в Гродно была переведена 85-я стрелковая дивизия. 20 мая 137-й отдельный пушечный дивизион перебрался из Минска в Гродно. В непосредственной близости от границы разместились части 27-й стрелковой дивизии и отдельные подразделения 56-й стрелковой дивизии. 184-й стрелковый полк этой дивизии, который стоял в Лиде в Северном городке, 7 мая 1941 года был выведен на границу в летний лагерь в с. Красиво, а три батальоны – в деревню Ринковцы Сапоцкинского района. Штаб 56-й стрелковой дивизии, который находился в Лиде, за неделю до войны переместился поближе к частям в Гродно, а за 2 дня до немецкого вторжения – в городок Свяцк. 20 июня 1941 года части 37-й Краснознаменной стрелковой дивизии, оставив Витебск, двинулись к западной границе. 22 июня на железнодорожную станцию Лида прибыли два стрелковых и один артиллерийский полк этой дивизии. 247-й стрелковый полк, размещенный в Лепеле, 16 июня 1941 года был поднят по тревоге, и вечером 21 июня достиг окрестностей Гродно. Это далеко не полный пересчет выдвинутых к западной границе воинских соединений. Для чего советское командование подтягивало армии к границе и при этом пыталась не спугнуть Гитлера, не дать яму повода для начала войны? "Современные военные историки отмечают, что предвоенная группировка армий ЗОВО более подходила для наступления, чем для обороны, хотя оперативные документы Наркомата обороны, Генерального штаба и штаба ЗОВО наступательных задач перед ней не устанавливали. План прикрытия границы предусматривал отражение первого удара противника и переход армий округа в наступление с переносом боевых действий на его территорию. Варианты возможного отступления армий не предусматривались". (И.А.Басюк. Начальный период Великой Отечественной войны на территории Белоруссии. Гродно, 2003, стр.112). При перемещении частей к новому месту дислокации возникали разные трудности. Из-за низкой квалификации шоферов случались аварии, травмы личного состава, падеж коней. Имелись недостатки в организации питания, наблюдались случаи потери секретных документов. Отмечались случаи нарушения дисциплинарного устава, встречались антисоветские высказывания и террористические угрозы в адрес командного состава. И конечно бросалось в глаза материальное положение населения Западной Белоруссии. Лейтенант 75 сд Глазков в присутствии лейтенанта Прилипко говорил: "Тут крестьяне живут хорошо, у каждого есть велосипед, мягкая мебель, из этого видно, что при польской власти им жилось лучше, чем сейчас. В колхоз они никогда не пойдут". Командир отряда Кучма 11 мая 1941 года среди начсостава заявил: "Тут люди живут лучше, чем на нашей территории. У нас все босые и оборванные". (РДВА. ф. 9. оп. 39. д. 97. л. 397-402). В предвоенные годы высшее руководство Наркомата обороны СССР и Генерального штаба придерживались взгляда, что в условиях угрозы войны необходимо материально-технические средства подтянуть поближе к армиям. Поскольку полагалась, что война будет вестись на территории противника, запасы, которые находились на территории внутренних воинских округов, тоже передислоцировались поближе к границе. И в первые часы войны могучими воздушными ударами врага склады и базы в большинства своем были уничтожены. Армии остались без боеприпасов и топлива, пополнить их не было возможности. Ни одна армия, готовясь защищать свою страну, не выдвинет свои главные силы к границам. Выдвинув армии к границе, необходимо было их рассредоточить и замаскировать, спрятать от разведки врага. 19 июня, за три дня до войны, в западные округа поступил приказ наркома обороны № 0042. Нарком потребовал срочно засеять все аэродромы травой под цвет местности. Взлетные полосы и аэродромные строения закрасить под окружающий фон. Бензохранилища заглубить в землю. На лагерных аэродромах самолеты размещать рассредоточено под естественными и искусственными прикрытиями. ("О маскировке аэродромов и важнейших военных объектов". Приказ народного комиссара обороны СССР. 19 июня 1941 г. "Военно-исторический журнал", 1989, № 5, с.43). Но это был запоздалый приказ, требования его так и остались на бумаге. Командовал Западным особым военным округом Д.Г.Павлов. Д.Г.Павлов начал свой стремительный служебный взлет после возвращения из Испании, где он в рядах республиканской армии принимал участие в борьбе испанского народа против фашизма. В Испании он возглавлял танковую бригаду. После возвращения на Родину Герой Советского Союза Д.Г.Павлов в течение трех лет находился вначале в Автобронетанковом управлении Красной Армии. Затем участвовал в советско-финской войне 1939-1940 годов. За год до нападения Германии на СССР был назначен командующим армиями Западного особого военного округа. Из всех командующих приграничными военными округами к началу войны Дмитрий Григорьевич был единственным генералам армии. Вместе с тем, у Павлова отсутствовал опыт руководства крупными военными оперативными соединениями. Военно-воздушными силами Западного особого военного округа командовал генерал-майор авиации И.И. Копец. Иван Иванович Копец, 34-летний генерал-майор авиации, был отличный и отважный летчик. Однако приобрести необходимый опыт командования крупным авиационным объединением он еще не приобрел. Службу в ВВС И. И. Копец начинал как и многие другие. Закончив курс обучения в школе военных летчиков, в течение семи лет он успешно летал в строевых авиачастях. Как доброволец-интернационалист участвовал в боях в Испании, где командовал истребительной авиационной эскадрильей. За личную отвагу и успехи в воздушных боях с немецкими и итальянскими фашистскими летчиками и франкистскими мятежниками был награжден званием Героя Советского Союза. По возвращению из Испании в 1938 бывший командир эскадрильи И. И. Копец сразу же был назначен на должность заместителя командующего ВВС Ленинградского военного округа, а следом – командующим ВВС Западного особого военного округа, который насчитывала в своем составе почти 2000 самолетов! Став командующим, И. И. Копец в штабе не засиживался, часто бывал на аэродромах, подчиненных ему частей, занимаясь преимущественно контролем переучивания летчиков на новые самолеты. Прилетал генерал И. И. Копец на несколько часов один на истребителе "И-16" без офицеров штаба, специалистов служб, которые ездили отдельно по своим планам. Конечно, в одиночку обеспечить полноценный и действенный контроль боевой подготовки частей было просто невозможно. Недосмотры в организации управления авиацией дали о себе знать в первые же минуты войны. В открытой печати практически нет сведений о событиях, которые происходили в 122-м иап перед войной и в первый день войны. В какой-то меры проливает свет на события 22 июня книга Н.С. Скрыпко "По целям ближним и дальним", ("Воениздат", М., 1981) (Н.С. Скрыпко – командир 3-го дальнебомбардировочного авиационного корпуса, который базировался в районе Смоленска). Об этих событиях стало известно и благодаря интервью гродненского краеведа Василия Бордова с бывшим летчиком 122-го иап младшим лейтенантам (тогда) С.Ф. Долгушиным. (Магнитофонная иапись разговора В.Н. Бордова с С.Ф. Долгушыным по тел. 12.04.2002, интервью в марте 2003 года (кассета рижского завода грампластинок, сторона 2 и белая аудиокассета МК-60-1, 137-1973-57 сторона 1), а также интервью в декабре 2005 года (аудиокассета ТDK "D" сторона А и сторона В). www.airwar.ru "Долгушин Сергей Федорович родился 25 сентября 1920 года. Закончил Качинскую летную школу (Крым) в 1940 г. Чуть более года прослужил в 122-м иап 11-й сад и считался опытным пилотом. Герой Советского Союза. Совершил около 500 боевых вылетов, из их 120 – на штурмовку и 86 – на разведку. В воздушных боях сбил лично 17 и в группе 11 самолетов (по официальным данным – 4). Четыре самолеты, сбитые в первый день войны, не были зачтенные ему из-за конфликта его с комиссаром полка В.И. Зиновьевым". 10 мая 1941 года 122-й иап оставил базовый аэродром в Лиде. Согласно воспоминаниям С. Долгушина, 122-й иап разместился в Новом Дворе на поляне 1 х 1 км. Раньше эту поляну помещик поместья Бобра Велька приспособил под взлетно-посадочную площадку. Личный состав жил в палатках на краю аэродрома по 6 человек. О поездках в Гродно не подумывали, хотя Гродно находился в 7-10 км от аэродрома. За период нахождения в Новом Дворе (с 10 мая по 22 июня 1941 г.) С. Долгушин в Гродно ни разу не был. В Новом Дворе был клуб, "…но за неделю так налетаешься, что думаешь, черт с ним, с этим клубом. Усиленно тренировались. Летали, оттачивали боевое мастерство почти каждый день. Тренировались в сложных условиях в закрытой кабине по приборам. Учились "работать" из пушек с подвесными баками по наземным целям на полигоне недалеко от аэродрома, а затем отрабатывали стрельбу "по конусу". (Стрельба по конусу – один самолет тянул конус, а четыре другие этот конус расстреливали). Вопросы отрабатывались все в комплексе, хотя ночным полетам специального внимания не придавалось. В итоге к началу войны половина летчиков полка ночью никогда не летала, а садиться ночью на аэродроме в Лиде им все же пришлось. При этом не поломали ни одного самолета. Такой был уровень подготовки пилотов 122-го истребительного авиаполка" (soldat.ru). 122-й иап был не единственным полком, который был размещен близко к госгранице. В непосредственной близости от границы разместились и полки 9-й смешанной авиационной дивизии (Белосток). При этом армии округа не были оснащены ПВО и радиофикацией. "Радиосредствами значительная часть армий приграничных округов не была обеспечена", – пишет Г.К. Жуков в книге "Воспоминания и размышления", (М., 1970, стр.237). Приведение частей в боевую готовность началось задолго до 22 июня. Нарком обороны С.К. Тимошенко еще в декабре 1940 года выдал приказ № 0200, согласно какому командный состав с выслугой менее 4 лет переводился на казарменное положение. "Моральный удар получили женатые – некоторых своих жен отправили в Союз, к своим, а мы, холостяки, как жили в своих комнатах в гостинице в Лиде, так жить и остались, специального неудобства не ощущали", – вспоминает С. Долгушин. (sdo.grsu.by). По воспоминаниям С. Долгушина, "идиотство перед войной рождалась в главном штабе ВВС, в управлениях и в Генеральном штабе как будто по заговору: всю истребительную авиацию посадили на границу, просто на "нос" немцам – в 15 км от границы, под удар артиллерии, не обеспечив ее запасными аэродромами. У нас не было ни одного запасного аэродрома. К тому же поубавилось число мотористов и оружейников до одного на звено. Перед началом войны посчитали, что артиллерист свою пушку драит, пехота свою винтовку чистит, а почему летчикам не заняться тем же? Убрали оружейника и моториста. Это нововведение дало о себе знать в самом начале войны. Пришлось с началом войны все вернуть на свои места" (soldat.ru). По словам Долгушина, не лучшим было положение и у соседей – в 9-й смешанной авиационной дивизии в Белостоке. Два истребительных полка этой дивизии летали на "И-16". Перед самой войной в Белосток в два полка прибыли новейшие самолеты "Миг-3" в ящиках. Новые самолеты надо собрать, подвезти к аэродрому, облетать, переучить пилотов. И это перед самой войной! Тоже "идиотство" (Там же). Согласно официальной статистике (кн. "Авиация и космонавтика СССР", М.,"Воениздат", 1963, стр.84), по количеству самолетов в ЗОВО у нас был перевес над немцами в 1,1 раза. Но по количеству боеготовых самолетов и экипажей советская авиация значительно уступала противнику: ряд полков выполнял перевооружение на новые типы самолетов. Причем новая техника начала поступать в полки в апреле-мае 1941 года и к началу войны не была в полной меры освоена. Имелась в некоторых полках и старая материальная часть. За счет этого противник имел перевес по боевым экипажам и самолетам в 1,5 раза. 15 июня 1941 года в воскресенье, во второй половине дня по поручению Сталина, заместитель наркома обороны генерал К. Мерецков поднял по тревоге ВВС Западного особого военного округа. Итог очень плохой: сбор, уведомление, связь – ниже любой критики. Отсутствие аэродромов разгруппирования, неисправные самолеты, взаимодействие, отсутствие маскировки и элементарных средств ПВО аэродромов… в особенности неудовлетворительной была степень секретности воинских аэродромов. Мерецков не успевал фиксировать недостатки. "Что же это у вас творится? Когда начнется война и авиация округа не сумеет выйти из-под удара противника, что тогда будете делать?" – с такими словами он обратился к командующему ВВС округа Герою Советского Союза генерал-майору авиации Ивану Копцу. Тот спокойно ответил: "Буду стреляться". (Мерецков К.А. На службе народу. Страницы воспоминаний. "Политиздат" М.,1969, с.204-205). В первый день войны из-за огромных потерь авиации фронта генерал И.И. Копец покончил из собой. (Долготович Б.Д. Беларусь в годы Великой Отечественной войны в вопросах и ответах. Мн., "Пламя", 1994, с.121). Согласно Долгушина, в Новый Двор в 122-й иап 17 или 18 июня прибыла московская комиссия на "Ли-2" во главе из К.А. Мерецковым и инспекторам Главной инспекции ВВС подполковникам М.Н. Якушиным. http://airwar.ru/history/aces/ace2ww/pilots/yakushin.html. "Виртуальный авиационный справочник. Якушин Михаил Нестерович (1910-1999): в 1938 году был назначен в Главную Инспекцию ВВС РККА. 22 июня 1941 года [может быть раньше, а не 22 июня?] Михаил Якушин, будучи в составе инспекционной группы Генерального штаба, прилетел на один из аэродромов 11-и смешанной авиационной дивизии в районе Нового Двора. Там размещался истребительный авиаполк под командованием Николаева". По словам С. Долгушина, одновременно из Минска прилетел заместитель Копца - "…истукан-пехотинец в форме генерал-майора авиации, проверял, как мы ползаем. Для начала он показал нам (сам в темно-синей шинели с портупеей), как надо ползать на животе. А перед этим прошел дождь. Он поднялся – весь в грязи! Заставляет нас делать то же. Истукан, понимаете! Мы все весело поржали. Он плюнул и отошел, понял, что мы не полезем на локтях двигаться, никто из нас пешим полет свершать не будет" (http://sdo.grsu.by/forum/index.php?PHPSESSID=4fabc8cdde078e36b 3587f7ae55ee45e&action=profile;u=1507;sa=show Posts). В последнюю предвоенную субботу в 122 иап, по словам С. Долгушина, для ознакомления летчиков пригнали из 16 ибап новый самолет – пикирующий бомбардировщик "Пе-2", который поступил на вооружение Красной Армии. "Прилетел командир эскадрильи, и мы знакомились с этим самолетам: "Пе-2" можно было перепутать с "Ме-110". И путали. А разница в том, что на "Ме-110" стабилизатор прямой, а у "Пе-2" "чайкой". (http://www.soldat.ru/forum/forum.html? page=1&id=3600&referer_query=page%3D1). Немецкие разведчики безнаказанно летали над нашей территорией и собирали сведения о положении на советских военных объектах. С апреля 1940 года армиям прикрытия государственной границы запрещалась обстреливать нарушителей границы – германские самолеты. При встрече с немецкими самолетами наши истребители должны были предлагать им приземлиться на один из наших аэродромов. Однако, такие предложения немцы, конечно же, "не понимали" и спокойно уходили на свою территорию. С января 1941 года к началу войны немецкие самолеты 152 раза нарушили советскую границу. Наглая разведка германских ВВС перестала удовлетворяться только фотографированием аэродромов с больших высот и начала засылать к нам "заблудившиеся" экипажи. 18 июня 1941 года Николай Данилович Белогуб, пилот Западного особого военного округа, стал принуждать к посадке летавший над нашим аэродромом фашистский самолет. "На глазах всего аэродрома немец начал было приземляться, но в конце полосы развернулся, дал газ и на небольшой высоте начал уходить к границе. Догнал его М. Белагуб не сразу, но когда догнал, в упор свалил первой же короткой очередью. Упал самолет буквально за сотню метров от границы, и так, что он был видим со всех сторон. Арестовали Николая Белогуба тут же, на аэродроме. Военный трибунал заседал 20 июня. Приговор – расстрел за провокацию к войне. 48 часов – на просьбу о помиловании. Но Николай Белогуб прошение подавать отказался. Утром, в субботу 21 июня, в камеру вошло высокое начальство, а с ним – штатский человек в шляпе. "Командовал парадом" человек в штатском. "… О ваших художествах придется доложить товарищу Сталину… А сейчас идите домой, приведите себя в порядок, а в понедельник мы подумаем, расстрелять вас или нет…". Но в понедельник под бомбовыми ударами сгорели и трибунал, и тюрьма, где он сидел, погибли многие его командиры и товарищи. Живые о приговоре не вспоминали. Отвоевал Николай Белогуб всю войну в качества летчика, затем танкиста. Умер неизвестным. И неизвестно, отменен ли злопамятный приговор о его расстреле". (И.А. Подольный. Девятнадцатый герой. "Военно-исторический журнал", 2002, № 5. стр.36-37). Александр Соловьев: "Политорганы тут же приняли соответствующие меры для доведения этого возмутительного факта всему командному составу ВВС. Хорошо, хоть не успели к началу войны довести информацию о приговоре трибунала летному составу. Иначе 22 июня утром отражать нападение навряд или кто рискнул бы". (soldat.ru). С. Долгушин вспоминает: "10 мая мы прилетели в Новый Двор. В тот же день после обеда на высоте около 100 м сразу же пронесся Ме-110 через аэродром. Убедился, что мы сели на аэродром. И так раза 2-3 в день. Командование полка ввело дежурство. Начали дежурить звеньями: два летчики в первой готовности в кабинах и один – во 2-й. И техсостав, и пускачи тут же, чтобы запустить моторы. На границе были расставлены слухачи – посты ВНОС. Они имели прямую телефонную связь с нами и докладывали: "Подходит к границе!". Мы запускали моторы. "Ме-110" проноситься над аэродромом, и мы взлетаем, пристраиваемся и ведем. Он уходит за границу, и мы отваливаем. Причем, подходили вплотную. Но тогда нам не разрешалось открывать огонь, очевидно, и он понимал, что не надо стрелять. Когда стрельнет, то и мы стрельнем. Подошел я один раз близко. Летчик улыбнулся, помахал рукой и ушел. Вот таа было каждый день. "Ме-110" доходили до Гродно, Скиделя и возвращались. А "Юнкерс-88" уходил в тыл. Все это было с аэродрома Сувалки. Когда мы подлетали к г. Августову, на 1500 м в ясную погоду этот аэродром был хорошо виден. Он круглый, километра два в диаметре. Там сидела группа "Ме-100" – 32 самолета. Перед войной с каждым днем самолетов становилась все больше и больше. И вот тогда командир полка приказал два разы в день летать туда и смотреть. Мы проходили по стороне границы к Августову. Поручали это мне и Сергею Макарову. Сначала я проходил, а Сергей меня охранял. Потом заходили на второй заход – Сергей наблюдал, а я охранял. И возвращались. Наблюдение было визуальным, без фотографирования – не было фотоаппаратов. Но нам выдали бинокли, большие, хорошие бинокли. Мы рассматривали в них, что там творилась, и докладывали. Делали планшет-наколенник. Смотришь и делаешь пометки. Я делал пометки в свой заход. Потом – во второй заход Макаров делал. Потом, когда садились, сравнивали. Потом окончательно готовили листы и оба расписывались". (sdo.grsu.by). 10 июня по приказу Копца И.И. командир 43 иад Захаров Г.Н. (г. Борисов) вместе со штурманом дивизии вылетели на "По-2" к границе. Задача – пролететь с юга на север вдоль границы и посмотреть, что делается у немцев. Увиденное потрясло. Немцы уже на исходных позициях: Вот-вот начнется. Об итогах полета Захаров Г.Н. доложил Павлову Д.Г. в присутствии Копца И.И.. Командующий округом поблагодарил его за выполнение задания, но этим и ограничился. Сосредоточение огромной группировки вермахта у западной границы СССР было выявлено советской разведкой. В оперативном документе штаба ЗОВО от 21 июня 1941 года – "Схеме оперативного развертывания армий ЗОВО по плану прикрытия государственной границы" показаны немецкие группировки в приграничных районах до дивизии включительно. (Семидетко В.А. Истоки поражения в Белоруссии. Западный особый военный округ к 22 июня 1941 года. "Военно-исторический журнал", 1989, № 4, стр. 28-29). Таким образом, командование ЗОВО имело полную информацию о составе и дислокации немецких армий по ту сторону границы. Согласно С. Долгушина, обычно на вражеском аэродроме было около 30 самолетов. Но в последние предвоенные дни разведкой установлено большое увеличение авиационной техники. И, надо полагать, эти сведения ушли в штаб дивизии, в округ и дальше, в Генштаб. Отреагировали так: 21 июня 1941 года прилетели на полевой аэродром 122 иап командующий округом генерал армии Павлов Д.Г., командующий ВВС округа генерал-лейтенант Копец И.И, командир дивизии полковник Ганичев П.И. "Перед этим я с С. Макаровым слетали на воздушную разведку. Вернулись со свежими разведданными – гитлеровцы подтянули к границе большое количество самолетов. Сели, обсуждаем. Подъезжает "эмка". Посадили меня с Сергеем Макаровым, привезли в штаб полка. Мы им доложили свежую информацию о том, что в Сувалках творится. При чем у нас с Сергеем расхождение получилось в 2 самолета. Мы насчитали около 200. Это были самолеты: "Ме-109", "Ме-110", "Ю-87", "Ю-88" и "Хейнкель-111". Когда все это мы доложили Павлову, нас отпустили, и мы вернулись в эскадрилью к своим самолетам. Вскоре в эскадрилью приехал на машине Копец просто к моему самолету, у меня 16-й номер машины. Спросил, исправлена ли машина, как самолет в пилотирования, и попросил на ей полетать: "Не бойся, Сергей, я не разобью". Я ответил: "Надеюсь, товарищ командующий, что не разобьете. Самолет хороший: и мотор хорошо работает, и в управления легкий". Копец, Ганичев и командир полка Николаев на трех самолетах взлетели. В полете они были примерно минут 35 - Августов был от нас всего км за 60. Прилетели, сели. Я и С. Макаров подошли к Копцу. "Ну, Сергей, молодцы вы. Вы правильно доложили. И машина твоя хорошая" (sdo.grsu.by). Убедившись в огромном сосредоточении военной техники гитлеровцев около западной границы, комиссия улетела. После этого говорить о внезапном нападении немцев просто смешно. О визите Павлова за день до войны на границу белорусские и российские историки вообще не упоминают. Более того, можно прочитать сведения, что Павлов 21 июня находился в театры и смотрел "Свадьбу в Малиновке" и был чуть не по тревоге вызван из театра на свое рабочее место сигналам из Москвы. (Болдин И.В. Страницы жизни. М., Воениздат, 1961,стр.83). "…Летчики улетали, потому что шли полеты, которые закончились около 18.00. Примерно в 19.00 часов 21 июня 1941 года поступила команда: "Снять с самолетов оружие и боеприпасы и разместить их в каптерках – дощатых и фанерных клетушках" (sdo.grsu.by). Мы спросили у командира: «Кто такой идиотский приказ отдал?» Даже к командиру полка обратился командир эскадрильи Емельяненко: "– Ну, почему!?". Командир полка Николаев объяснил командирам эскадрилий (а те в свою очередь нам), от кого такой приказ идиотский: "– Это приказ командующего Белорусским воинским округом Д.Г. Павлова"!? За ужином мы обменивались мнениями, все были возмущенные и злые. Впрочем, многое и к этому дню делалась вроде по заговору с немцами: начатый ремонт базового аэродрома в Лиде, не были подготовленные запасные площадки…, было уменьшено число мотористов и оружейнико на одно звено. В декабре 1940 года перевели нас, как солдат, на казарменное положение. А сейчас – разоружили. Как это так? Мы взлетали в готовности № 1, и когда догоняли – у нас пушки и пулеметы стояли – мы вылетали на перехват, имея оружие, а тут – в такое тревожное и какое-то неприятное время у истребителей отобрали оружие! Я посоветовался с парнями со своего звена – техниками, летчиками и инженерам эскадрильи, ни в коем случае никому ничего не говорить: пушки и пулеметы сняли, мы вынуждены были снять, а ящики с боеприпасами оставили, а их – 2 ящика от пушек и 2 – от пулеметов. Спать, конечно, никто не хотел, и не лег. Мы думали, зачем?" (Там же). Так в преддверия гитлеровского наступления, за несколько часов до войны, 122-й иап оказался разоруженным. 127-й иап такой приказ не получил. Чей это приказ, Павлова или Сталина? Однозначного ответа нет. С. Долгушин: "Очевидно, мог бы сам Павлов ответить или Копец. Но Копец 23-го застрелился в своем кабинете, а Павлова расстреляли" (sdo.grsu.by). Разоружение произошло не только в некоторых полках Западного особого военного округа. Такой же приказ был получен в Киевском и Одесском особых военных округах. В 00 ч 30 мин 22 июня командующему ВВС Западного особого военного округа стала поступать директива Наркома обороны С.К. Тимошенко и начальника Генштаба Г.К. Жукова, отправленная в приграничные округа незадолго полуночи. "1. В течение 22-23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на франтах ЛВА, ПРИБОВО, ЗАПОВО, КОВО, ОДВО. Нападение может начаться с провокационных действий. 2. Задача наших армий – не поддаваться ни на какие провокационные действия, которые могут вызывать крупные осложнения. Одновременно армиям... округов быть в полной боевой готовности встретить возможный удар немцев или их союзников. 3. Приказываю: а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые пункты укрепленных районов на государственной границе; б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и воинскую, тщательно ее замаскировав; в) все части привести в боевую готовность. Армии держать рассредоточено и замаскировано: г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов; д) никаких других мероприятий без специального распоряжения не проводить". (Н.С.Скрипко. По целям ближним и дальним. М., 1981, стр.47). Обращает на себя внимание то, что эта директива обязывала Военно-Воздушные Силы в полной боевой готовности встретить возможный внезапный удар немцев, приказывала рассредоточить авиацию по полевым аэродромам и тщательно замаскировать ее, не поддаваясь ни на какие провокационные действия. Но директива запрещала проводить какие-либо другие мероприятия без специального на то разрешения. Это, несомненно, ограничивало боевую активность. До войны осталось менее 4 часов. Штаб ВВС сумел за это время сообщить приказ только некоторым соединениям. Положение ухудшилось тем, что с 23 часов 21 июня прекратилась телефонно-телеграфная связь между многими соединениями. Позже стала известно, что диверсионные группы гитлеровцев (из полка "Бранденбург-800" Абвера), переодетые в красноармейскую форму (в нарушение международного права), перерезали провода и нарушали линии связи. Как следует из дальнейших событий, командиры полков 11 сад об этой директиве абсолютно ничего не знали. В 11-ю дивизию директива не поступила. Если бы командир дивизии Ганичев П.И. узнал о ней, у него была бы возможность даже при условии отсутствия связи с полками сообщить в полки – в управления дивизии имелось 4 самолета. О том, что в штаба округа не было связи с 11 сад, говорят и воспоминания генерал-майора авиации Захарова Г.Н.: "Уже давно рассвело, когда раздался колокольчик из штаба авиации округа. Это было, по памяти, между пятью и шестью часами утра. Звонил командующий ВВС округа: "Нас бомбят. С Чорных и Ганичевым связи нет". Это было первое сообщение о начале войны, какое я услышал. Копец говорил равным голосом, и мне показалось, что он говорит слишком медленно". (avia.ru). О том, как проходили у немцев последние часы перед вторжением можно узнать из работы германского историка Пауля Карела (Carell P. Hitler's War on Russia. London, 1971, vol. 1). (Пауль Карел – псевдоним Пауля Шмидта – бывшего начальника отдела печати гитлеровского МИДа): "...Смеркалось. В штабе генерала Гудериана шла напряженная работа. Завтра перед рассветом – вторжение. Штаб 2-й танковой группы разместился в деревне Вольска Добрынска в 15 км от Буга, по которому проходит граница... Офицеры штаба в своих палатках и автобусах склонились над картами. Никаких переговоров по радио, строжайшее радиомолчание. Телефонные разговоры – только при крайней необходимости. Они и не нужны, потому что нет ни одного нерешенного вопроса. Даже самый тяжелый из их – как обеспечить взаимодействие с авиацией 2-го ВФ при нанесении первого удара – получило удовлетворительное решение. Дело в том, что командующего 2-м флотом генерал-фельдмаршала Кесельринга, как и начальника генерального штаба люфтваффе генерал-полковника Яшонека беспокоило большое количество советских ВВС. Они поставили задачу нанести внезапный и сокрушительный удар по советским аэродромам. Не просто в немецких штабах решалась проблема: в какой момент утром 22 июня должны стартовать бомбардировщики? Время начала артиллерийской подготовки и наступления пехоты – 3 часа 15 мин. мало удовлетворяло авиацию: на центральном участке еще темно, и поднимать в воздух весь воздушный флот нецелесообразно. Но если ждать полного рассвета, то тех 30-40 минут, которые пройдут после начала артиллерийской подготовки, окажется советскому командованию целиком достаточно, чтобы вывести из-под удара свою авиацию. Тогда немецкие бомбардировщики, которые прилетят, увидят только пустые аэродромы. Конечно, в составе 2-го воздушного флота имелись опытные в ночных полетах экипажи. Однако перелетать границу в 3 часа 15 мин, чтобы выйти на цель равно в это время, означало лишить внезапности наземные армии. Где выход? После многочисленных обсуждений к нему пришли командир 8-го авиакорпуса ген. Рихтгофен и признанный лидер истребительной авиации командир 51-й истребительной эскадры подп-к Мельдарс. "Мы подкрадемся к аэродромам на большой высоте, как воздушные разведчики". Было решено, что каждый бомбардировщик наберет максимальную высоту над занятой германскими армиями территорией, а затем в темноте над болотистыми и лесными участками с приглушенными моторами перелетит границу. Точный расчет должен был обеспечить появление бомбардировщиков над советскими аэродромами равно в 3 часа 15 мин, одновременно с первыми залпами артиллерии. В штабе Кесельринга сейчас еще раз оценили работу "разведывательной группы OKL" подп-ка Ровеля. Ведь эта она, "команда Ровеля", начиная с зимы 1941 г., фотографировала с больших высот западные районы СССР от Прибалтики до Черного моря и выявила множество приграничных аэродромов. Беспримерное по наглости вторжение в воздушный простор Советского Союза было запланировано, исходя из расчета на безнаказанность. Фюрер, который лично поставил задачу Ровелю, знал: советское правительство, остерегаясь спровоцировать войну, не отдаст приказ сбивать германские самолеты. А дипломатичные каналы дадут имперскому министру иностранных дел фон Риббентропу возможность для любых маневров... На столе в штабном автобусе Кесельринга сейчас лежали карты, на которых были нанесенные данные о советских приграничных аэродромах. Командующий последний раз уточнял информацию со своими подчиненными. Окончательное решение провозглашало: на каждый советский аэродром направить три бомбардировщика с экипажами, которые имеют опыт ночных полетов. В тревожной тишине был зачитан приказ фюрера: "К солдатам Восточного фронта...". (ipclub.ru). Готовясь к нападению на СССР, немецкое командование заранее подготовило документы, которые регламентировали разные вопросы войны: похороны погибших военнослужащих, правила взаимоотношений немецких армий с военнопленными, гражданским населением и др. "Накануне войны все начальники, вплоть до командира роты Восточной армии получили "коричневые пакеты", которые было приказано вскрыть в полночь 22 июня 1941 года. В нем содержался приказ о переходе советской границы, определялся маршрут наступления, задачи первого дня войны, порядок боевого обеспечения". (И.А. Басюк. Начальный период Великой Отечественной войны на территории Белоруссии", Гродно, 2003, стр.114.) Безусловно, подготовка Германии к войне не была секретом для высшего руководства СССР. Генеральным штабом разрабатывались планы по прикрытию государственной границы. 14 мая 1941 г. командующему ЗОВО Павлову Д.Г. была направлена целиком секретная, особой важности директива № 503859/сс/ов по прикрытию государственной границы ("Военно-исторический журнал", 1996, № 3, стр.5-7). Директива определяла состав, вооружение и задачи пограничных группировок, а также возможные боевые действия в начале войны. За 6 дней, к 20 мая 1941 г., штаб ЗОВО должен был разработать план прикрытия государственной границы. Оперативные документы по прикрытию границы штабом ЗОВО были разработаны и направлены в Наркомат обороны СССР 11 июня, но утверждены не были – этому помешала война. Из-за неоправданной секретности многие командиры даже не были посвящены задачам, которые должны были выполнять их части и подразделения по прикрытию границы. ВОЙНА … А сейчас сравним официальную версию боевого пути 122 иап, которая во всех современных исследованиях берется из книги маршала М.С. Скрыпко "По целям ближним и дальним" (М., 1981) со свидетельством непосредственного участника тех событий пилота 122 иап Сергея Долгушина. М.С. Скрыпко пишет, что в ночь на 22 июня командир 11 сад полковник П.И. Ганичев и его штаб находились на командном пункте, размещенным в бетонированном бомбоубежище на окраине аэродрома Лида, шли командно-штабные учения. (http://militera.lib.ru). С. Долгушин возражает: "Никаких бетонных убежищ (в Лиде) не было". (http://sdo.grsu.by). М.С. Скрыпко: "Около 3 часов ночи по телефону командиру 11-и смешанной авиадивизии позвонил начальник штаба 122-га истребительного авиационного полка, который ближе других находился к государственной границе: "Со стороны границы слышится сильный шум танковых моторов". Была объявлена боевая тревога. Командир полка и все эскадрильи полка стали выруливать для взлета на перехват противника…"(http://militera.lib.ru/memo/russian/skripko/index.html). С. Долгушин: "Все эта глупость! Никакой связи не было: ни радиосвязи, ничего. А все (вышесказанное М. Скрыпко) – липа! В воскресенье 22 июня в 2.30 нас подняли по тревоге. Собрались, схватили тревожные чемоданчики (на случай, если придется полететь), шлем, перчатки, планшет и побежали. Когда начало виднеться, над аэродромом пронесся двухкилевой самолет "Ме-110". Прошел над аэродромам. И вдруг сзади его раздается очередь, очередь просто по стоянкам. Мы никак не поймем: что, учения начались, что ли?! 1-я и 3-я эскадрильи были размещены около палаток вдоль посадок липовой аллеи. А 2-я и 4-я – на другой стороне аэродрома. Кто-то, возможно, командир эскадрильи, позвонил в штаб и в другие эскадрильи. Ответили, что там двух человек ранило. Ну, поняли – война. Но как война? Не разберемся! Связи-то никакой. Весь летный состав таскает пушки и пулеметы, какие по приказу свыше были сняты за несколько часов до войны. А пушку надо вставить в крыло – оно же не широкое! Центроплан прикрыт дюралем, и люк, куда пушку надо совать, тоже дюралевый, и все на шпильках. Все руки поцарапаешь. Перед этим самолеты разрулили. Мы продолжаем заряжать: оружие-то мы в своем звене сняли, а ящики с боеприпасами оставили. А утром принесли пушки и пулеметы, воткнули общими усилиями в крылья пушки, а на мотор – пулеметы. Так мое звено оказалось первым в готовности в полку". (http://sdo.grsu.by). М. Скрыпко: "Объявивший боевую тревогу другим частям дивизии, полковник П.И. Ганичев на "И-16" вылетел на аэродром 122-га истребительного авиаполка". (http://militera.lib.ru/memo/russian/skripko/index.html). С. Долгушин: "А все это (что говорит Скрыпко) – липа. Ганичев сидел в Лиде! Связи с дивизией не было. Для того, чтобы соединиться с дивизией и доложить о состоянии в полку, Петька Огоньков первым чуть свет взлетел и полетел из Нового Двора в Лиду (http://sdo.grsu.by). В реальности для Ганичева война началась между 5.00-5.25. Именно в это время 22 июня "проведена бомбежка Лиды тремя группами "ДО-17": 3 самолета, 2 самолета и 3 самолета… В 6.36 Лида снова подверглась бомбардировке…" (Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 35. М., 1953, стр.15). С. Долгушин: "А у меня-то звено готово! Я тогда исполнял обязанности командира звена и доложил командиру эскадрильи капитану Емельяненко: "Звено готово!" Он вызывал командиров звеньев. Собрались, сидим. И вдруг видим, со стороны Белостока на высоте примерно 3000 м идет звено нашим строем. Когда мы их увидели, до них было еще далеко. Мы знали, что в Белостоке один полк переучивается на "Миги" и решили, что это "Миги" из Белостока. А когда они подлетели поближе, мы увидели, что это "Ме-109". И вдруг они развернулись и начали бить! На входе в пикирование били из пулеметов, а на выходе – "жабы" (кассетные бомбы) разбрасывали. Что они из себя представляли? Штырь, а наверху шарик. Они помещались в контейнерах и крепились под плоскостями – специально для штурмовки по живой силе и по самолетам. Они из контейнера выбрасывались и, когда втыкались в землю, квакали как жабы, и разбрасывали рваные осколки. Причем не металлические, а из искусственных материалов – эбонита и т.п. Но если в самолет попадет… Прилетели и начали штурмовать стоянки двух эскадрилий, которые находились на южной стороне аэродрома возле запруды на р. Бебжа, но машины (самолеты) мы уже разрулили и рассредоточили. После того, как отштурмовала "тройка", прилетела "восьмерка" "Bf-109Е". Емяльяненко говорит: "Долгушин, взлетай!" Никакого официального задания мне не давали. Просто: "Взлетай!". Я подбегаю к парням, смотрю: в моем звене горит машина Николая Борового. Остались две – моя и Сергея Макарова. Я говорю: "Серега, взлетай!" А он почему-то или пересосал двигатель или перезалил, он никак у его не запускается. Передо мной взлетел заместитель командира нашего полка капитан Уханев и начал биться над аэродромом. У него подбили мотор – мотор начал коптить. Он зашел на посадку и сел. После посадки он на машине поехал в Лиду. Когда Уханев приземлился, я запустил свой самолет и начал разбег. Но плохо прогретый мотор не тянул, поэтому в конце полосы пришлось развернуться и взлетать в противоположном направлении. Вот тут, без скорости, с еще не убранными шасси мой самолет атаковали "месеры" и начали расстреливать, как на полигоне. На взлете меня поймали: я как мишень был, из-под них взлетая. Они пикировали, а я взлетаю. А еще же надо было 42 оборота сделать (рукой), чтобы "ноги" наверх убрать. Автомата уборки шасси не было: снимаешь со стопора и крутишь. Около земли идешь и левой ручкой держишь: 16-17 секунд времени занимало. Пока я рулил, самолет получил 16 пробоин – пробили борт, обшивку фанерную и бак, но не был сбит. У нас были протекционированные баки, и протектор сразу все завулканизировал. И это было незаметно. Меня не стали атаковать, на меня не обращали никакого внимания. Полк начал подниматься (взлетать) где-то в 6.30-7.00. Первая эскадрилья начала взлетать первой, ведь она находилась рядом с палатками, и каптерки были близко, а нам надо было еще перебежать аэродром. Затем другие эскадрильи начали взлетать. Тут же налеты их (немцев) остановились. Итоги налета "Ме-109" были незначительными. Средств ПВО не было. На краю аэродрома была одна машина с счетверенными "Максимами", но ее сразу расстреляли. Перед этим у нас была комиссия из Москвы на "Ли-2", который стоял на аэродроме. Да немцы "Ли-2" в первую очередь и сожгли. Комиссия на автомашине уехала в Минск, а в Минске сели на поезд и уехали в Москву. В составе этой комиссии был инспектор ВВС Михаил Нестерович Якушин". (http://sdo. grsu.by/forum/index.php?topic= 439.0). "Узнав про нападение Германии на СССР, Якушин приказал командиру полка перебазировать половину самолетов на запасной аэродром в районе Лиды, и тем самым сохранил часть техники. В то время, когда на аэродромах уже горели советские самолеты, командиры частей находились под гипнозом сурового предупреждения – не поддаваться на пограничные провокации со стороны немцев. Проявление личной командирской инициативы было равносильной тому, что добровольно станешь перед военным трибуналом. Тем более весомо выглядит поступок Якушина, который рискнул нарушить этот приказ и вывести часть техники из-под удара, пусть даже ценой собственной жизни" (www.AIRWAR.RU: "Виртуальный авиационной справочник. Якушин Михаил Нестерович (1910-1999). М. Скрыпко: "122-й полк в составе 53 самолетов "И-16" и "И-153" находился в воздухе: истребители шли на перехват врага. На аэродроме осталось 15 неисправных машин. Они-то и подверглись атакам фашистской авиации. В воздушных боях, которые развернулись, даже на устаревших самолетах летчики 122-го авиаполка сбили 4 фашистских бомбардировщика "До-215" и несколько "Ме-109". Это был первый воздушный бой. Бомбардировщикам гитлеровцев не удалось нанести организованный удар по аэродрому. Атакованные советскими истребителями, они беспорядочно сбросили свои бомбы несколько в стороне на второстепенные объекты, и отошли назад. Командир дивизии, объективно оценив положение, убедившись, что местонахождение аэродрома, размещенного рядом с границей, для нас невыгодно, принял решение оттянуть авиачасть в тыл. Во главе 122-га авиаполка он прилетел на аэродром Лида, где находился его командный пункт" (http://militera.lib.ru/memo/russian/skripko/index.html). С. Долгушин. "Нет. Какие "И-153"? Идиотство! Идиотство! Ну, ему (Скрыпко) написали (помощники маршала), а он подмахнул, не зная ничего. Что Скрыпко мог знать (находясь под Смоленском)? Может, что в документах (архивах) пытались найти? Все, что тут показано, не было этого!" Со 122-м полком этого не было! Все эта глупость!". В полку были только "И-16", "И-153" в полку не было! И, главное, в открытой печати кроме этого "идиотства" никаких данных больше нет. И все современные исследователи ссылаются на эту "липу". "До-215" сбивали, с бомбардировщиками только бились над мостами, а над аэродромом нас не бомбили – нас штурмовали. Комдив, как сидел в Лиде, так и остался. И умер там. В Лиде не было командного пункта, не было бетонного ограждения. Просто были ангары и камни с обеих сторон места, где начали строить бетонную полосу. В полку были 72 пилота и 72 исправных "И-16". На 22 июня все-все самолеты были в исправном состоянии! Меня постлал командир эскадрильи Емельяненко: "Слетай к границе!" Мы видим, что на границе столб метров на 400 пыли и дыма. Просто сплошной стеной стоит. Я походил (полетал), посмотрел и пошел на границу. А когда ходил и смотрел над границей, наткнулся на немецкий самолет связи "Шторьх" фирмы "Физлер", что в переводе с немецкого означает "Аист" – подкосный высокоплан (крылья выше фюзеляжа), какой обычно использовали как легкий пассажирский самолет для перевозки командования. Этот самолет был очень маневренный и был тяжелой целью для истребителей. Он шел на высоты метров 200. Может, он просто увлекся и не видел меня – не знаю. Он начал разворачиваться, а я уже рядом. И я дал одну очередь. Он задымил, но еще тянул. За границу он улетел (http://sdo.grsu.by). В. Бардов пишет, что в статье Р. Ларинцеква и А. Валяева-Зайцева "Потери Люфтваффе 22.06.2001" не значиться в потерях ни один "Шторьх". (http://www. airforce.ru/history/index.htm). С. Долгушин: "Не знаю. Я не видел. И мне было некогда. Я прошел над Гродно. Наши армии уже были на мостах в Гродно, а над мостами наших самолетов еще не было. Затем я пошел на Скидель. Скидельский аэродром был пустой. Залетел, а там никого нет. Над Гродно прошел. Вернулся на свой аэродром. Командир эскадрильи капитан Емельяненко говорит: "Мы летим в Черлену. Ты, давай, заправляйся и прилетай туда". Когда наш полк взлетел, мы заправили мою машину и пытались без аккумулятора ее запустить, потому что аккумулятор надо было беречь. Был такой стартер на полуторке – хобот такой, он соединялся с моховиком винта и крутился. И таким образом запускали. А можно было запустить и по-другому: эклипс, как на "Ли-2", оттянуть от аккумулятора, раскрутить чурбан-эклипс, а потом соединить, и эклипс крутит винт. С Нового Двора я улетал почти последним. На аэродроме оставались еще самолеты, но в каком состоянии – не знаю. Связи никакой не было, что творилось – из-за суеты не понять. И когда взлетал, то немецкие танки уже действительно были". (http://sdo.grsu.by). Евгений Дрыг, "Зеленый полк": "… передовые части 481-го немецкого пехотного полка достигли в 12.30 полевого аэропорта в 4 км на север от Нового Двора и расстреляли 19 машин, которых застигли уже на старте. Через три четверти часа самые передовые части 481-го пехотного полка находились уже в Новом Дворе" (http://www.soldat.ru/forum/forum. html?page=2&id=12147&referer_query=page%3D2). Евгений Дрыг. "Донесение вермахта от 30-го июня 1941 года": "В боях на востоке …, под Новым Двором передовое отделение 481-га пехотного полка взяло штурмам полевой аэродром большевицких военно-воздушных сил и уничтожило при этом 19 самолетов, готовых к взлету… и в тяжелой борьбе вытеснило оттуда красноармейцев (http://www. soldat.ru/forum/ ) . Что же получается? По Долгушину полк взлетел и за день потерял машин 5, а около 60 машин к концу дня в Лиде были еще живые. Кого же подавил и перестрелял передовой отряд 481 пп немцев? Причем 19 самолетов? Беляев Д.Д. – старший лейтенант штаба 56-й стрелковой дивизии вспоминает: "Утром в штаб зашел летчик звена Черноусого. Он сообщил, что ни один самолет из звена Черноусого не взлетел, все сгорели". (И. Макеева. В июне 1941, Гродно, 1999, стр.27). Возможно, речь идет о звене из 122 иап. Были ли сожженные наши самолеты гитлеровцами? Летчик 122 иап Михаил Евстафьевич Коробков 1921 г.р., который живет и теперь, вспоминает, что, возможно, в результате бомбежки часть самолетов была выведенная из строя, сгорела, и эти самолеты уже не подлежали восстановлению. А по отношению к тому, сколько всего было уничтожено самолетов, никто толком не знает. (Еженедельная газета "Надежда", № 11 (205) от 15.03.2007). В первый день войны активно и почти безнаказанно, используя перемещения и суету, действовали диверсанты. Переодетые в советскую воинскую форму, они давали ложные приказы о направлении движения частей, которые отходили. Окопавшись на перекрестках дорог, на опушках леса или засев в доме придорожного хуторка, они внезапным огнем из пулемета или огнемета наносили большие потери нашим войскам, которые меняли позиции или отходили в восточном направлении. Были нередки случаи, когда с колоколен культовых сооружений строчили пулеметы по отходящим воинам Красной Армии. М.Е. Коробков вспоминает: "Официантка нашей столовой в течение долгого времени по радио ежедневно сообщала "своим" положение на аэродроме, время и место, чтобы осуществились налеты на нас. Потом ее выявили и ликвидировали (Там же). С. Долгушин: "На северной стороне Нового Двора была деревенька. Там был магазин. Так вот, когда мы летели, по техсоставу "били" из чердака этого магазина из пулемета". http://www.soldat.ru/forum/forum.html? page=1&id=3600&referer_query=page%3D1). Скрыпко: "Когда к аэродрому, где базировался 16-ый скоростной бомбардировочный авиаполк, приблизились фашистские самолеты, командир эскадрильи капитан А.С. Протасов немедля взлетел на своем бомбардировщике и неожиданно для гитлеровцев врезался в головное звено истребителей "Ме-110". Воспользовавшись замешательством, разбив их строй, капитан Протасов пулеметным огнем сбил один "месер". Расстреляв все патроны, героичный экипаж таранил своей машиной второй самолет гитлеровцев и погиб. Защищая товарищей по оружию, заместитель командира 122-го истребительного авиаполка капитан У.М. Уханев один атаковал шестерку "Ме-110", которые приближались к аэродрому 16-го скоростного бомбардировочного авиаполка. На истребителе, вооруженным двумя легкими скорострельными пулеметами ШКАС, внезапной атакой он сбил вражеский "Ме-110" и расстроил группу германских самолетов, которые сбросили бомбы не прицельно. Пополнив боеприпасы и дозаправившись топливом, капитан Уханев снова вылетел в бой. Также отважно и умело воевал с гитлеровцами капитан К.Ф.Орлов и другие истребители" (http://militera.lib.ru). По С. Долгушину, на самолете Уханева было не два скорострельных пулемета, а четыре. К тому же Уханева в 16 сбап в это время не было и быть не могло. В Новом Дворе самолет Уханева получил повреждение – был подбит мотор. После того, как Уханев с подбитым мотором приземлился на аэродроме Новый Двор, он сел в автомобиль и из Нового Двора уехал в Лиду, в штаб дивизии. (http://sdo.grsu.by/). Штаб ВВС фронта потерял управление частями. По приказу № 1 (9 ч. 30 мин.) командующий ВВС Западного фронта генерал-майор Копец И.И. передал 9, 10 и 11 авиационные дивизии в оперативное подчинение командующим общевойсковыми соединениями. Главные силы авиации округа фактически оказались вне его распоряжений. Части не имели указаний о порядке выхода из-под удара, а их командиры не знали, что происходит на других аэродромах. Положение ухудшалось диверсионными действиями противника, который нарушил всю проводную связь штаба ВВС фронта. Тем более, при практическом отсутствии средств ПВО, люфтваффе действовало очень эффективно и практически безнаказанно. Политдонесение 11 сад о боях дивизии с 4 до 10-30 часов 22.6.41 г. (телеграфная лента, наклеенная на бланке): "Из г. Лиды... 22/6. 14/50. Минск. 22.6.41 с 4.15 до 5.50 четыре бомбардировщики
противника совершили налет на г. Лиду. 9.50 до... 37 самолетов "Ю-88" совершили
налет на аэродром Черлена. Самолеты СБ ярко
горят. Подробности и потери неизвестны. Все это дословно, часть ленты осыпалась с бланка". (http://www.soldat.ru). С. Долгушин: "Прилетаю в Черлену, а там оказалось, что немцы аэродром только что разбомбили, еще дым (шел) от воронок. Там самолетов полно было: самолеты 127 иап и наши "И-16" стоят, те, что успели сесть до бомбежки. Я смотрю: крест из "Т" – посадка запрещенная. Я прошел над КП (командным пунктам), мне показали: "Иди в Лиду". Прилетел в Лиду. А в Лиде так: ангары, полоса узкая, а дальше камни, огромные валуны. Их потом дробили и для использовали для производства бетона. Взлетное поле перерыто. И в связи с тем, что строили бетонную полосу, там осталась узкая полоса, на которую и днем-то сесть в особенности негде было. Я сел. Смотрю: ко мне подходит командир дивизии полковник Ганичев. Я доложил ему (связи то никакой не было), что взлетел последним из Нового Двора. Сообщил, как бился Уханев, и что ему подбили мотор. Что там с техниками – не знаю. На аэродроме в это время было самолетов 4-5: машина Огонькова и еще несколько машин стояли в линию. Смотрю, еще прилетают. И нас собралось самолетов 10. Это было примерно в полдень в 11.30-12.00. В Лиде следов бомбежки не было. Командир дивизии Ганичев сказал: "Разрулите машины!". Мы стояли около ангаров, "в линейку". А разрулить – означает отрулить к камням на другую сторону аэродрома и рассредоточить на 30-50 м друг от друга. У меня подсел аккумулятор: я раскрутил ручкой эклипс (чурбан), вскочил в кабину. Мотор запустился. И почти с поднятым хвостом я на ту сторону перерулил, развернулся, остановился и выключил мотор. Отошел к камням покурить. И вот, когда наши к камням, туда, где делали бетонную взлетную полосу, подрулили, налетели "Ме-110" и, застигнув там наших на рулежке, начали бить по всем, которые рулили на полосе аэродрома. А самолетов на рулежке было еще много" (http://sdo.grsu.by/). М.С. Скрыпко: "Но вскоре и над Лидским аэродромом появилась группа фашистских бомбардировщиков. По приказу комдива звенья наших истребителей атаковали врага. Загорелся один "Ю-88". Однако гитлеровцы все же прорвались к аэродрому Лида – на летное поле посыпались вражеские бомбы. Полковник П.И. Ганичев не послушал просьб подчиненных, не укрылся в бомбоубежище, где находился его командный пункт. Даже не захотел лечь на землю, когда начали кругом рваться бомбы. Тяжело раненый в живот осколками, по дороге в госпиталь он скончался. Вскоре получил ранение и подполковник Юзеев, который вступил в командование дивизией " (Н.С.Скрипко. По целям ближним и дальним. М., 1981, стр.67-68). С. Долгушин: "Ничего этого не было! Над Лидой не было боев – мы не вели боев над Лидой! На аэродроме ангары были, а метров за 500 от ангаров было трехэтажное строение, где находился медпункт и штаб полка. И там вот подвалы были. И никакого командного пункта и бетонного заграждения! Просто, были ангары и камни: начали строить бетонную полосу с обеих сторон. Никаких осколков не было – просто от обстрела пулями. Бомбежки не было! Бомбы никто не сбрасывал. "Ме-110" штурмовали из пулеметов, передних. У него же 6 "стволов" спереди – 2 пушки и 4 пулемета. Ими-то он и бил. Ни одной бомбы не было. Пуля Ганичеву попала в живот, и через два часа он умер, а его заместителю – в ногу, только я не знаю, кость перебило или нет. Больше я его не видел, и с нами он не уезжал. Петр Огоньков на рассвете прибыл в Лиду и доложил о положении в 122-м полку, и так и остался в Лиде. Во время этого налета он был убит в кабине своего самолета (http://sdo.grsu.by). А вот как про первый день войны вспоминает пилот М.Я. Коробков: "Вечером после отбоя собрались в Гродно, но почему-то не поехали. Пошли в Новый Двор, оттуда пришли около двух часов ночи, и не успели уснуть, как завыла сирена – боевая тревога. Все стали ругаться и возмущаться тем, что даже в воскресенье не дают отдохнуть. Однако собрались и побежали на аэродром, к своим машинам. Около половины четвертого послышался гул моторов. Начали вглядываться и видим – на небольшой высоте двухмоторный самолет. Решили – "Пе-2", но когда он появился над нами, мы увидели кресты и опознали "Ме-110". Не успели некоторые сказать, что это не зря, как вдруг "Месершмит" открыл огонь. Сразу же поднялось дежурное звено и направилась в указанный район. Примерно без десяти минут четыре из-за гари появились девять "Ме-109" и девять "Ме-110", и началась штурмовка. Что тут было! Кто лезет в щель, кто – в самолет и пытается взлетать, но сразу же подает убитый… Появились убитые и раненые, горят машины, а на аэродроме нет ни одного зенитного пулемета. Кошмар! Закончилась атака, вылетел один наш истребитель, но немцы бой не приняли, ждали, когда можно будет ударить по стоянкам наших самолетов – это точнее. Мы решили действовать самостоятельно, ведь связь была прервана. Вылетаем с Николаем Алхимовым. Ведущим шел я. На пути к Гродно ловим "110-го", но тот, пользуясь преимуществом в скорости, уходит. Над Гродно ввязываемся в бой и в групповом бою сбиваем два "Ме-109". Первая победа! Но фашисты подбили капитана Уханева. Не успели сесть, как снова налет, снова жертвы. Снова вылет, снова в бой. … Третья штурмовка. … Мою машину доконали, и лететь более невозможно. В это время получили приказ – перебазироваться в Лиду. Пришлось лететь на учебно-тренировочным УТИ-4. Не успели сесть в Лиде, снова штурмовка… 24 июня мы остались без машин… Узнаем, что генерал Копец застрелился. А иначе его бы судили, ведь по его вине нас разбили еще на земле." (Еженедельная газета "Надежда", № 13 (207) 27.03.2007). Лункевич Антон Михайлович, 1906 г.р, житель с. Винковцы, работал водителям на автомобиле АМО-3 на ремонте Лидского аэродрома, вспоминает: "22 июня в 2.00 поехал на работу на аэродром в первую смену. Утром фашисты сбросили несколько бомб на город, потом (начался) обстрел самолетов на аэродроме… Раненых погрузили в мою автомашину, и я повез их в госпиталь. Когда вернулся, началась бомбежка, бомбы начали падать на автопарк…" (ЛГММ "Лункевич А.М."). А где же наши зенитки, средства ПВО? Почему в небе над Лидой летают немецкие самолеты? (18/06/2011) [ На главную ] |
